— Справедливый, — не согласился герцог, подавая мне куртку. — Все, поехали. Реку я недооценила. В том месте, где мы ночевали, она сужалась до небольшой водной ленты. Зато стоило нам зайти за рощицу… — Ого! — только и смогла вымолвить я, разглядывая открывшееся моим глазам зрелище. Лес, напротив места нашего ночлега возвышавшийся неприступной махиной, теперь робко махал нам с того берега, прикинувшись маленьким еловым леском. Широкая водная гладь сверкала на солнце. Ногам почти сразу стало мокро. Опустив взгляд, я заметила, что по щиколотку стою в воде. Трос для парома обнаружился совсем рядом. Как и широкий плот, этим самым паромом называющийся. Красно-желтый вымпел реял на короткой, в мой рост, мачте, напоминая о территориальном делении Подмирья. — Пойдем! — Майлс легко дотронулся до моей руки, тем самым выводя меня из состояния легкого транса, вызванного прекрасным пейзажем. — Надо ехать. — Я перевезу. — Кумус, вооружившийся коротким веслом, уже успел запрыгнуть на плот и даже принять из рук напарника наши сумки. — Вначале люди. Лошади — потом. Я с сожалением оглянулась на Гори. Моему ушастому другу предстояло остаться здесь и дожидаться повторного прибытия парома. — Я пригляжу за ними, — успокоил меня Шорт, усаживаясь на траву и причудливо скрещивая ноги. — Не боись. Плот легко спружинил, принимая на себя вес моего тщедушного тела. Не ожидая такой подставы от плавсредства, я не нашла ничего лучше, как вцепиться в архимага. Хотя тот против вовсе не был и даже приобнял меня повыше талии, помогая сохранить равновесие. Оценив деликатность, я не стала отвергать помощь и аккуратно присела на крепко сбитые древесные стволы. Плот тронулся практически бесшумно. Когда я устала созерцать воду и перевела взгляд на берег, то увидела лишь стремительно отдаляющихся лошадей на фоне зеленого перелеска. — Боишься? — Архимаг тихо присел рядом. — Нет, — помотала я головой и бросила на него любопытный взгляд. — Качает просто. — Я подумал, что раз ты не умеешь плавать… — Я не боюсь воды, — робко улыбнулась я, — просто люблю, когда под ногами есть дно. Майлс вернул улыбку. — Я тебя понимаю. Ощущение безопасности — базовая потребность. — Именно. — Я была благодарна за то, что меня правильно поняли. Большая рыба, сверкнув на солнце ярко-синей чешуей, выпрыгнула из воды практически перед моим носом. От неожиданности я вздрогнула и отползла подальше от края. — Это карп, — тихо рассмеялся архимаг. — Синий? — не поверила я, срочно поднимая в памяти сведения о цвете рыбы. — Синий, — кивнул мужчина. — Если ты не заметила, здесь достаточно четкое деление по районам. И… по цветам. Только сейчас я вспомнила бирюзово-синие занавески, вскользь замеченные мной во время шествия по русалочьему селению. Память также услужливо подсунула мне картинку, что белье, висевшее на веревке во дворах, тоже было голубым. — Ты хочешь сказать, у русалов все синее? — Я с недоумением посмотрела на Майлса. — Синее, бирюзовое, голубое, — улыбнулся тот, — иногда зеленый встречается, но редко — эксклюзив. — А у чертей, значит, желтый и красный? — Еще золотой, — пополнил список герцог. — К тому же они любят украшения. — Заметила, — хмыкнула я, вспомнив украшенные золотом и каменьями копыта, а также золотые перстни паромщиков. Рыба плеснула вновь, но на этот раз я различила лишь красноватое брюхо. Пораженная странной метаморфозой, я, забыв про качку, наклонилась над водой, опершись руками о край плота. Вода была чистейшей, и, несмотря на то что камни на дне были видны до малейшей детали, я не сомневалась, что под нами метры и метры воды. — Осторожно, глубоко, — подтвердил мои подозрения архимаг. Но я лишь рассеянно кивнула, разглядывая необычные метаморфозы и пытаясь понять, как так происходит. Внизу раскинулось рыбье царство. Богатое — множество рыб различались лишь формой и размером, оставляя в общем знаменателе свой цвет. Синие, бирюзовые, зеленые карпы, верховодки, караси. Приглядевшись, я заметила у самого дна небольшого сома. Его длинное тело тоже отливало