— Мне кажется, или она приняла меня за проститутку? — уточнила я, когда мы покинули приемную и двинулись по коридору. — С чего ты взяла? — Виктор удивленно на меня взглянул. — Выглядишь ты не вульгарно, да и не ходят они ко мне. — Она просто так смотрела… Его Величество покачал головой. — Почему бы тебе не подумать, что она заметила нашу влюбленность? Вот женщины, сразу подозревают самое плохое. — А кто она, эта старушка? Я понимаю, что секретарь, но на такую должность кого попало не берут, к тому же она совершенно не похожа на блондинистую длинноногую стерву, которые обычно сидят в приемных у влиятельных людей. — Фелисса — человек, которому я безотчетно доверяю, — серьезно ответил Виктор. — Можно не бояться, что важные сведения пойдут дальше ее маленьких ушек, а также не приходится опасаться, что принеся кофе, она попытается залезть ко мне в штаны. У меня были разные секретарши и поверь, я знаю, о чем говорю. — Как бы помягче сказать… В общем, она берет взятки за то, что пускает к тебе посетителей. — Я знаю, — просто ответил Виктор. — И позволяю ей такие маленькие слабости. К тому же, она всегда знает, кому действительно необходима аудиенция со мной, а кто просто пришел поклянчить, дабы вырвать себе лучший кусок. И в том и в другом случае ей должны принести сверточек, но первым она разрешает посещать мой кабинет в долг. — А что в этом свертке? — Чем, по-твоему, питаются нимфершсхутты? Я задумалась. В изоляторе временного содержания им дают только мясо. — Правильно, но в естественной среде обитания чистокровные нимфершсхутты живут глубоко в земле, и питаются, в основном, дождевыми червями. В Фелиссе от карликов минимальный процент генов, но их гастрономические привычки она все-таки унаследовала. Иногда, ненадолго отвлекаясь от документов, я смотрю в окно, и вижу, как в парке руководители различных ведомств ползают на коленях и выкапывают червей. Во дворце даже появился способ подзаработать — на втором этаже шныряют слуги, которые продают червей оптом. У Фелиссы только одно требование — червяки должны быть завернуты в бумагу. Стекло и пластик, видите ли, придают им неприятный запах. Порой, я боюсь, что Фелисса не пустит меня в собственный кабинет и мне придется копать этих червей самостоятельно. Купить я их не смогу — горничные меня боятся, и даже под пытками не признаются, что приторговывают деликатесами для карликов. Я громко расхохоталась, представив Виктора, ползающего на коленях в грязи и хмуро посматривающего на окна собственного кабинета, но тут же посерьезнела, вспомнив еще об одном важном моменте, который хотелось бы обсудить. — Тебе не кажется, что Велаш ведет двойную игру? Виктор с интересом на меня взглянул. — Смотря, что ты подразумеваешь под этими словами. — Его упущение с Вудтир… Он же проверял биографию невест: разве наличие такового множества богатых любовников, как у нее, не навели его на определенные мысли о ненадежности этой девушки и ее жадности? Гаргис выгнали из-за ребенка, разве не стоило отправить домой и Гвинон? — Я более чем уверен, что в то время, когда Личная охрана проверяла невест, к Велашу подошел Марио Шоки и предложил энную сумму, в обмен на то, что некоторые факты из биографии Вудтир будут скрыты. Велаш, разумеется, не знал, что парочка совершила покушение на девушку, в ином случае он бы, безусловно, карты вскрыл. В общем-то, так и получилось. В пользу моей уверенности говорит то, как быстро Велашу удалось выяснить, кем же является таинственная сообщница министра — он знал об этом, ведь министр просил только за Вудтир. Начальник охраны не ведет двойную игру — он играет только за себя, прикрывает свою собственную задницу. — Ты не боишься, что он пойдет против императорской семьи, когда ему кто-то заплатит больше, чем платите вы? — Нет, не боюсь. Такой проступок, как подтасовка фактов, которые все равно к концу Отбора выяснились бы — в контексте верности ничто. Велаш обязан нам. Не хочу говорить, как и чем, но предавать он не станет. Мы спустились по боковой лестнице, никого не встретив. У входа стояли два черных автомобиля и охранники, которых Виктор сразу же отпустил. — Мы поедем одни? — поразилась я. — И никаких переодеваний? — Переодевания будут, — заверил