"Как такое возможно?!" "Это случилось почти три века назад. Я влюбился в человечку… Похитил ее из Лидаро и унес к себе в замок. Сделал единственной наложницей. Когда она забеременела, хотел признать ребенка, инициировать в полноценного дракона. Но она сбежала. Она была сильной магичкой. Ее силу я недооценил, как и хитрость. Она выбралась из замка, замела следы… и я не сумел найти ее. Хотя искал не один год. Я был уверен, что и она, и ее ребенок… наш ребенок, давно умерли от старости. И вот я узнаю свою кровь в князе Лидаро. Его кожу и волосы – в точности как у матери. Она была альбиноской". Ральдарин ответил не сразу, переваривая услышанное. Алтео – бастард-полукровка. Неинициированный дракон. Как это может помочь?.. Камарис тут же дал ответ: "Можно предложить ему иной обмен. Я инициирую его, если он отпустит Ирину. Мы не знаем, имеет ли это значение для него… Но это шанс". Надежда встрепенулась в сердце Ральдарина. Хрупкая и неустойчивая. Даже если лидарский князь мечтает стать полноценным драконом, имеет ли он право давать людям такое преимущество? На что будет способен Алтео, с силой и мощью инициированного дракона? "И, Владыка, мне нужно узнать о нем все, что только можно. Ваш сын мог видеть его, разговаривать с ним. Я прошу разрешения на его ментальный допрос. Сейчас он единственный в Азрайлене, кто может показать, какой он, мой сын. Что за человек и чего от него ожидать. После того, как Ирина и Элайсси остались в руках Алтео". "Что ты хочешь о нем узнать, чего мы и сами не видели за три года войны с Лидаро?" "Владыка… Дело в том, что мать Алтео не принадлежала к княжескому роду. Даже к дворянскому сословию. Родилась простолюдинкой. Но она была магистром в ковене человеческих магов. Ковен Северной Звезды – так они себя называют. Как сын простолюдинки, трехсотлетний чародей, которым стал мой сын, занял княжеский престол? Быть может, из допроса Владыки Дэнерина мы узнаем нечто, чего ваш сын не заметил сам…" "Даю тебе разрешение на допрос, - ответил Ральдарин после долгого молчания. – Я еще должен узнать, как он оказался у кельми заодно с Ириной и шлюхой Элайсси". *** Двух пленниц доставили в княжеский дворец Лидаро. Элайсси не обольщалась насчет своего будущего. За прежние несколько встреч с князем она ловила в его глазах хорошо знакомый ей огонь. Тот же огонь она видела у Ральдарина, когда он нарушил обещание. Любой мужчина загорался им при виде кельми. Князь вернул за нее бесценный артефакт заклятому врагу. Пусть ему самому Рубиновый Перстень не принес бы никакой пользы – без Зерцала. Оставить драконов без такого могущества – само по себе могло быть полезным… Так что же правитель людей хотел получить взамен?.. Наложницу кельми? Или удовольствие возмездия? Своей рукой покарать ее за соучастие в побеге Ирины? Чего бы ни добивался Алтео, явно не милосердия к Элайсси. Потому, когда слуга явился к ней проводить к Его Высочеству, кельми приготовилась к худшему. - Прошу тебя, - обратилась она к слуге, - передай человечке Ирине, гостье князя, что я прошу простить меня за все содеянное. Если от князя я не вернусь. - Будет исполнено, госпожа, - невозмутимо ответил слуга. Просьба пленницы не потрясла его. В замке и правда бывали гости, которые после визита к князю бесследно исчезали. Алтео слыл правителем, жестоким и беспощадным к врагам. Войдя в его рабочие апартаменты, Элайсси опустила взгляд и не смела поднимать его. Она покорно ждала приговора. Хозяин тоже не произносил ни слова. Девушка, чувствовала, как прожигает ее взгляд того, кто сейчас может стать ее судьей и палачом. - Подними голову, - наконец приказал князь. Элайсси повиновалась и встретилась с бесцветными глазами альбиноса. Страх сковывал ее с головы до ног. Но отступил, когда она посмотрела на Алтео. Чуть-чуть, самую малость. Она не увидела в его глазах приговора. А вот мужской интерес – да. И к нему примешивалось… сочувствие. - Подойди