— Я дам тебе записку. Кузен Джордж знает мой почерк. Она направилась к выходу из комнаты с решительностью, которая напомнила мне о девочке, которой она когда-то была, — неугомонной и упрямой. Но там, где коридор соединялся с площадкой, стоял Капитан. — Что ты делаешь здесь в одной ночной рубашке? — с отвращением спросил он. — Возвращайся в свою комнату. — Он схватил ее за запястье, и потащил, пока Ниангу смотрела, словно парализованная. Дейрдре вырывала руку, пытаясь освободиться. — Но я должна подготовиться, Джозеф. Убедиться что обед готов, переодеться. Он скоро будет здесь. Я уже это видела, подумала я. Но по-другому. Дейрдре не пыталась бороться. События уже стали меняться. — Нет, — сказал Капитан, проталкивая ее в комнату. — Он не приедет. — Нет? — переспросила она. — Он снова написал? Выразил сожаления? — Он не приедет, — твердо сказал ее муж и захлопнул дверь. Затем он запер ее. Еще одно изменение. Он вытащил свой пистолет из-за пояса, проверил часы. Он оперся на перила и прокричал вниз, в кухню. — Приготовьте мне еды. Я голоден. Он пошел в свою комнату и взял шинель. Затем сбежал вниз по лестнице. — Что мне теперь делать? — спросила Ниангу. — Вырви страницу из дневника, где Капитан обвел имя Вашингтона в кружок. Если ты ему это покажешь, он поверит тебе. — Капитан убьет меня, если найдет в своем кабинете. — Я буду смотреть. Она кивнула. Я видела, что она напугана до полусмерти, но она сжала челюсти и пошла вперед. Она подошла к столу Капитана и начала открывать ящики, роясь в содержимом. Ниангу приподняла кожаный бювар, открыла деревянную шкатулку на столе. Она в отчаянии покачала головой, затем закрыла глаза и оперлась о стол. Ее трясло, из носа потекла струйка крови. Она повернулась, поднялась на цыпочки и посмотрела наверх, на шкафу. С видом триумфатора отступила, держа в руках ключ. Она открыла центральный ящичек и вытащила обтянутую кожей тетрадь. Ниангу прошипела мне: — Какая должна быть страница? — Наверное, одна из последних записей. Там должно быть имя Вашингтона, обведенное в круг. Она перелистывала страницы, пока не отыскала нужную. Она вырвала ее и положила в карман фартука. Затем начала приводить комнату в порядок. Я услышала скрип стула в столовой. Я добежала часть пути до лестницы. Капитан говорил: — Отдайте остальное собаке. Я увидела, как он появляется из дальнего зала. Он направлялся к двери. Ниангу опоздает. Но он резко остановился. Похлопал по карманам. Не нашел то, что искал. И снова повернулся к лестнице. — Уходи отсюда! — прокричала я Ниангу. — Сейчас же! Он идет! Она босыми ногами прошлепала к двери, затем по коридору и налево. Капитан услышал отголоски этого тихого бега. Он подошел к нижней площадке, задирая голову, чтобы посмотреть на балкон, затем помчался наверх, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Даже зная, что он не видит меня, я отшатнулась. Он подбежал к своей комнате и остановился на пороге. С того места, где я стояла у перил, я видела как Ниангу бегом побежала дальше по коридору. Я подошла ближе, в то время как он прошел дальше в комнату и встал перед столом. Он чуть наклонился вперед, прикоснувшись пальцем к поверхности. Затем поднял палец и стер красное пятно на его кончике. Кровь. Он выбежал из комнаты, доставая пистолет. Он проверил, заперта ли дверь в комнату Дейрдре, проверил Морскую комнату и остановился у двери между лестницами. Затем поспешил вниз, идя задом-наперед, не сводя глаз с коридора наверху. Он спустился вниз, на первый этаж, и я увидела как он толкает дверь на кухню. Затем он вернулся к нижней ступеньке, все еще держа пистолет наготове. Ниангу прошла до середины коридора, затем встала на скамейку. Она прощупала пальцами литую деталь, ища потайную дверь. — Я знаю, что ты наверху, — прокричал снизу Капитан. — Выходи и отдай мне то, что украла, и тебя всего лишь выпорют. Не заставляй меня искать тебя, — скользящая панель перед Ниангу сдвинулась — иначе я застрелю тебя. Она приоткрыла дверцу, так медленно, что та не издала ни звука. Капитан поднялся на ступеньку вверх, прислушиваясь. Затем еще на одну и еще. — Он поднимается, — сказала я ей. — Она дернулась и чуть надавила на панель. Раздался легкий металлический скрип. Капитан побежал. Я прокричала, — Боже мой, он идет! Ниангу проскочила в открытую панель и заперла дверь. Капитан добрался до верхней ступеньки, увидел, что коридор пуст и побежал вниз. Я побежала следом за ним. — Мы на лестнице, — вопила я. — Мы спускаемся. На нижней площадке Капитан перепрыгнул через оставшиеся ступеньки. Я бросилась за ним. Я увидела, как он замер у кухонной двери и поднял пистолет. Пистолет выплюнул дым и пламя; Ниангу вскрикнула. Я добралась до двери и увидела, как она поднимается назад, по потайной лестнице. Капитан рванулся и схватил ее за ногу. Он рванул, и она заскользила вниз, туда, откуда убегала. Она вытянула руку и царапнула его ногтями по лицу. Он выругался и вытер щеку рукавом, на котором остались следы крови. Она рванулась назад, но он снова бросился на нее. Она схватилась за дверную