- Обмен неравноценный, ты так не считаешь? Мы оба прекрасно понимаем, чего ты лишился вместе с перстнем. Хочешь получить его назад – доплати. Я почувствовала свинцовую волну гнева, исходившую от Ральдарина. - Ты точно княжеского рода, Алтео? Ведешь себя как заправский торгаш. - Учусь у тебя, Ральдарин. Ты начал первый. - И чего же ты хочешь в довесок к своей шлюхе? - Беглецов было трое. Я хочу получить назад всех. Но понимаю, что одного из них ты не отдашь ни на каких условиях. Поэтому ограничусь двумя. Ральдарин зашипел, словно готовился извергнуть пламя: - Ты никогда не получишь иномирянку. За все артефакты Коэлина. - Знаю. Потому и говорю, что согласен вернуть двух беглецов. Кельми и твоего сына в обмен на перстень. Наступившую тишину прорезал стрекот лесных цикад. Молчание Ральдарина походило на ударную волну ядерного взрыва. Оглушило – и ты просто не слышишь, как грохочет и рушится все вокруг, вот-вот погребет тебя под обломками. - Что ты собираешься делать с чистокровным драконом? – наконец проговорил он. - Пусть это тебя не заботит. У тебя останется твоя иномирянка и работающее Рубиновое Зерцало. Это компенсирует тебе потерю сына, которого ты и так никогда не любил. - Не твое песье дело, кого я любил, белобрысый ублюдок! – рявкнул Ральдарин. – Ты не получишь наследника Азрайлена и чистокровного дракона. Можешь сожрать перстень. А шлюху я казню сам. Возвращаемся назад! – бросил он команду драконам. Знаю, что многие мои поступки можно счесть безумными. Идиотскими. Но то, что я совершила сейчас, достойно стать венцом моего идиотизма. Понятия не имею, о чем я думала в этот момент. Наверно, ни о чем. Как будто невидимая рука толкнула меня вперед. Без мыслей, с головой пустой, как пластмассовый детский горшок, когда из него вытряхнули все какашки, я выскочила из-за спины Камариса. Прежде, чем хоть кто-то успел заметить меня и остановить, я кинулась к границе, рассекла своей тушкой магический барьер, как ложка кисель, и оказалась рядом с Алтео. Усмехнувшись, тот крепко схватил меня за локоть. - Как хорошо, что со стороны Азрайлена настроен свободный проход для людей. Обратно так легко не перебежать. Ну что, Ральдарин, ставки повысились? Отпусти кельми – и получишь Рубиновый Перстень прямо сейчас. Приведи сына – и получишь иномирянку. Я подумала, что Ральдарин его не услышал. Что он вообще не слышал и не видел никого, кроме меня. Он смотрел в мои глаза. И мне стало так страшно, как никогда прежде рядом с ним. Нет, я не видела привычного янтарного гнева, грозившего выплеснуться за очертания радужной оболочки и захлестнуть все вокруг сокрушительной волной. Того, что сейчас плескалось вокруг узких ромбиков зрачков, я никогда там прежде не видела. Боль. Ни гнева, ни обещания стереть меня в порошок. Не было даже обиды. В глазах всемогущего Владыки Драконов стояли беспомощность и боль. Будто я только что вонзила кинжал ему в грудь, да еще и провернула. А у него даже не осталось сил спросить – "за что?" Глядя в его лицо, я почувствовала, как у меня самой в груди проворачивается зазубренный кинжал. Как пару часов назад, в полете, чувства Ральдарина начали перетекать ко мне. Бескрайняя, всеобъемлющая тоска утраты хлынула, накрывая меня с головой. Накрывая с головой нас обоих. Не осознавая, что делаю, я шагнула вперед. Крепкая хватка князя Алтео удержала меня. И тут-то до меня дошло, что я натворила. Алтео хотел заполучить Дэна. Главного зачинщика моего побега. Я заигралась в помощь Элайсси и напрочь забыла о Дэне. Элайсси князь еще мог пощадить. С ее вечно скорбной, страдальческой физией. Она почти не приложила руку к нашей с Дэном авантюре. А вот его… Я ведь до сих пор не знала, на каких правах, на каком основании он пребывал в княжеском