и сядь, - последовал новый приказ. Не грубый, не жесткий. Распоряжение правителя, который привык отдавать их на автомате, не заботясь о том, кто слышит и исполняет. Элайсси села напротив мужчины. Он не сводил с нее глаз. Чем дальше, тем сильнее кельми сознавала, чем ей придется расплачиваться за спасение из рук Владыки Драконов. - Расскажи мне о проклятье кельми, - велел он. - Кельми и драконы не могут зачать потомство, Владыка Алтео… Это знают все. - Это я тоже знаю. Расскажи, что происходит с кельми, когда дракон прогоняет ее. Она стиснула зубы. Зачем он бередит эту рану? Чего хочет от нее, кроме того, что читается в его алчном взгляде?.. Это он может взять и так, без расспросов. - Говори. Тон князя был непререкаем. Элайсси не смела отказать. - Она больше не чувствует других мужчин. Может вступать в связь с ними. Может зачать ребенка. Но ее душа остается суха и безразлична к нему. - Даже если мужчина хорошо обращается с ней? Заботится, бережет? Дарит ласку? Вы не способны ответить на это взаимностью? - Мы знаем, что такое благодарность. Мы способны на уважение. Умеем отвечать лаской на ласку и заботой на заботу. Но полюбить после дракона не способны никого… - А другого дракона? Разве не было случаев, когда одна и та же кельми доставалась двум драконам? Или азрайлы ищут лишь свежей добычи? Элайсси поежилась. Расспросы князя проворачивали рану в груди. Но она не имела здесь своей воли… да и нигде не имела, в этом жестоком мире, принадлежащем мужчинам… Здесь у женщин, а у кельми – вдвойне, был лишь один выбор: подчиняться и страдать по их воле… либо пресечь страдания вместе с собственной жизнью. Были и те, кто выбирал второе. Но Элайсси слишком боялась смерти. - Азрайлы предпочитают свежую добычу, - с горечью молвила она. – Но некоторым сестрам довелось побывать в руках не одного дракона. Если второй был сильнее первого, он пробуждал в ней страсть. Если слабее – просто пользовался по своему хотению. Даже самый слабый азрайл сильнее самой могущественной кельми. - Скажи мне, Видящая Элайсси… - голос Алтео стал непривычно хриплым. – Кто из азрайлов сильнее: Ральдарин или его верховный прорицатель? - Камарис?.. Он очень силен. Кровь Владык дает изначальное могущество. Но Камарис стар и многоопытен. Он закалил свои способности за века. Я не знаю, кто одержал бы верх, если бы Владыка и его прорицатель вдруг сошлись в магическом поединке… - Хорошо, - проговорил Алтео обманчиво мягко. – Как ты считаешь, могли способности Камариса передаться его сыну? - Сила азрайлов живет в их роду, - кивнула Элайсси. - А полукровке? - Если отец инициирует его, он обретает силу рода полностью… вместе с драконьей ипостасью. Если нет, лишь часть способностей передается. - А если полукровка, оставаясь неинициированным, развивает магический дар своей человеческой части? Если он становится самым сильным магом среди людей? Обретает могущество, достаточное, чтобы противостоять Верховному Азрайлу и всем его магам? Даже собственному отцу. Как тогда сравнивать силу его и Владыки Драконов? Элайсси непонимающе взглянула в бесцветные глаза Алтео. И ей померещилось, что блеклые зрачки вытягиваются в вертикальный ромб, как у драконов. А потом кельми поняла, что ей не мерещится. У человеческого князя были драконьи зрачки. - Ты… - выдохнула она. – Ты говоришь о себе?! Глава 49. Милость для кельми Алтео ответил: - Да, Элайсси. Я сын Камариса, зачатый им почти триста лет назад от человеческой магички с сильнейшим даром. Магия двух рас соединилась во мне. Как и мужские влечения драконов и людей. Каждый раз, когда я вижу кельми, во мне поднимается страсть обладать ею. Но мать с детства приучила меня сдерживать драконью натуру. Не причинять боль другим созданиям ради мимолетной прихоти. Я не давал воли своей похоти. Не брал твоих сестер, чтобы потом отвергнуть, искалеченных и опустошенных душой. Я привык