раму и подтянулась, поджала ноги, затем ударила каблуками Капитана в живот. Он согнулся пополам, задохнулся и выпустил ее, она побежала наверх. Он схватил нож со стола, затем быстро снова набросился за ней. Я не могла последовать за ней. В моем времени потайная дверь тоже должна быть открыта. Я развернулась и побежала к главной лестнице, дрожа и пытаясь сохранить видение. Когда я добралась до коридора на втором этаже, потайная панель была открыта. Скамейка рядом с ней была опрокинута; картины висели криво; осколки вазы рассыпались по полу. Я услышала из-за угла крик Капитана. — Открой дверь, черт тебя подери! Я изобью тебя, дочь, если ты не откроешь ее! Я повернула за угол и увидела, как капитан пытается плечом выбить дверь в комнату Сары-Луизы. Она держалась. Он занес ногу и ударил как раз под дверной ручкой. Замок вылетел, дверь открылась. Он ворвался внутрь. Я подбежала к двери, но ничем не могла помочь. Капитан размахивал ножом, и свет отражался от его лезвия. Сара-Луиза защитила собой Ниангу. — Не прикасайся к ней, отец. Капитан оттолкнул дочь, и она ударилась о стену и упала на пол. Ниангу, крича, ринулась вперед, сжимая в руке хирургическое лезвие. Капитан с легкостью блокировал ее и завернул руку за спину. Она наткнулась на столик у окна, раздался звон разбившегося кувшина, и паучиха Добрая Матушка побежала по полу. Ниангу отползла от разбитого стекла, сжимая в руке осколок. Она поднялась на ноги, опираясь на стену. Я видела, как ее взгляд метнулся в сторону. Капитан вытащил свою монетку, счастливую монетку. Он показал ее Ниангу и подбросил ее. Она завертелась, поблескивая на свету, стороны менялись. Он поймал ее. Посмотрел. Улыбнулся. — Наконец-то. Пора тебе умереть, ведьма, — радостно проговорил он. Одним плавным движением Ниангу наклонилась и подняла палку, которая находилась внутри кувшина. Она замахнулась и бросила ее прямо в Капитана. Что-то отлетело от нее и приземлилось на лацкане его пиджака. Он посмотрел туда. И рассмеялся, показывая зубы. — Паук? — Затем прихлопнул насекомое ладонью. Но его смех оборвался, когда он присмотрелся лучше. — Нет, — выдохнул он, хлопая себя по лацкану, плечу, шее, по лицу. — Помоги мне. Сара, девочка, помоги мне. Ниангу пробежала мимо него, схватила Сару-Луизу за руку и потянула девочку в коридор. Дверь захлопнулась. Капитан опустился на колени и продолжал отряхиваться. Их было сотни. Даже больше. Они сбегали по его щеке. Ползали по ресницам, заползая в глаза. Он опустился на колени. Я могла представить, что он чувствует. Пульсирующая боль превращается в невыносимую. За гранью возможного. Я знала, на что это похоже. Моя рука ныла. Буря же началась, я не заметила когда. Ураган, свидетельствующий о смене времен, тьма наступала со всех сторон и ветер усиливался. Я опустила глаза на свои пальцы. Частички меня танцевали как на углях, кружились, поднимались. Они болели, вырывались и сливались в тлеющие облака. Каждая из них несла воспоминание, которое слабело, исчезая из памяти: разгромное поражение колонистов в Нью-Йорке. Этого никогда не было, подумала я. Второе Колониальное Восстание в 1832. Победа Нацистской Германии в Нормандии. Разграбление Имперского города в Китае. Разрушение Лондона. Завоевание Австралии. Всего этого, подумала я, никогда не существовало. И я была вполне удовлетворена. Часть меня надеялась за маму и папу, Сэмми, Ричарда и его семью — но я не смогла бы это остановить. Затем я увидела ее, такой, как однажды ее описала Мэгги. Она была наполнена энергией: она была завернута в оранжевые и фиолетовые ткани, сверкала бриллиантовым блеском. Она была старой, очень старой, но я сразу же ее узнала, потому что она выглядела именно той, кем была. — Мы сделали все правильно, дитя, — сказала мне Нанга. — Она скоро будет. Кто? — подумала я и скорее почувствовала, чем узнала ответ. Я стояла в центре, в доме, вместе с домом, и время распространялось вкруг нас, все происходило одновременно — прошлое, настоящее и будущее. И дом показывал то, что мне нужно было увидеть еще раз. Показывал мне вещи такими, какими я должна их увидеть: каждое мгновение было легко узнаваемым. Я была убитой горем маленькой девочкой со светлыми кудряшками, которая поднимала монетку с тела покойника, распухшего от яда. Я была молодой женщиной, которая возвращалась домой, зная, что часть меня останется в том месте, в котором они пытались прекратить мои видения. Я была матерью, которая видела, машина, в которой находились ее муж и ребенок, превращается в огненный шар, я видела, как хвост машины ударяется о старую яблоню. Я была рабыней женщины, которая отправила моего ребенка на север, но я все равно любила ее, а все внуки словно жемчужины рассыпались в будущем. Я была женщиной, сидящей в лодке, управляемой зеленоглазым мужчиной, который улыбался нашей зеленоглазой маленькой девочке. Я была собой, почти исчезнувшей, уплывающей, словно дым, и я была довольна, мелькнула у меня последняя мысль. Время без него не бу… *** Рука крепко сжимала меня за руку. — Проснись, Сара, — произнес он.