дворце. Понимала, что он там с согласия и одобрения князя. Но как далеко простиралось это одобрение? Очевидно, что Дэн злоупотребил им, когда вывел меня из дворца и пересек границу Лидаро. Очевидно, князь не собирался оставлять это безнаказанным, раз затребовал назад сына Владыки. Неужели он всерьез рассчитывал, что Ральдарин выдаст сына за какую-то побрякушку, пусть даже сверхмагическую?.. А вот за будущую спасительницу Коэлина и мать его ребенка… Сама того не желая, я подыграла князю. Подарила ему козырной туз в игре. Что бы ни сделал Ральдарин, он останется в проигрыше. Хотелось выкрикнуть: "Не отдавай ему Дэна, Рин! Оставь меня!" Вот только перебежав границу, я потеряла право назвать его детским прозвищем. А кричать что-либо было бесполезно. Он решит сам. Возможно, именно так, как я желала ему подсказать. Алтео нарушил гробовое молчание по обе стороны границы, напомнив: - Перстень за Видящую кельми, Ральдарин. Прямо сейчас. Он поднял руку тыльной стороной ладони вперед. Алые искры забрезжили на безымянном пальце. Ральдарин безучастно посмотрел на рубиновое мерцание. Перевел взгляд на меня. Затем на Элайсси. Схватил ее за волосы, поволок к границе. При этом не сводил с меня глаз. Будто молвил беззвучно: "Ты этого хотела? Забирай!" Алтео напрягся, повел свободной рукой. Ральдарин швырнул Элайсси прямо в магический барьер. Она упала прямиком к ногам князя. Тот выпустил меня, быстро наклонился и поднял кельми. В его движениях мне почудились бережность и забота. Похоже, он не собирался ее убивать. Что ж, я добилась чего хотела. Элайсси спасена. А вот Дэн… да и я сама. Что с нами будет?.. Ральдарин повернулся спиной к барьеру, к людям, ко мне. Резко махнул рукой, командуя драконам уходить. Алтео окликнул его: - Не хочешь забрать перстень? Владыка будто не услышал князя. Тот снял перстень с руки и бросил через границу. Ральдарин по-прежнему не оборачивался. Словно эта безделушка, ради которой он затеял сыр-бор с обменом, больше ничего не стоила для него. Камарис наклонился за перстнем. Подняв его, он выпрямился и встретился взглядом с Алтео. Я уловила странную нить напряжения между этими двумя, будто что-то происходило между ними… скрытое и невидимое никому, кроме них. Несколько секунд – и Камарис отвернулся, отдал перстень Ральдарину. Тот молча взял его, машинально надел на палец. Затем обратился драконом и взмыл в небо. Я провожала взглядом темную фигуру, пока она не растворилась в таком же темном небе, неразличимо сливаясь с ним. Вернется ли он за мной? Увидимся ли мы вновь? Я не знала и не могла на это надеяться. Да и хотела ли? Впрочем, чего я хотела, уже не имело значения. Я сделала то, что сделала. Теперь предстоит расхлебывать последствия. Глава 48. Сюрпризы князя Если бы пару дней назад кто-то предрек Ральдарину, что он будет ненавидеть полет, Владыка вышвырнул бы лже-пророка из замка долой. Стряхнул бы прямиком со смотровой площадки на землю. Сейчас он летел на юг, блики звездного света мерцали на кристальной чешуе. И он вспоминал первый ночной полет с Ириной. Как изумили ее звезды Коэлина. Как щекотал душу ее восторг, как хотелось впитать его сполна… В их сегодняшнем полете он хотел отодвинуть проблемы и разногласия, насладиться моментом… И у него получилось. Вдвоем с Ириной они испытали блаженство, сравнимое с тем, что дарила им любовная близость. Но расплата за те беззаботные мгновения пришла так быстро… Нынешний полет был одиноким и тоскливым. Ральдарин понимал, что на этот раз потерял Ирину навсегда. Он не отдаст сына Алтео. Дэнерин ненавидел отца, считал виновным в смерти матери. Подчас жутко выбешивал дерзостью и неповиновением. Порой Ральдарину хотелось выбрать драконицу, зачать с ней дитя и назначить новым