– Мм–м. Он же со стоном удовольствия поглощал мясо. А проглотив, пошутил. – Я не жалею, что обездвижил тебя. Я хрипло рассмеялась его неожиданной шутке. – Врунишка. Мы съели ещё немного рёбрышек. Я уже наелась, поэтому прислонилась к его твёрдой груди, пытаясь устроиться поудобнее, она была каменной. – Полагаю, ты уже нашёл тренажёрный зал. – Я записался в Equinox. Я подумал, что будет не совсем разумно записываться туда, куда ходите вы. Я в удивлении приподняла бровь, но Финн не мог видеть выражение моего лица. Мы с Натаном ещё шутили на эту тему, в этом тренажёрном зале всё было таким же, как и в том, который посещали мы, оборудование и всё прочее, только абонемент стоит в два раза дороже. – Как часто ты туда ходишь? – Прямо сейчас почти каждый день. Навёрстываю упущенное. – Что ты имеешь в виду? – Мотаясь между работой, Кендрой и Мариссой, в Коннектикуте я не мог уделять тренировкам столько времени, сколько хотел, – он запил еду пивом. Когда он сделал глоток, его тело качнуло меня вперёд–назад. – Я ещё бегаю по набережной Ист–ривер. А ты бегаешь? – Нет, – ответила я, умолчав о том, что Натан пытался привлечь меня к бегу, но бег меня изматывает, не зависимо от выбора местности. – Давай завтра вместе побежим. Если выйти пораньше, там будет практически безлюдно. Там такая красотища! – А сейчас не холодно для бега? – О, там чертовски холодно, – сказал он, издав смешок. – Но не волнуйся, малышка, я тебя согрею. Кончиком пальца я выписывала восьмёрку на его бедре. По какой–то причине, когда Финн говорил о беге, он уже не казался таким уж изматывающим, наоборот, очень даже весёлым занятием. – И что потом? Он не замешкался ни на секунду. – Потом мы закажем весь завтрак в закусочной. Набьём желудок картофельными оладьями до отказу, пока нам не станет совсем плохо. Мы будем мило макать их в яичницу– глазунью и кормить ими друг друга, пока нашей официантке не станет совсем плохо. Я очень широко улыбнулась, меня распирало от радости, я уже почти смеялась. – А потом? – Ну, возможно, нам всё–таки удастся вернуться сюда. Мы будем наевшимися и потными. – Наевшимися и потными? – я сморщила нос. – Вот какой парочкой мы будем в твоём представлении? – Оставайся со мной, – сказал он и посмотрел в направлении гостиной. – В прихожей я с радостью сорву с тебя всю одежду, закину тебя на плечо и отнесу в душ. Я возьму тебя там, потом на кухне, потом по всей квартире. А потом уже наступит обеденное время, и мы пойдём куда–нибудь развлечься. Тебе нравится Музей Естествознания? – Думаю, да. Я уже давно там не… – Он самый лучший. Там очень интересно, совсем не претенциозно. А потом купим на улице хот–доги и немного прогуляемся пешком. – Хот–доги? После такого–то завтрака? – Счастливые люди едят очень много, знаешь ли. Мы одновременно рассмеялись. Когда его дыхание пришло в норму я спросила. – Что дальше? – я повернулась посмотреть на него. – Подожди, дай угадаю. Пицца? Он чмокнул меня в носик. – Если это то, чего ты хочешь. Я снова повернулась лицом к столу. Его тарелка была уже почти пустой, моя – всё такая же полная. – Это просто замечательная фантазия, Финн. Спасибо. – Ей не обязательно оставаться фантазией. Только скажи. Меня не удивило его предложение, но в каком же мире живёт Финн, если считает, что мы можем осуществить это уже завтра? Мне нравится, что он хочет провести со мной целый день, но мы говорим о серьёзных вещах, и нужно реально на них смотреть. – Я говорю о том, что мне завтра нужно на работу. Ты же знаешь об этом? Завтра ведь четверг. – А мне нужно ехать в Коннектикут, – он пожал плечами. – Я могу всё отменить, а ты можешь взять выходной. – Допустим, – уступила я, хотя это было