Часть 4 из 59 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
С тех пор он был для меня кем-то вроде старшего брата, показывал мне на какие деревья удобнее забираться, куда ходить за крабами, водил меня по всем особенным местам, которые он находил в бабушкиных владениях. Проводить время с ним было одним из лучших занятий во время визитов к бабушке. До ее похорон.
Когда я, наконец, поняла, что Джексон не совсем старший брат.
То был странный день. Я бродила по залу после службы, с чувством, что мне не хватает воздуха, чтобы дышать. Как будто пространство между этим и другим мирами каким-то образом истончалось, а кислород исчезал. У меня также было стойкое чувство дежавю. И потом я натолкнулась на Джексона и…
Как будто впервые я увидела, что он не просто приятный парень старше меня, на которого я всегда могла положиться. Он был… почти мужчиной. Все эти длинные, острые углы его телосложения — долговязость, через которую проходят все парни его возраста, но для Джексона она оказалась еще хуже, потому что он вырос таким высоким — округлились и превратились в мускулы. Его лицо тоже изменилось; каким-то образом черты стали сильнее. Жестче. Он был… привлекательным. Красивым. И это слегка выбивало меня из колеи.
Когда я нашла его в тот день, пока я разговаривала с ним, он прикоснулся к слезинке на моей щеке. И на миг я подумала, с этим неуютным ощущением в груди, на что будет похоже, если его рука скользнет по моей щеке, притянет мою голову, он шагнет ближе…
Как я и говорила. Я была выбита из колеи.
Я поняла, что он рассматривает мое лицо, пока мы сидим возле бассейна, как будто каким-то образом он знал, о чем я вспомнила. Так что я постаралась избавиться от этой мысли точно так же, как я поступала со странностями. Я невинно раскрыла глаза: не думай о том, что здесь творится.
— Тебе не слишком нравится Дом Эмбер, — сказал он. Звучит как утверждение, а не вопрос. Еще одна вещь, которую он делал в обязательном порядке.
— Определенно это место нравилось мне больше, когда я была лишь гостем. Но я никогда не жила здесь так долго. Вероятно, я вернусь в Сиэтл в колледж.
Он тряхнул головой и опустил глаза, как будто я только что снова его расстроила. Честно, раздраженно подумала я, он всего лишь на четырнадцать месяцев старше. Он не должен обращаться со мной как с ребенком. Я тоже выросла.
— У тебя нет чувства, что ты что-то должна этому месту? — спросил он. — Не так много людей владело такими домами, как Дом Эмбер.
— Это не мой дом, — ответила я, подстраиваясь под его тон. — Я из Астории, помнишь?
Он слегка пожал плечами. Я почувствовала, что меня осуждают. Снова. Это было неприятно. И почему я не могу вести себя с ним как раньше?
— Правда в том, что я тоже не хочу здесь оставаться, — сказал он. — Я не подхожу к этому месту. У меня нет чувства принадлежности. Но я не знаю, как мне добраться до того места, к которому я принадлежу.
Он произнес те слова, которые я сама использовала, когда мысленно описывала свое положение. Странно. Импульсивно я потянулась к нему.
— Если я могу как-нибудь помочь….
Но это было неправильное движение. Я прикоснулась к его руке со шрамами. Он рванул ее и засунул в карман. Потом он понял, что сделал и встретился со мной взглядом, улыбнулся грустной улыбкой.
— Я не думаю, что есть возможность выбраться отсюда.
Голос в моей голове сказал: это возможно. Может быть, я слышала это в кино. Или это что-то из сна.
— Я должен идти, — сказал Джексон. — Нужно приготовить что-нибудь на ужин для бабушки, когда она вернется домой.
Я покраснела и была рада, что он не может видеть в темноте оранжереи. Его бабушка придет домой, когда закончит со своей работой — приготовлением ужина для моей семьи, ужина, частью которого она не будет. Он начал снимать маленькое одеяло со своих плеч. Я строго покачала головой.
— Лучше не снимайте его до дома и верните завтра, мистер, — сказала я.
Он улыбнулся и плотнее укутался.
— Спасибо, Сара. — И эти слова прозвучали почти как раньше, когда мы были друзьями.
— Увидимся, Джей, — сказала я.
***
Нижний этаж западного крыла пролегал между мной и моей семьей, туннель в ночи. Я нащупала выключатель. Я не собиралась бродить в темноте. И так плохо то, что мне придется пройти через все зияющие дыры неосвещенных дверей.
В конце коридор сворачивал вправо и соединялся с галереей, которая вела в главную часть дома. Задняя дверь в библиотеку выходила в галерею, также как и проход, который вел мимо вращающейся двери в кухню и к выходу. Я прошла прямо на кухню, мягко освещенную, с теплым камином. Роза расставляла тарелки.
Я ощутила очередной укол смущения. Меня никогда не заботило то, что Роза работала на бабушку — она наняла Розу как повара и домоправительницу после смерти дедушки Джексона, и у меня все время были подозрения, что за этим скрывается какая-то история, которую они никогда не рассказывали. Но когда бабушки не стало, мама предложила Розе работу на полный день — мы просто относимся к таким людям, которые не способны позаботиться о собственном доме. Роза отказалась. Она сказала, что не занимается благотворительностью.
