– Прямо здесь. Всю ночь. – Очень смешно. Тогда, наверное, это не я сидела в одиночестве, часами наблюдая, как остывал ужин. Он потряс головой. – Ой, не начинай. Ты даже понятия не имеешь, какой у меня выдался вечерок. – Нет, не имею, – я подошла к столу и стала убирать пустые тарелки. Он встал, на нём были штаны на завязке и рубашка хенли. – Я искал тебя, звонил Эндрю, звонил Джил. Я ощущала на себе его взгляд, когда принялась собирать столовые приборы. – Я звонил отцу в больницу. Я уже собирался звонить в полицию. Я взглянула на него. – Ты что, не спал? – Спал? – он отшатнулся. – Как, чёрт возьми, я могу спать, не имея ни малейшего понятия, где ты находишься. Я слишком сильно сжала губы. Он вёл себя так, будто не осознавал, что я тоже через это прошла вчера – часы ожидания, мучений, беспокойства. Я и так слишком натерпелась, пытаясь привлечь его внимание, а он даже не потрудился появиться на ужин. – Ты не единственный, кто волновался вчера, – Джинджер ткнулась носом в моё бедро, она всегда так делала, когда кто–то из нас повышал голос. Я собрала тарелки и стрельнула в него взглядом. – Но знаешь, что, я больше не собираюсь переживать. Начиная с этого момента, можешь делать всё, что тебе, чёрт побери, заблагорассудится. – Что это значит? – спросил он, проследовав за мной на кухню. Я разложила ножи и вилки в выдвижной ящик. Натан не единственный любящий порядок и злой человек в наших отношениях. – Что конкретно тебе не понятно? – С того места, что я могу делать всё, что захочу. Ты что, всё ещё думаешь, что у меня кто–то есть? – Нет. – Сэди, посмотри на меня. Я сложила тарелки в шкафчик и повернулась к нему. Своей огромной рукой он массажировал виски, мне пришлось подавить желание спросить, мучает ли его головная боль. – Тебя не было дома целую ночь, и ты несёшь какую–то чушь. Что происходит? Я медленно моргнула. Мой закипающий гнев уже дошёл до точки кипения. Несколько месяцев он вёл себя так, будто я вообще не существую, а к себе такое же отношение он не может вынести даже на одну ночь. – Ты спрашиваешь, что происходит? – произнесла я сквозь стиснутые зубы. – Это ты мне скажи. Я просто следую твоему же примеру. Почему ты можешь проводить вечер вне дома, а я не могу? Ты уже вычеркнул себя из наших отношений. А я только что поняла, что могу поступить также. – Я не вычеркнул себя, и ты не можешь сделать то же самое, – резко возразил он. – Мы ведь только позавчера занимались любовью. Что ты на это скажешь? Я отвела взгляд, потому что знала о том, что не смогу скрыть, что помню, как приятно было снова оказаться в его объятиях. Как я могла ощущать к нему такую связь, если с его стороны была пустота. – Это ничего не значило. Его смешок был грозным. – Я ни на секунду тебе не поверил. В чём – в чём, а в этом ты не сможешь меня обдурить. Ты что думаешь, я не знаю, когда твоё сердце открыто. – Я думаю, ты действительно знаешь, когда оно открыто, – произнесла я ровно. – И ты в точности знаешь, в каком месте я наиболее уязвима. Он замер, когда понял смысл моих слов. Я тоже не невинна, но наш брак умер из–за него. Все семь лет нашего брака Натан работал над тем, чтобы я чувствовала себя в безопасности, как за каменной стеной. А затем, он развернулся на 365 градусов и использовал это против меня. Он отвергал всё, что бы я ни предложила, будь то проявление любви в физическом или эмоциональном плане. То, как он мучал меня все эти месяцы было даже хуже того, что я разделила постель с другим мужчиной. – С меня хватит, между нами всё кончено, – я подошла к нему на несколько шагов. – Как бы я ни