Виктор, окликнул одного из охранников и отобрал у него солнечные очки. — Готово, можем выдвигаться. — И где обещанное перевоплощение? — я еще помнила маскарад Максимилиана. — Я никогда не носил очки, — безапелляционно заявил регент. — Но люди-то об этом не знают! — Чего ты опасаешься? Никто, даже я сам, не знает, куда мы сейчас поедем, поэтому покушение маловероятно. Также, не вижу причин меня устранять — самое большее, через две недели, я отдам престол Максу, и надеюсь, в дальнейшем, ничего общего с политикой иметь не буду. — Ты думаешь, за такой срок принц выберет себе невесту? — Я в этом уверен, — хмыкнул Виктор. — Мой племянник с детства очень нетерпелив и импульсивен: первая же девушка, которая поразит его воображение и станет императрицей. Надеюсь только, что избранница его окажется достойной такого титула. Я кашлянула, не желая упоминать, что мне — то он как раз и предлагал ею стать. Правда, было это до того, как принц решил выпить в компании раскрепощенных девиц, так что можно считать, что предложение им было сделано не всерьез. — Слишком уж Макс хочет занять престол, — продолжил Виктор. — Считает, что им перестанут командовать. Не понимает он, что после коронации, желающих поруководить станет еще больше, и если их вовремя не поставить на место, фактическим правителем станет кто-то другой. Но, надеюсь, что в принце возобладает кровь Ригаринов, и опасения мои не подтвердятся, — регент мне подмигнул. К дому пятой жертвы мы добрались в рекордно короткие сроки. Спешу заметить, произошло это из-за того, что Виктор пренебрег услугами автопомощника и за руль сел самостоятельно. Вроде бы регент не лихачил — нарушения правил я не заметила, но не было этой черепашьей скорости, которая была присуща автомобилям, управляемым автопомощникам, мы обгоняли впереди движущийся транспорт, сигналили велосипедистам, слишком уж нагло двигавшихся по дороге, и дрифтовали на пустынных поворотах. Так что к жертве мы заявились неприлично счастливые. Пришлось спешно делать серьезный, я бы даже сказала, удрученный вид и объяснять, зачем явились. Пятая жертва была старше остальных — возраст ее приближался к сорока годам, и к происшедшему она относилась философски. Рада была, что удалось сбежать, усматривая в этом какой-то тайный смысл ее существования, и только-только оправившись, поступила в медицинский университет, мечтая в будущем стать хирургом. — Мое призвание — спасать жизни. Судьба вызволила меня из такой переделки, так что я должна вернуть должок, — серьезно заявила она, когда ее рассказ о злодействе Хопсвуда подошел к концу. Печально, но ничего нового жертва рассказать не смогла. От такого заявления Виктор поперхнулся кофе, который ему заботливо сварила женщина и с трудом откашлялся. Кстати сказать, регент остался неузнанным. Думаю, никому и в голову не могло прийти, что Его Величество может свободно разгуливать по улицам, да еще и заявиться к кому-то в гости. Стоило нам покинуть дом, Виктор привлек меня к себе и мягко промурлыкал: — Мы очень быстро справились, не находишь? Как насчет того, чтобы уделить мне время? — Обязательно, — я хитро улыбнулась. — Но вначале нам нужно заглянуть в СИБ. Виктор досадливо поморщился, но спорить не стал. Предупредил только, что в отделение заходить не будет — там его точно узнают. Такое условие меня вполне устраивало. Мы подъехали к месту моей службы, Виктор остановил машину на стоянке, и откинул кресло. — Ты надолго? Я прикинула. — Минут сорок должно хватить. — Возьми мой пиджак. Погода была по-весеннему хорошая — вышло солнце, прогревая воздух, снег уже сошел, но мокрая старая трава еще не высохла. Платье горничной, в которое я была одета, не было рассчитано на долгие уличные прогулки, и потому предложением регента я воспользовалась. Конечно, выглядела я немного странно, но зато точно никто во мне не узнал бы невесту Его Высочества, которая каждый эфир меняет наряды. Со стоянки было два выхода — один вел прямо к ступеням здания, где размещалась СИБ, а другой выводил на оживленную площадь. Уверена, Виктор заметил, что двинулась я отнюдь не в отделение, но окрикивать не стал. Правильно, по возвращении я собиралась все объяснить. В Центральном районе почти все здания