наследником, а старшего сына сместить. Но отдать его заклятому врагу, проклятым людям для игр с их грязной магией – никогда. Оставить Ирину Алтео?.. Невыносимое решение. Оно раздирало в клочья его сердце. Сердце, о существовании которого Владыка не помнил большую часть жизни. Оно слишком мешало. Сердце – непозволительная роскошь для правителя. Ральдарин не мог позволить себе следовать его зову. Делая выбор, должен оставаться хладнокровным и рассудочным. А как, когда в груди кровоточило от нехватки Ирины, ее близости, прикосновений, поцелуев… Почему она сделала это? Перечеркнула их близость, их будущее. Отдалась в руки врага, навсегда разлучила себя с ним. И все ради белобрысой кельмийской шлюхи? Она значила для Ирины больше, чем он? Чем то блаженство, которое они дарили друг другу? Он совсем ее не понимал. Да и как мог понять? Пришелица, чужачка, воспитанная в обществе, ничуть не похожем на суровый Азрайлен, где воля Владыки была законом. Где кара за измену и предательство – смерть. В ее мире не казнили даже за убийство, сказала она. В Азрайлене тоже, если убитый не был выше по статусу, чем убийца. Для Ральдарина, как и для всех драконов, убийство вообще не было чем-то, что требовало особой кары. А для Ирины – наивысшим преступлением. Нет, он не мог ее понять. И потому потерял. Он никогда не считал нужным утруждаться, понимая женщин. Да и нужды в том не было. С ними и так все было ясно. Власть, статус, богатство – для алчных дракониц высокого происхождения. Вроде Люцемы и даже Аримы. Дай им это, и женщина твоя с потрохами. Любопытство и жажда острых ощущений – для человечек. Желание угодить господину – для шеами. Ирина не искала ни власти, ни острых ощущений. Угождать ему тоже не желала. А чего желала? Что было важным для нее? Он пытался это постичь? Пытался дать ей? Нет. Ни шагу не сделал в эту сторону. Лишь брал то, в чем нуждался сам. Ее тело. Ее страсть. Ее близость. Что при этом чувствовала она, чего хотела – ему казалось ясным и так. Она не может не хотеть того же, чего любая женщина. Плотской радости и внимания самого Владыки Драконов. Но плотских утех ей было мало, а внимание как будто вообще ничего не стоило. Зато она хотела сохранить жизнь кельми. Ради этого рискнула собой и их ребенком на площадке замка, а потом на границе Лидаро. Если бы Ральдарин раньше понял и признал, насколько это важно для Ирины, отпустил бы шлюху сразу. Пусть убиралась бы в свой лес, чтобы Ральдарин больше ее не видел. А Ирина перестала бы дурить и сейчас была с ним. Сейчас они были бы вместе, в ее спальне. Вместо этого он возвращался в замок в тоске и одиночестве, а она осталась в загребущих лапах Алтео. Если бы он раньше постарался ее понять… В сознание вкрался ментальный голос Камариса, прервав сожаления Ральдарина: "Владыка… Прошу прощения, что вторгаюсь. Чувствую, что вы не расположены к общению… К тому же, я причастен к случившемуся. Но у меня есть важная информация о князе Лидаро, которой я обязан поделиться". "Говори", - бесцветно ответил Ральдарин. Он сознавал, что вроде бы должен гневаться на Камариса. Прорицатель принес Ирину к границе, скрыв от него. Но вместо гнева чувствовал опустошение. Не Камарис был истинным виновником поступка Ирины. Он, Ральдарин. Можно было вытеснить это понимание, свалить на Камариса всю вину и ответственность… Но что изменится? Вернется Ирина? Иллюзия чужой вины облегчит Ральдарину совесть? Так что Владыка не приказал связать прорицателя – да и не было настолько сильного мага, чтобы связать его. И не грозил всеми карами по прибытии в замок. Просто выслушал то, что Камарис хотел сказать. "Алтео мой сын". "Что?!" "Драконы чуют свою кровь. Мы с ним почуяли друг друга. Он тоже узнал меня, уверен в этом".