поступила по отношению к тебе, я надеюсь, наш брак того стоил. Его взгляд изменился, досада испарилась. В неверии он отдёрнул голову назад. – Кончено? Я выдержала его взгляд, смогла сдержать дрожь внутри. Он больше не увидит меня слабой. – Да. – Нет. – Да. Он прирос к месту, где стоял. Я обошла его и направилась в гостиную. – Подожди, – сказал он, обернувшись. – Давай на секунду сбавим обороты, и я смогу всё объяснить. Я фыркнула, складывая скатерти. – Извини, конечно, но ты опоздал на два с половиной месяца. Объяснение могло помочь ещё даже неделю назад, даже вчера утром. Ты мог бы позвонить мне вчера вечером, пока я сидела здесь одна и ждала тебя, но думаю, ты был очень уж занят в Бруклине, чтобы подумать об этом. – Я не ездил в Бруклин. Ну, то есть ездил, но не для… Я покачала головой, фокусируясь на складывании. Упоминание Бруклина больно укололо, будто он говорил о своей любовнице. – Конечно, ты ездил. Он вырвал подложку под столовые приборы из моих рук и швырнул её на пол. – Ты можешь выслушать меня или нет? Я скрестила руки на груди и повернулась к нему, но не могла смотреть ему в глаза. – Я сел на поезд на линии Л, но в мыслях всё ещё был сумбур. Я всё ещё злился, но ночью с тобой мне было так чертовски хорошо, что я совершенно запутался в своих чувствах. Я проехал свою остановку, я хотел привести мысли в порядок, прежде чем встретиться с тобой. – И поэтому ты решил выйти на станции Бедфорд и пойти поиграть в боулинг. – Совсем нет. Целых полчаса я ехал не в том направлении, потом, наконец, опомнился и пересел на обратный поезд, чтобы добраться домой. Но в это время на линии случились какие–то неполадки. Детка, я застрял на три часа под землёй. Я не мог тебе позвонить, связь отсутствовала. Я отвернулась к столу. Линия Л печально известна из–за перебоев в работе, поэтому я не сомневалась в правдивости его слов. Но теперь это уже не имело значения. – Что всё это значит? – жестом он показал вокруг. – Цветы? Свечи? Мой подбородок задрожал. Все мои надежды не оправдались. Я ощущала это так же отчётливо, как и вчера. – Ты был прав, – сказала я. – Та ночь многое для меня значила. Вчера я взяла выходной, чтобы приготовить тебе рёбрышки и сделать уборку в квартире. Я думала мы, наконец, всё обсудим, всё разрешим. Он нахмурился. – Ты мне об этом не говорила. – Это был сюрприз. Он огляделся вокруг. – Если бы я знал, я бы прямиком приехал домой. – Но ты этого не сделал,– я расцепила руки и взглянула на него. – Ты знаешь, как много значило для меня твоё возвращение в нашу постель. Ты сам сказал, что я была открыта для тебя, на седьмом небе от счастья. Но ты жёстко опустил меня на землю. Он открыл было рот, но его возражение, так и осталось внутри. Он снова посмотрел вокруг. – Ты права. Прости меня. – Всё в порядке, – я сглотнула ком, стоящий в горле, затем продолжила. – Может, это и к лучшему. Это помогло мне кое–что прояснить. Я не стала вдаваться в детали, потому как видела, как заработали шестерёнки в его голове, и, возможно, если бы он поинтересовался, ему стало бы ещё хуже. Спустя какое–то время, он произнёс. – Я не хотел причинить тебе боль. Я тоже страдаю. Я был в таком смятении, и, да – я не совсем хорошо с этим справлялся. – Ты так думаешь? Да ты меня полностью игнорировал. Ты же знаешь, как трудно мне было открыться и полюбить тебя. Я никогда не хотела оказаться в дерьмовом браке, как мои родители, вечно злиться и обижаться. А это как раз то, что с нами происходит, но самое ужасное, что я даже не знаю причины. Он сглотнул и плотно сжал губы. – Всё просто… вышло из–под контроля.