были высотными, но нашлись особо упрямые люди, которые с переездом и последующим сносом родного жилища мириться не собирались, и оставались жить в своих домиках в один этаж, более подходившим Клайфсбету. Вот одним из таких упрямцев и был сторож СИБ, который, по словам Мариссы, забрался в архив. Должность сторожа в силовой организации была номинальной. В обязанности его входило блюсти по ночам сохранность хозяйственного хранилища, причем не от кого-то, забравшегося в него извне, а от своих же. Отчего-то, руководство СИБ было уверено, что в темное время суток все сотрудники желают украсть дополнительный комплект формы, или же мечтают о старой списанной мебели. Свежеотремонтированный за счет государства дом сторожа стоял сразу за площадью — чиновники не могли допустить, что им приходится видеть из окна столь нелицеприятное зрелище и поэтому выделили деньги на его реконструкцию. Я быстрым шагом добралась к калитке, и уверенно толкнула дверь. В соответствии со временем суток, сторожу полагалось отсыпаться перед сменой, и не застать его дома я не боялась. Честно говоря, как не опасалась и разбудить, уверенная, что он, как обычно, пьет. Как оказалось, я ошиблась. Полусогнутый, всегда гладко выбритый старичок, с головой, лысой, что моя коленка, затеял уборку. Увидев меня, он обрадовался, с готовностью отбросил полинявшую, то ли от воды, то ли от старости тряпку и предложил войти. Я и вошла, с интересом оглядываясь. Чиновники навели лоск не только снаружи дома, но и внутри — везде стояла новенькая мебель и хорошая бытовая техника. Наверное, они надеялись, что таким образом старичка задобрят, и он согласится переехать, но из роскоши, на которую он лично не потратил и копейки, сторож тем более, никуда уезжать не собирался. Сторож проворно поставил на стол чашки, сообразил чай, печенье, но вопреки моим ожиданиям и его привычкам, спиртного не было видно. Я с трудом припоминала, как же зовут мужчину напротив меня: вроде бы Сихал, но могла и ошибаться, поэтому решила обойтись без имени. — Как у вас дела? — решила я начать издалека, наблюдая за тем, как сторож наливает в кружки чай. Кружки были до скрипа чистые — заслуга посудомоечной машины, подаренной чиновниками. — Как сажа бела, — тяжело вздохнул старичок и с ненавистью взглянул на коричневый напиток. — Не пью я… — сторож подвигал губами. Видно, тоже мое имя не помнил, но выкрутился. — …дочка. — Давно? Подняв глаза в потолок, сторож посчитал: — Почитай шестой день. Дааа, как обвинили меня, чуть ли не в воровстве, так и пить перестал… — В воровстве? — притворно ахнула я. — Это кто ж такое посмел сделать? Вы же честный человек! — Вот и я говорю, — схватился за мои слова сторож. — Я сроду чужого не взял, только свое в организацию эту проклятую таскал, а они… А ты что ж, не знаешь ничего, что ли? — Да откуда? — загрустила я. — В отпуске уже вторую неделю. — Делааа… — протянул сторож и опять заглянул в кружку. — Под такие разговоры другой напиток надобно бы, но нет, сказал — не пью, значит, не пью! — Я тоже не выпиваю, — поспешила я старичка поддержать. Не то, чего доброго, сорвется. — Беременная что ль, или закодированная? — поразился сторож. Я прикинула варианты, и твердо заявила: — Закодирована. — Жаль, — опять загрустил сторож. — Беременной чуть-чуть можно: для здоровья. — Вам нельзя, — напомнила я. — Мы говорили о воровстве… — Да какое там воровство, — раздраженно махнул рукой старик. — Хулиганье, видать, залезло к ним в архив, и бумажки поразбрасывало, а они — это ты Сихал влез, там бутылка рома стояла, так украсть хотел. Что я, на запах, что ли шел?! Откуда мне было знать про их заначки? Да и не пью я такую гадость, сам гоню! — Вот-вот, — поддакнула я, мысленно радуясь, что память меня не подвела. — А они что говорят? — А они говорят, что я, когда напьюсь, сам не пойму, что творю. Больше, говорят, некому, мол, ваши личные дела никому не нужны. Даже капитан приходил и мораль читал, что так нельзя, надо завязывать, иначе работы лишусь. Сторож совсем пригорюнился и подпер подбородок кулаком. — А куда я без работы? На пенсии скучно — с людьми не пообщаешься, не приставать же мне к прохожим… — Даа, ситуация, — с сочувствием протянула я. — И что вы решили?