– Опять ты? Что ты смотришь, а? Убирайся, мой парень скоро придет… Человек в маске уставился на девушку, вздохнул, но ничего не сделал. – Ты меня слышишь? Ты глухой? Убирайся к черту! Убийца вытащил из рукава нож и бессовестно показал его. – Да, нож, как страшно… У каждого внизу есть нож… Произнося последнее предложение, она сама поняла, что, возможно, это не шутка и что она следует глупым шаблонам фильмов ужасов… Кровь Андреа похолодела, она не знала, что делать, но у нее не было времени. Убийца развернулся и ушел тем же путем, каким пришел. Девушка широко раскрыла глаза и растерялась. Она не понимала ничего из того, что только что произошло, села на кровать и попыталась успокоиться. Все это было странно и нормально одновременно, ведь сегодня Хэллоуин. Но, возможно, это перешло грань между странным и жутким. Бац! Холодная рука легла ей на спину. Это был ее парень, который только что вошел в комнату с пустым мочевым пузырем и жаждал продолжить начатое. – Что с тобой? Ты белая как лист… Я имею в виду, больше, чем обычно, маленькая Белоснежка. Он начал целовать ее шею, но она все еще чувствовала себя неловко. – Нет, я в порядке… просто… ничего, это не важно. Андреа попыталась снова сосредоточиться на происходящем. Свечи, полумрак, пресс ее парня… было несложно увлечься, и ее инцидент с парнем в маске стал размытым воспоминанием об этом Хэллоуине. Девушка, как обычно, тоже попыталась взять инициативу в свои руки… сначала ненавязчиво, вроде касания одежды, потом более дерзко – она засунула руку Горке в штаны. Горка позволил себе многое… но остановился. Да, все очень странно. Он хотел, но пообещал себе, что не будет спешить… Хотя, если подумать, именно я задавал темп, именно я мог определить, что медленно, а что не медленно. Она засовывает руку мне в трусы. Это происходит быстро или медленно? Я позволяю ей. Пока мне не кажется, что это слишком быстро, и я убираю руку, ласкаю ее спину и снова целую с еще большим желанием… На этот раз Андреа не беспокоили отказы парня, нет. Она сделала кое-что еще хуже. Все еще улыбаясь, слегка отстранилась от него и сняла брюки, которые украла у своей сестры для наряда Королевы Крика. Она прислонилась к спинке кровати и протянула: – Любовь моя, я понимаю, что ты хочешь соблюдать свой идеальный темп. Но у меня тоже есть свой… Так что, раз я подстраиваюсь под твой, думаю, ты не будешь возражать, если я покажу тебе свой. Несколько свечей. Двуспальная кровать и девушка в хлопчатобумажном белье, включая носки, прислонившаяся к изголовью. Она чувствовала себя немного зажатой, но ей хотелось пойти дальше. А поскольку правила игры, которые установил Горка, были строгими, она решила создать свои собственные. Может быть, она увлажнила пальцы, а может быть, просто поцеловала их, чтобы ее парень увидел, но она начала трогать себя за белые трусики. Это не был комплект нижнего белья, как тогда в загородном доме, но для эротичности образа многое и не нужно. Горка стоял перед ней неподвижно, между ними был метр девяносто матраса, но ему не нужно было подходить очень близко, чтобы ее тело отреагировало. И, да ладно, так и было. Его пенис пытался высунуться из штанов, как будто искал лучшее место, чтобы стать еще одним зрителем. И не думайте, что Горка пытался его сдерживать. Нет, он облегчил ему возможность увидеть все, что он хотел. Тишина. Между ними больше не было слов. Андреа немного стеснялась встретить взгляд своего парня, но не могла оторваться от него. Она дышала через рот и время от времени сглатывала слюну, когда прикасалась к себе. Это было самое романтическое зрелище. Они не касались друг друга телами, но касались взглядами и чувствами. Как будто они были друг другом. Горка больше не мог этого выносить… Он потерял рассудок и даже не знал, что такое границы, что правильно, а что нет, поэтому он придвинулся ближе, поднес свободную руку к ее ноге и поднялся вверх, лаская ее мягкую кожу. Сначала голень, потом колено, потом бедро, и когда его проворные пальцы попытались дотянуться… пуф! Кто-то потянулся к выключателю и включил свет. Романтика полностью исчезла, и энергосберегающие лампочки – слава богу, они заряжаются немного дольше – показывали, как эти два подростка трогают друг друга за гениталии. Мягкое стало жестким, а прекрасное – вульгарным и грубым. – Ну, это то, что я предчувствовала. Он не мог в это поверить. За несколько секунд до этого он участвовал в лучшей порносцене в своей жизни, а затем наблюдал, как любовь всей его жизни одевается. Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Ребека, сменившая костюм Беллы на героиню из «Убить Билла». – Черт, ребята, займетесь этим дома… О… Смена костюма студентки из Лас Энсинас как нельзя лучше подытожила то, что произошло между ними в тот вечер. У Паулы был дар, очень редкий: дар всегда проявлять себя в самых худших ситуациях. Она не пошла на вечеринку, которая уже заканчивалась, и в этом не было никакого смысла. У нее не было ни приглашения, ни друзей, которых можно было бы поприветствовать. Она видела все издалека, как случайная соседка, предупрежденная шумом и криками о том, что подростковая вечеринка подходит к концу. Вдалеке она увидела драку. Это Самуэль ударил Нано, и да, та девушка, что была в парике Марии-Антуанетты, должно быть, Карла. Какой ход… Видеть Самуэля было странно. Очень странно. Я чувствовала, что сердце крутится, словно центрифуга, но не чувствовала любви. Нет. Я чувствовала много странных вещей, а то, что он, как обычно, был окружен неприятностями, дало мне толчок, необходимый для того, чтобы убраться оттуда к черту. И я не имею в виду вечеринку. Я была на правильном пути. Я все время твердила себе, что я дура… Но Паула не была дурой. Иногда она была легкомысленной, иногда – несерьезной, но дурой она точно не была. И если бы судьба случайно поменяла роли, и она была бы, например, девушкой Самуэля, она бы не стала мириться с этим. В предыдущий год ее любовь была очень сильной, но одной любви недостаточно, и в глубине души у них было не только мало общего. Самуэль был в петле тьмы, которая поглотила его полностью. Самуэль был хорошим парнем, но удача отвернулась от него. Запах тостов и кофе пропитал дом Мелены. Можно было сказать, что завтрак имел такой интенсивный запах, что именно он заставил ее открыть глаза. Она надела халат, знаменитый халат, который она всегда носила и который, скажем прямо, стирала очень редко, и спустилась вниз на кухню. Моя мама так серьезно относилась к моему счастью, что казалось, будто она принимает таблетки. Знаете фильм с Николь Кидман? Черт, я не могу вспомнить название. Одна из тех американских цыпочек, которые устраивают барбекю и живут так, будто они в пятидесятых, и все делают по правилам: еда, присмотр за детьми, увековечивание гетеропатриархата… Ну, такой была моя мама. Красивая, опрятная, накладывающая томатную пасту, которую она сама приготовила, на тосты… Мне было чертовски не по себе. Затем – череда вопросов, будто бы я снова в начальной школе. «Ты хорошо провела время?» «Были ли там твои друзья?» «Как долго ты там была?» «Что? Тебе понравился мальчик? Ты с кем-нибудь целовалась?» «Что? Что?» Черт возьми, какая надоедливая мать, ребята. Я сказала ей правду, что, мол, да, я хорошо провела время. Что выпила не так много, как хотелось бы, но алкоголь быстро закончился. Что никого не видела, только трех-четырех человек из класса и больше никого, что самый оригинальный костюм был у Поло и Кайетаны. Что никто не понимал, кто я, потому что я выглядела как девушка, в которую бросили банкой кетчупа… И что один уродливый парень спросил меня: «У тебя менструация?» Что я ни с кем не целовалась, что это далеко не входит в мои планы, что я никому не нравлюсь… И что ее идея о том, чтобы я встречалась с Жанин, была худшей, что только можно было представить. – Любовь моя, Жанин милая, она хорошая девочка. Я доверяю ей, она мне нравится. – Да, она очень милая, но она заноза в заднице, мама. Она убеждена, что в школе есть убийца, который нападает на ребят… и да ладно, она не ошибается. Она считает, что человек, убивший Венди, убил и Марио. Подожди. – Но разве тот мальчик не покончил с собой? – спросила мать, кроша ломтик ветчины на мелкие кусочки. – Конечно. Но она так не думает. – О, она детектив! – Она получила письмо от Марио, мама. – Мертвого? – Нет, он отправил его ей за несколько дней до своей смерти. Аманда следила за этой историей так, словно это была самая смешная сплетня. Стало не до смеха, когда ее дочь сказала, что в то утро она немного опоздает в кофейню, потому что собирается в полицейский участок. – Любовь моя, я думаю, это здорово, что ты хочешь помочь своей подруге. Правда, история с письмом, Марио и всем остальным немного притянута за уши, но я не знаю… является ли полицейский участок идеальным местом, чтобы провести утро. Мелена не могла не согласиться с ней. – Конечно, мне не хочется идти. Мне лень идти, но что поделать? Они не смогли продолжить разговор, потому что в дверь постучала Жанин. Она была впервые внутри дома Мелены и ее матери. – Он очень… очень красивый. Он меньше, чем тот, что был у вас раньше, и, конечно, менее показной. Меньше – значит больше. Ни Аманда, ни Мария-Елена не могли понять, имело ли последнее предложение двойной смысл. Они догадались, что это не так. Девушка была одета официально и сдержанно. Она сжала свою сумочку, как хорошая девочка, и на предложение хозяйки дома присесть угоститься соком, ответила отказом. Я не хотела сока, я хотела побыстрее убраться оттуда. Я приняла решение, очень трудное решение. Мы собирались пойти в полицейский участок, чтобы объяснить мою теорию. Но Мелена все испортила. Ее мама сказала, что это немного сумасшедшая идея, но она поняла, что я переживаю из-за смерти своих друзей, и хотела помочь. Мадам экс-мисс, они не были моими друзьями, какую часть истории вы не поняли? Она не возражала против того, чтобы мы пошли, но требовала, чтобы она пошла с нами. