Часть 2 из 59 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Ричард остановил нас на подходе к Аптеке Лейна.
— Вы же не хотите оказаться в той толпе? — спросил он.
Я улыбнулась, потому что его голос был исполнен теми же предупреждающими нотками, что и у моей мамы.
— Нет, — ответила я. — Я иду, чтобы избавиться от своей зависимости от шоколада.
— Наркоманка. — Он усмехнулся и отошел, направляясь к «толпе», против которой он только что предупреждал нас. Мы с Сэмом стояли у входа в аптеку и смотрели, как он исчезает в толпе.
Тогда Сэм сказал:
— Я хочу посмотреть. — Он направился туда, а я последовала за ним. Я тоже хотела взглянуть.
В надвигающейся толпе Сэмми решил исполнить свой любимый трюк исчезновения между ногами.
— Сэм, стой! — приказала я, но промахнулась, едва задев рукой капюшон его толстовки. Извиняясь, я начала пробираться через толпу, между объемными пальто и шарфами. — Простите, не могли бы вы меня пропустить? Нужно найти младшего брата.
Я нашла его на самом краю, он стоял на краю бордюра. Я крепко схватила его за толстовку.
— Сэм, ты не должен так убегать.
— Видишь его, Сара? — Он указывал на сцену через улицу.
— Вижу кого? — Я подняла глаза, чтобы взглянуть, но тут прямо передо мной остановился полисмен, его спина оказалась внушительной преградой. В черных ботинках, каске и униформе. Очень массивный, и как я предположила, на нем был бронежилет. Его правая рука сжимала блестящую черную дубинку.
— Кто там, Сэм? — повторила я, отклоняясь, чтобы мне не мешала внушительная спина полицейского.
— Вон там! — Сэмми снова показал.
Мужчина бежал впереди толпы, что-то выкрикивая, но я могла разобрать лишь отдельные слова, что-то вроде «движется» и «банки с перцем». Полисмен сделал полшага вперед, и на какой-то миг я испугалась, что он собирается ударить мужчину своей дубинкой. Но мужчина пробежал мимо, продолжая кричать.
— Что он сказал? — громко спросила я, чувствуя, что должна хватать Сэма и уходить. — Что происходит? — Офицер повернул голову, чтобы посмотреть на меня, безликий под хитиновым прикрытием своего шлема.
— Протесты. — Его голос был искаженным из-за шлема. — Молодая леди не должна здесь находиться.
Я ненавидела всю эту ерунду типа ты-не-делаешь-того-что-должна-делать-воспитанная-девушка. — Если я увижу молодых леди, — с улыбкой сказала я, — я им передам. — Я видела, как его глаза сузились за черным стеклом шлема, у меня появилось ощущение тошноты в животе, но я продолжала ему улыбаться. К счастью, Сэмми предоставил мне повод для того, чтобы отвернуться.
— Джексон! Джексон! — Он начал подпрыгивать и махать рукой.
Толпа подалась влево, чтобы дать дорогу полисмену, и я наконец получила возможность рассмотреть то, на что все смотрели: два ряда людей стояли связанные друг с другом перед входом в театр. Я смотрела на лица, пока не нашла Джексона, в самом конце, с правой стороны, между двумя мужчинами. Мужчина слева от него выглядел испуганным. Я видела, как теплое дыхание быстрыми облачками вырывается из его рта, его сжатый кулак сжимал неестественно веселый желтый платок. Джексон был спокойным, решительным.
— ДЖЕ-КСОН! — прокричал Сэм изо всех сил.
Голова Джексона дернулась. Он осмотрелся, смущенный, обеспокоенный, пытаясь определить, откуда идет этот птичий голосок. Его глаза, встретившись с моими, расширились.
Звуки толпы становились громче, пронзительнее. Я услышала рычание и увидела трех немецких овчарок, натягивающих свои поводки. Послышались короткие хлопки; описав дугу над головами, пролетели какие-то металлические предметы, испускающие дым, и приземлились на улицу, выпустив густое облако.
И тут люди начали кричать. И бежать.
Люди вокруг меня заметались, разбегаясь в разные стороны. Я выпустила из рук толстовку Сэмми. Дым достиг того места, где мы стояли. Мои глаза обожгло. Я начала кашлять, согнулась пополам, спазмы начали душить меня, я не могла перевести дыхание.
Рука схватила меня за запястья. Я испуганно посмотрела вверх и увидела Ричарда, который держал на плече Сэмми, подняв его над облаком газа.
— Вы оба не должны здесь находиться, — сказал он. — Уходим!
Он потянул меня прочь, в то время как волна полицейских в черных костюмах начала двигаться вниз по улице. Два офицера держали пожарный шланг, из которого лилась вода, направив струю на ряды протестующих перед дворцом. Я налетела на Ричарда, задумавшись над тем, почему все считали, что эти люди заслуживают того, чтобы их окатили ледяной водой на морозной декабрьской погоде.
Я пошатнулась на длинных досках возле магазина хозтоваров. Мне пришлось остановиться. Я прислонилась к глухой стене и меня вырвало. Перед моим лицом появился носовой платок.
— Ты справишься с этим, Парсонс? — спросил Ричард.
— Думаю, да, — ответила я. И отмахнулась от его платка. — Я не могу его взять.
— Нет, ты можешь, — сказал он. — Он только что из моего ящика, где лежит еще штук пятьсот таких же.
Он поймал мою руку и вложил в нее платок. Я вытерла глаза и рот.
— Что это было? — выдавила я между приступами кашля. — Зачем они сделали это?