— Могу я внести что-нибудь, миссис Валуа? — спросила я.
Я почти увидела, как она мысленно качает головой. Ей не нравилось наше асторийское принудительное желание помочь. Но, тем не менее, она согласилась.
— Конечно, Сара. Просто дай мне минутку. — Она взяла ложку и начала раскладывать зеленую фасоль по тарелкам. — Ты ходила в город сегодня?
— Да, — ответила я, мгновенно озаботившись тем, чтобы избегать разговора о том, о чем Джексон просил меня не говорить. Что оказалось ошибкой. Роза обладала обычным для всех бабушек чувством ощущать озабоченность.
— Ты случайно не проходила мимо кинотеатра?
— Не-е-ет, — ответила я, случайно добавив лишнее «е» к слову. — Мы с Сэмом зашли в магазин хозтоваров.
— Ты видела Джексона?
— Нет. — Это было слишком резко. — В смысле, я не видела его в городе, но я виделась с ним недавно, когда он заглянул в оранжерею, чтобы поздороваться.
На ее лице просто таки явно читалось сомнение. Но она решила оставить тему.
— Ты не могла б забрать эти две тарелки?
— Конечно, — ответила я, радуясь, что могу убраться отсюда.
Она взяла еще три.
— Спасибо, ты хорошая девочка. — Она повернулась к другой вращающейся двери, которая вела в столовую. — Иногда со странным отношением к истине, но хорошая девочка.
Она прошла через дверь, и я заставила себя последовать за ней.
Мама обходила стол с кувшином и наполняла бокалы водой. Она улыбнулась мне, когда я вошла. Мне нравилась мамина улыбка. Она была частью ее грациозности — то, как она двигалась, тон ее голоса, манера произносить слова, всегда присутствующий намек на улыбку. Я почти улыбнулась в отчет. Но потом я вспомнила, как зла я на то, что торчу в этом доме в этой части страны.
Пятый стул во главе стола был пустым. Сэмми сказал:
— Она будет здесь очень скоро.
Под «она» он подразумевал Мэгги.
— Я думала, что она уже здесь, — сказала я.
— Неа, — ответил Сэмми.
Я подумала, а кто же тогда напевал в комнате подо мной. Наверное, Роза или мама, или даже Сэмми.
Я уселась за стол и начала ковыряться в своей тарелке. Мама села напротив Сэмми.
— Мне так нравятся фотографии Маеве, — сказала она, обращаясь ко мне. — Она действительно смогла ухватить то, на что была похожа жизнь в поздние 1800-е. Ты должна помочь мне. Это невероятно.
Маеве МакКаллистер была прабабушкой моей бабушки, которая обрела посмертную славу благодаря тысячам ферротипий на которых были запечатлены моменты повседневной жизни — женщины, дети, слуги и рабы. То, что большинство любителей фотографии тех времен не считало достойным, чтобы запечатлеть на дорогих металлических пластинах. Мама рылась в работах Маеве чтобы отобрать лучшие экспонаты для выставки в музее Метрополитен.
— Меня не слишком интересует запутанная история предков, мам. — сказала я с натянутой улыбкой. — Я из Астории.
Она моргнула, слегка удивленная моим нервным тоном. Более проницательный папа спросил:
— Сегодня что-нибудь случилось, Сара?
— На главной улице Северны собралась большая толпа. Сэм ускользнул, чтобы рассмотреть что происходит, и к тому времени, как я до него добралась, полиция уже использовала слезоточивый газ и поливала протестующих перед зданием кинотеатра.
— Боже мой, — вырвалось у мамы, ее лицо побледнело.
— Мы убрались оттуда так быстро, как только смогла, — быстро добавила я. — И Сэм не пострадал.
— Мальчик, который любит магазины хозтоваров поднял меня над газом, — жизнерадостно вставил Сэмми.
— Кто? — переспросил папа.
— Ричард Хэтэуэй, — пояснила я.
— Спасибо Господу за Ричарда, — сказал он. — Ты не должна была там находиться.
— Нет, — согласилась я, — мы не должны были быть там.
Я не понимала, каким образом папе удавалось терпеть жизнь в АКШ. Мама хотя бы здесь выросла. Но папа был из Новой Англии, а родился в Новой Шотландии. Он познакомился с мамой, когда был в Джоне Хопкинсе, а она училась в колледже для девочек Нотр Дам в Балтиморе. Но мама отказалась ехать на север, потому что не хотела жить в стране, которая до сих пор поддерживает королевскую власть. Тогда оба решили переехать на запад, жить среди нации, построенной на костях торговых пунктов Джона Джейкоба Астора. В страну свободных мыслителей, которые иммигрировали со всего Тихоокеанского бассейна и Северной Америки. Мой настоящий дом. Астория.
Мама начала было отвечать, но тут, наконец, появилась Мэгги, улыбаясь и снимая свое пальто и перчатки. Мама подпрыгнула, ее лицо осветилось настоящим счастьем. Она так сильно обняла ее, что та ойкнула.
— Болтушка, — произнесла мама, — Я так рада, что ты здесь.
Мэгги обошла стол и с энтузиазмом обняла Сэмми, поцеловала папу в щеку, затем подошла и обняла меня.
— Сара тоже, — сказала она.