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет… и да. Тут ничего не поделаешь. Я попыталась сказать ей, что это что-то вроде… нашего совместного секрета, параллельно бросая в Мелену ненавидящие взгляды за предательство. Я была немного возмущена. Знаю, что у нас нет большого доверия, но, черт возьми, я открылась и рассказала ей о своем дерьме, а она рассказала об этом своей матери… Я не желаю, чтобы у нее снова выпали волосы, потому что у нее и так были очень плохие времена, могу за это поручиться, но так ведь не поступают. Ну, я не злопамятная и через некоторое время смирилась с этим… Но меня ничуть не смутило, что мне пришлось ехать в полицейский участок с бывшей Мисс, превратившейся в версию походной официантки. Но у нее была машина… Это уже что-то. Бывшая Мисс, как называла ее Жанин, ворвалась в полицейский участок, как будто она управляла городом. Она была женщиной с характером и целеустремленной натурой. Это чувствовалось издалека. Ей достаточно было сказать, что у нее есть важная информация об убийствах, чтобы ее и двух девушек поместили в одну комнату. Через некоторое время появился инспектор Рамос, который вел дело Венди. Делом Марио никто не занимался, потому что это было самоубийство, там нечем было заняться… Все страхи Жанин реализовалсь в этой маленькой непроветриваемой комнате. Один за другим. Она вцепилась в холодный металлический стул, словно собиралась улететь, как пилоты, которые видят приближающуюся опасность и поднимаются в воздух. Рамос внимательно слушал речь девушки… отрывистую речь, потому что Аманда жаждала быть в центре внимания и постоянно перебивала девушку. В одни моменты казалось, что она на стороне Жанин, в другие – что она ее дискредитирует. Поэтому было трудно понять ее позицию, хотя на самом деле все было просто: она хотела сделать все, что могла, даже если это мешало намерениям девушки. Рамос упомянул о ее доносе на Марио, и Жанин пошла вразнос. Я начала плакать. Я не чувствовала, что правосудие на моей стороне. То есть я знала, что они не собираются давать мне медаль, но чувствовала себя… плохо, как будто они сомневались во мне и моей теории. Я понимала, что они считали это бессмыслицей, что есть люди, которые каждый день совершают самоубийство, есть люди, которые каждый день исчезают. Но меня беспокоило то, что казалось, будто все сомневаются во мне. Инспектор сказал, что хочет оставить письмо у себя. Я отказалась, а он воспринял это как оскорбление. Предложила ему сделать ксерокопию. «Мы не можем проанализировать ксерокопию, девочка». И это «девочка» ранило до глубины души. Правосудие, закон, полиция… все не так в этой стране. Я чувствовала себя загнанной в угол. Мелена положила руку мне на ногу в качестве ласкового жеста или чтобы успокоить, не знаю. Я больше не умела читать жесты других. Я видела только кучку глупцов, сомневающихся в том, что для меня было очевидно. Я встала, ударилась головой о стол и извергла из себя множество комментариев, похожих на насмешки. Я чувствовала себя хорошо… хотя это чувство было недолгим. Я сказала им, что они кучка некомпетентных глупцов, что они слепы. Что им не удалось раскрыть дело Марины и что это дело так же пройдет мимо, без позора и славы, и что они – фашисты, которые хотят только есть из общего котелка. Скрывать было нечего. Другого пути не было. Глава 5 Когда открывалась дверь в доме Жанин, ее мать никогда не знала, в каком эмоциональном состоянии ворвется дочь. Будет ли она молчать? Нет, никогда. Улыбнулась бы она и обняла ее? Она боялась, что и этого не сможет… Она может прийти с одним из своих разнообразных приступов пищевого голода – она будет сметать все, что попадется под руку, ну да ладно. Но чаще всего она поднималась по лестнице в свою комнату с комом в горле, сдерживая слезы. Так было и в этот раз. Единственным отличием от других случаев, когда девушка возвращалась домой в состоянии крайней печали, было то, что на этот раз за ней бежала Мария-Елена, которая, учитывая скорость и то, что она шла позади, была похожа на призрака Каспера больше, чем когда-либо. Оказавшись в комнате и закрыв дверь, Жанин вошла в новый цикл под названием «быстрый многословный монолог». Она говорила все, что было у нее в голове, но в ускоренном темпе, используя такие обороты речи, которые Мелена не совсем понимала, но которые она все равно постоянно поддерживала словами «да», «ясно», «ага» и другими вспомогательными фразами, чтобы Жанин понимала, что Мелена здесь и следит за разговором, если это можно так назвать. Жанин сняла пиджак, села поудобнее, и, опустившись на пол, посмотрела на озадаченную Мелену, которая застыла с выражением покерфейса, и промурлыкала: – Ты думаешь, я сошла с ума? По-твоему, я выгляжу сумасшедшей?