— Протесты, — сказал Ричард. — Шеф полиции взял их под личный контроль. — Он опустил моего брата на землю и вложил маленькую ручку Сэма в мою. — Отведи свою сестру домой, Сэмми, ладно? Мне нужно вернуться.
— Против чего они протестуют? — спросила я.
— Дворец все еще ограничивает доступ черных на балкон.
Я снова почувствовала тошноту. Северна может выглядеть как любой другой маленький городок в Астории, но это было той частью общества, которая была мне абсолютно чужой. Я жила в стране, в которой до сих пор оправдывали право «равенство порознь» в плане удобств для рас. Не то чтобы «порознь» когда-нибудь значило «равенство».
Я раньше никогда не видела всю глубину этого уродства — не эту резкость, жестокость. Мне было тяжело поверить в то, что в мире еще есть места, где в двадцать первом веке практикуется расизм как институт. Что это все еще происходит на родине моих предков, в Мэриленде. В Американской Конфедерации Штатов.
Глава 2
Дорога домой была ужасной. Газовое облако вызвало жуткую головную боль в затылочной части головы. Глаза горели, а ощущение в горле было схоже с разодранным коленом. К тому же мои ноги, руки и уши онемели от холода.
Большую часть дороги мы шли по тропинке, что вела через парк к юго-западной части города и пересекалась с дорогой в северо-восточном углу участка. Мы проскользнули через скрытые в зарослях ворота, и от очередного приступа кашля я споткнулась. Я остановилась, чтобы откашляться и перевести дыхание.
Маленькие ручки в варежках обхватили мое лицо.
— Сара, с тобой все в порядке? — глаза Сэма были широко раскрыты.
— Я в порядке, — выдохнула я. Я кашляла так сильно, что по щекам потекли слезы. Я перевела дыхание и вытерла лицо. — Спасибо.
— Всегда пожалуйста. — Он улыбнулся. У него был пунктик насчет спасибо и пожалуйста. Общественный ритуал, с которым он отлично справлялся. Я заметила, что кончик его носа порозовел, а щеки потрескались. Я хотела завести его внутрь, куда-нибудь в теплое и безопасное место. Хорошо бы это было местом дома, в Астории.
— А ты в порядке, дружок? — мысленно я обругала себя за то, что не слишком внимательно следила за ним до этого момента.
— Разве ты не видела? — Он развернулся, внезапно возбудившись. Он поднял вверх руки. — Тот мальчик, который любит магазины хозтоваров поднял меня высоко-высоко. Он был таким сильным, Сара. И весь тот дым не добрался до меня.
Я натянула ему на голову капюшон.
— Спасибо Господу за того мальчика, ведь так? — Сэм кивнул и разбежался, чтобы прокатиться по ледяной корочке замерзшей лужи. Он повернулся и ждал, пока я не догоню его, чтобы мы могли вместе идти по узкой, грязной тропинке, которая шла через пастбище в сторону конюшен.
— Сара, почему все те люди были такими сумасшедшими?
— Сложно объяснить, приятель, но, наверное, еще сложнее понять. Много людей здесь, в округе, думают, что люди с кожей другого цвета не настолько хороши, как белые, и они не заслуживают иметь такие же права и уважение.
— Даже Джексон? — его голос звенел от возмущения.
— Даже Джексон, даже Роза. Или доктор Чен, или миссис Хименес дома.
— Это же сумасшествие, Сара. Почему они думают так?
— У меня нет на это точного ответа. Ты ведь знаешь, что Юг воевал с Англией давным-давно за то, чтобы иметь возможность владеть рабами? И что в этой стране были рабы до рождения бабушки? — Он кивнул. — Я думаю, что, возможно, когда ты заставляешь другого человека быть рабом, ты должен обосновать, почему ты намного лучше него и почему он должен тебе подчиняться. Ты должен верить, что в этом человеке есть какая-то проблема, из-за которой он хуже, чем ты. — Я тряхнула головой. — Они думают, что за столь долгое время здесь, они просто… они просто не могут прекратить думать по-другому. Это часть того, кем они являются. Они не сдадутся.
Рабство отменили более чем столетие назад. Позорные Южные «черные кодексы» — официальные ограничения для основных свобод черных граждан — не отменялись вплоть до 1980х годов. Тридцать лет спустя, расы продолжали разделяться, и достаточно ощутимо. Было очень сложно заставить людей изменить свои убеждения; должны были умереть целые поколения, чтобы унести с собой в могилу расовую ненависть.
— Они очень глупые, Сара.
Я рассмеялась. Сэм не часто критиковал кого-нибудь, но когда он это делал, то делал это очень метко.
— Да, приятель. Так и есть. И знаешь, они почти также думают и о женщинах тоже: что женщины не настолько умны, как мужчины.
Сэм, благослови его Господь, просто с отвращением покачал головой.
— Тот мальчик, которому нравятся магазины хозтоваров, так не думает?
— Нет, я вполне уверена, что он так не думает. Так же, как и его отец. Никто из наших знакомых так не думает. Но очень многие все еще придерживаются этого мнения.
— Почему сейчас все намного хуже, Сара? — Сэм на мгновение замер, между его бровями пролегла бороздка.
Его вопрос поразил меня. На какой-то миг я подумала, что он говорит не об Астории. Я тряхнула головой и слегка пожала плечами.
— Не знаю, дружок. Место, откуда мы приехали, было намного лучше.
— Но здесь Мэгги. А мы любим Мэгги.
— Точно, согласилась я. Мы любим Мэгги.
Он кивнул и снова начал идти.