удовлетворять мужские желания с человеческими женщинами. В большинстве случаев человечку достаточно щедро одарить, чтобы отпустить без душевных страданий. А потом ко мне явилась ты. Элайсси вздрогнула, когда он это произнес. Вот и оно. То, чего она ждала и боялась. Князь понизил голос. Его тембр был так же некрасив, как и внешность: резкий, скрипучий. Но непререкаемая воля и власть, сквозившие в каждом звуке голоса, в каждом жесте Алтео, делали его куда привлекательнее для многих женщин, чем сотни красавцев. Но кто из тех, кто соблазнился бы его властью, разглядел бы в нем человека и мужчину… Он говорил, и в его словах сквозили чувства, не свойственные магам и правителям. Чувства, которых в нем никто не замечал десятилетиями. - Ты, уже надломленная одним драконом. С душой, раненой его вседозволенностью и безразличием к чужому страданию. Я видел в твоих глазах боль, когда ты просила меня похитить пришелицу, не допустить рождения ребенка, позволить магии в Коэлине угаснуть, а твоей расе вымереть вместе с расой ваших мучителей. Я утонул в твоей боли. - Но ты отговорил меня… - Да. Я понимал, что это желание принадлежит не тебе, а твоей боли. Ты хочешь жить. И твои сестры хотят. Жизнь прекрасна, Элайсси. Каждое живущее существо достойно ее. И ты. Я хочу вернуть тебе радость жизни. Я не смогу дать тебе ребенка – из-за своей драконьей крови. Но у меня есть шанс разбудить в тебе чувства, уничтоженные Ральдарином. Мы можем попробовать… если ты позволишь мне. Элайсси изумленно распахнула глаза. Если она ему позволит?! Она – дважды преступница и изменница. Ему – полноправному властителю, кто мог лишить ее жизни взмахом руки. Заплатившему за нее Рубиновым Перстнем. Он спрашивал, позволит ли она ему? Никогда ни один дракон не спрашивал кельми, позволит ли она ему прикоснуться к себе. Алтео оказался наполовину драконом. Его естество жаждало присвоить кельми, но он веками сдерживал его. Сейчас у него достаточно силы и власти, чтобы овладеть ею немедленно, прямо в этом зале, не дожидаясь ее дозволения. А он спрашивал, разрешит ли она. Слезы брызнули из глаз. Элайсси не могла сдерживать рыдания. Она встретила участие и сострадание могущественного человека, который проявлял их, не имея на то никакой нужды, просто потому, что они зародились в его сердце. И это прорвало плотину в ее сердце, воздвигнутую поколениями кельми. Боль и унижения целой расы, которое они безропотно принимали веками, вырвались наружу. Элайсси содрогалась в рыданиях. Алтео обнял ее. В его прикосновениях не было алчной похоти. Лишь чистое желание утешить. Когда рыдания отступили, она вспомнила о заложницах, которых Ральдарин собирался убить, если не найдет ее с Ириной. - Ты знал о моих сестрах, захваченных Верховным Азрайлом? - Да. Держал от тебя в тайне, чтобы ты не пожелала вернуться и предать себя в его руки. Я научился идти на необходимые жертвы. Но не смог допустить, чтобы жертвой стала ты. - Почему? – прошептала она. – Почему я? Я ведь не единственная кельми на твоем пути. Он провел ладонью по ее волосам. - Быть может, потому что ты слишком страдала. Моя драконья часть вожделела тебя… а человеческая сострадала тебе. Так родилось желание помочь… и в то же время обладать тобой. Я хочу тебя, Элайсси. Но не для сиюминутной забавы. Хочу раскрыть твою душу и проникнуть в нее. Я думал, что за триста лет подобные чувства и желания угасли во мне. Но ты разбудила их. И все же… если ты откажешься… если мои признания оставили тебя равнодушной, или ты боишься вновь отдаться мужчине – я не стану домогаться тебя. У меня есть время. Я сумею дождаться, когда раны твоей души заживут… и ты сможешь довериться мне. Сердце Элайсси замерло. Он дает ей выбор. Не приказывает и не решает за нее. Но что ей выбрать?! Сможет ли она принять его как мужчину? Готова ли довериться? Знает ли она вообще, что такое доверие?.. Алтео убрал руку, сделал шаг назад.