невозможно, ведь я уже взяла выходной сегодня. – А что дальше? Я же не могу постоянно брать выходные. Он притих. Я ждала его ответа, но вскоре стало ясно, что он не собирается отвечать. Я разрушила то весёлое настроение, в котором мы только что пребывали, но это к лучшему. Нам следует подумать, как сложится наша жизнь за пределами этой квартиры, не за закрытыми дверями. – Как обстоят дела с твоей работой? – спросила я. Он передвинулся подо мной. – Если ты волнуешься о финансах, то не стоит, я и раньше распоряжался семейным бюджетом, так что с этим я разберусь. А пока у меня есть сбережения и инвестиции. – Я не волнуюсь, просто мне интересно, – своей ступнёй я погладила его по ноге, чтобы показать, что я не собираюсь его пилить по этому поводу. – Ты хочешь зарабатывать на фотографиях? Как идут дела с тех пор как мы в последний раз говорили об этом? А что с тем заказом, который ты получил? – Эта работа связана с книгами, – ответил он уже веселее. – Хотя я в ней не уверен. – Почему? – моя голова уютно устроилась под его подбородком. – Я хочу всё делать правильно, а для этого мне нужно более новое оборудование, если я хочу быть более конкурентоспособным. Я хочу превратить тот офис в студию. Уже прошло много времени с тех пор, как я занимался этим профессионально, сейчас я чувствую себя любителем. Я посмотрела ему в глаза. Я была одновременно рада и обеспокоена тем, что он хотел осуществить свою мечту. Я не много знала о биржевом рынке, но слышала, что иногда случаются обвалы, и если он вложил туда деньги, надеюсь, он знает, что делает. Не так–то просто отказаться от такой стабильной работы. Я, например, никогда не смогу так поступить. Но я прекрасно помню того длинноволосого художника, которого я повстречала в кофейне, и моё сердце наполняется радостью. Я поцеловала его подбородок. – Сделай это. Когда ты снимал меня, ты был великолепен. Он улыбнулся. Внешне он оставался спокойным, возможно волнение бушевало где–то внутри. Вся его жизнь в одночасье перевернулась с ног на голову: он ушёл с работы, его браку пришёл конец. Но и не менее значимые вещи также меня интересовали, например, то, что он посещает чрезмерно дорогой тренажёрный зал при отсутствии доходов. Я немного отодвинулась. – Могу я задать тебе вопрос, который может тебе не понравиться? – Валяй. – Может, у тебя кризис среднего возраста? Он издал сдавленный смешок, погладил меня по волосам и притянул меня для поцелуя. – Я люблю, когда ты ошарашиваешь меня такими вещами. Я подождала, пока он прекратит ухмыляться. – Так да или нет? Он возвёл взгляд к потолку и вздохнул. – Вообще–то я даже и близко не прожил половину жизни. По крайней мере, я на это надеюсь. – Ты знаешь, о чём я. – Ну, если ты хочешь это так обозвать, то полагаю, что да. Хотя я не рассматриваю это с данной точки зрения. Я думаю, что раньше я ходил во сне, а теперь я, наконец, смотрю на мир открытыми глазами. Я никому не обязан своему счастью, даже Мариссе. Когда она увидит, что я не стал жертвовать своей мечтой ради сохранения брака, когда придёт время и настанет её черёд, она будет знать, как это делается. Я изучала его лицо, оно было гладким, но всё же контуры первых морщин уже проглядывали. По правде говоря, я не понаслышке знаю, какие перемены коснулись его жизни, но ведь так легко забыть, что все эти преобразования начались ещё до того утра, когда мы встретились в коридоре. – Что подтолкнуло тебя открыть глаза? – спросила я. – Этому поспособствовало какое–то событие? – Что–то вроде того,– фыркнул он. – Я могу, конечно, тебе рассказать, но ты можешь подумать, что я какой–то святоша. – Я вообще не в праве никого судить. Он коротко кивнул и погладил меня по бедру.