синим. — Майлс, — позвала я. Плот заскрипел, две мужские руки появились в поле моего зрения. — Что? — Я только что видела красную рыбу. Плот заскрипел повторно. — Ничего удивительного, — в голосе мужчины слышалась улыбка, — мы переправляемся на территорию чертей. Не зря же я рассказывал тебе про цвета. — То есть… — Закончить фразу мне так и не удалось, ибо очередной красный бок мелькнул в водной толще. — Они будут менять цвет, — пояснил мне Рейгран, — вначале больше русалочьих цветов, но чем ближе мы будем к другому берегу, тем меньше их будет. В конце концов останутся лишь красные и желтые. Вняв этой непреложной, но оттого не менее удивительной истине, я оторвалась от воды. — А рыба как к этому относится? — спросила невпопад. Вопрос, видимо, был забавным, потому что архимаг разразился громким, заразительным смехом. Не выдержав, я тоже смущенно заулыбалась. Где-то на периферии моего зрения тихо захихикал Кумус. — Рыбе все равно, — отсмеявшись, заявил мне Рейгран, — она меняет цвет в зависимости от близости берега. — А отчего это зависит? — Понятия не имею, — пожал плечами мужчина, — будем у русалок — спроси у Несс. Она больше в этом понимает, как-никак Подмирье ее детище. — Ты серьезно? Архимаг кивнул: — Я же говорил, что она бросила учебу после конфликта на перевале. — Говорил, — осторожно согласилась я. — Развивая проект, она внесла несколько дельных предложений. Деление Подмирья на районы — ее идея. Поэтому я не смогу рассказать об этом лучше, — развел руками Майлс. А затем обернулся к Кумусу: — Мне нужно к вашему вождю. Кумус осклабился. — У вождя тоже вопросов поднакопилось, — сообщил он, — особенно они касаются твоего дружка. Рейгран не ответил, лишь опасно сузил глаза и бросил быстрый взгляд на меня. Я благоразумно сделала вид, что не расслышала брошенной чертом фразы. Противоположный берег приближался, и я уже различала луг, сплошь поросший медуницей, и небольшую покосившуюся лачугу, приткнувшуюся у разлапистого дерева. У лачуги виднелся деревянный стол с лавками. — Нам предстоит подождать лошадей, — проинформировал меня герцог, — затем двинемся дальше. К полудню, надеюсь, будем в лагере. — В лагере? — Я, загораживаясь от солнца, поднесла ладонь к глазам, силясь рассмотреть берег подробнее. — Да, верно. Они живут племенами. — Мужчина встал и прошествовал к паромщику, ловко придерживая рукой натянутый над водной гладью трос, к которому был прикреплен плот. Высадка на берег прошла гладко. Стоило плавсредству уткнуться в высокий, заросший травой берег, как архимаг первым соскочил с него в воду, подавая мне руку. Я аккуратно шагнула следом, наплевав на обувь — все равно ноги мокрые. Прямо из воды на берег вела вытоптанная тропинка, подняться по которой стоило определенных усилий. Поэтому, почувствовав под ногами твердую, никуда не уезжающую почву, я была счастлива. — Снимай обувь, — скомандовал архимаг, подавая мне пример. Но, вместо того чтобы подчиниться, я оглянулась — как раз чтобы увидеть отплывающий паром и Кумуса, удобно усевшегося спереди. — Йена, ты слышишь? — вкрадчиво донеслось сзади. Вздохнув, я быстро избавилась от мокрой обуви. Ноги тут же погрузились во влажную землю, что не придало мне оптимизма. — На лавку сядь, — указал направление мужчина; он взял мои ботинки и скрылся за кривобокой лачугой. Лавка была старой, изъеденной древесным жучком. Я задумчиво провела рукой по причудливым узорам — слаб глазами человек, не видит красот природы. А на самом деле это ведь красиво. С другой стороны за лачугой начинались заросли чистотела. Высокие растения, усеянные мелкими желтыми цветами, содержали в своих стеблях желтый ядовитый сок. Мы с госпожой Мирьям собирали чистотел как раз в это время — на изломе лета, чтобы сделать из него универсальную притирку для кожи. Воспоминания о своей наставнице заставили меня вздохнуть. Ее не стало через два года после начала моего обучения — однажды утром она просто не проснулась. Но обо мне она позаботилась, оставив в наследство маленькую хибарку и внушительный лекарский огород.