– Какая задница? Да ладно тебе! – Эта задница! Аманда схватила свои ягодицы обеими руками, словно разминала большую буханку хлеба. Правда, она набрала несколько килограммов. Раньше она вела более… активный образ жизни, так сказать, и гораздо больше любила выходить в свет, вообще жить яркой жизнью. Но с тех пор, как ее жизнь изменилась, изменилось и тело. Объективно она была невероятно красива и выглядела здоровой, но, когда привыкаешь весить пятьдесят кило, семьдесят сильно бьют по самооценке. Ей казалось, что она совсем не выглядела привлекательной. Кроме того, она была слишком горда, чтобы общаться с людьми, которые обратили на нее внимание, но быстро исчезли, когда она стала официанткой в маленьком городке. – Ты выглядишь потрясающе… Ты подсмотрела в журнале? Мне нравится, что ты сделала с глазами… Мелена испытывала искушение сказать ей правду, сказать: «Слушай, мама… Я хочу быть моделью и сделала несколько профессиональных фотографий для конкурса от агентства». Но она придержала язык. Она все еще не была готова выдать этот секрет. А ее мать хоть и была очень проницательной, не могла догадаться о чем-то подобном, хотя… – Что случилось, дорогая? – спросила ее мать, подходя ближе и улыбаясь, глядя на дочь через зеркало. Девушка мгновенно покраснела, это было так очевидно. – Ничего… – Да ладно, ты считаешь свою мать глупой, не так ли? – Что ты говоришь? Давай, давай, отпусти меня, я опаздываю… – Тебе кто-то нравится? У тебя особый блеск в глазах… – Мама! Ты знаешь, что для меня очень жестоко говорить об этом… Нет, уходи, уходи, уходи! Мать начала преувеличенно смеяться, пытаясь щекотать свою дочь, как маленькую девочку, но Мелена вытолкала ее из комнаты и закрыла дверь. Дело не только в том, что Мария-Елена была вне себя от эйфории, которая все еще пульсировала внутри нее по поводу ее несуществующей карьеры модели… Дело в том, что, когда тебе нравится парень и ты знаешь, что он не влюблен в свою девушку, неизбежно, что пламя надежды разгорается чуть сильнее. Она знала, что у нее нет с ним ни единого шанса. Горка пришел к мысли, что Мелена – убийца, и ей стало ясно, что он никогда не будет смотреть на нее с прежней симпатией. Более того, ей посчастливилось бы вернуть себе положение подруги, которое она внезапно потеряла. Но сколько бы она ни повторяла мантру: «Горка никогда тебя не полюбит, Горка никогда тебя не полюбит», – оставался какой-то процент, совсем крошечный, фактора неожиданности, и Мелена была уверена в этом и цеплялась за него, как за раскаленный гвоздь. Он никогда не полюбит меня, но что если…. С этой мантрой было гораздо веселее, потому что она запускала ее разум в мириады возможностей и придуманных вариантов будущего, гораздо более заманчивых и привлекательных, чем реальность. Она посмотрела на себя в зеркало, и, несмотря на то что не была очень уверенным человеком и всегда чувствовала себя посредственной, ей понравилось то, что она увидела, и подумала: Ну, смотри, сегодня я… довольно хороша. Черт возьми, я довольно привлекательная! Жанин сражалась с Babyliss. Многие девушки Лас Энсинаса нанимали профессиональных визажистов и парикмахеров для таких мероприятий, но давайте вспомним, что она была другой, и многие вещи, которые делали девушки Лас Энсинаса, не приходили ей в голову. Она всегда думала: Как же хорошо придуманы эти сучки. Как, черт возьми, они это делают? Она не думала о том, что лучшие визажисты за определенную плату приезжали в особняки, чтобы заставить девушек и парней выглядеть наилучшим образом, потому что макияж – это не только для девушек. А вы как думали? Нет, уже нет… Это подростковая элита, каждый должен показать себя с лучшей стороны, а сторис не понимают пол. Единственной, кто не мог определить, хорошо ли выглядят ее волосы или как жареный во фритюре фризе[15], была бедная Жанин, которая пыталась выглядеть как златовласка, а в итоге стала похожа на девушку из «Экзорциста», выходящую после вечеринки – Плохо. Она злилась на себя, а потом делала что-то очень обычное. Ну, я просто не пойду. Да пошли они. Я выгляжу ужасно. Я не пойду. Но потом она приободрилась, передумала и продолжала приводить себя в порядок, пока стрелка на левом глазу не стала сопротивляться. Она не могла сделать ее правильно даже с помощью тампона, который она купила на AliExpress и который должен был делать идеальную стрелку, но у нее не получилось. Ей пришлось стирать ее несколько раз, растирая черную краску по всему веку, а потом… К черту все, к черту. Я не пойду. Я не пойду. Так же она мучилась с платьем, которое не подходило ей по размеру, как она помнила, или казалось слишком объемным. Просто сейчас золотой меня не впечатляет, он кажется вычурным, это благотворительный вечер, и люди воспримут его как оскорбление. МНЕ НЕЧЕГО НАДЕТЬ. Я не пойду. Лежа на полу в мини-платье – которое больше напоминало одно из тех термоодеял, которыми бригады скорой помощи накрывают жертв, переживших массовое убийство, чем наряд для вечеринки, – с одним идеально накрашенным глазом, и другим – темным, будто бы она сама поставила себе фингал, она решила просмотреть сторис людей, чтобы узнать, что это за вечеринка… И прежде, чем успела сойти с ума от прекрасных нарядов, она увидела уведомление в своем почтовом ящике. Представьте себе ее удивление, когда она увидела, что это было письмо от модельного агентства, в котором говорилось, что Мария-Елена выиграла конкурс, и прилагалась красивая фотография в формате jpg, которую они только что загрузили в их профиль Instagram, объявив, что она стала победительницей и что они собираются начать с ней работать. Платье и вид словно убитого на дороге енота было наименьшим из всего этого. Ее подруга осуществила одно из своих желаний, отчасти благодаря ей. Ведь это она заставила ее пойти и записала ее на конкурс, отсюда и письмо… Она прыгала и кричала как сумасшедшая от радости. Ее мать, встревоженная криками, вошла в комнату. Бедняжка не знала, что ей думать, чтобы понять свою дочь. – Что с тобой? Что это за крик? – О, мамочка, я так счастлива, так счастлива. Жанин обняла свою мать, как будто сама выиграла приз, но ее переполняла радость, и мать начала тихо плакать, что осталось незамеченным дочерью. Моей дочери нездоровится… Иногда она плачет, иногда прыгает от радости и ничего нам не рассказывает. Если однажды нам позвонят и скажут, что она спрыгнула с моста, я не удивлюсь. А если мне позвонят и скажут, что она сбежала на Тайвань, забеременев от тайваньца, я не сочту это чем-то не соответствующим ей… У нее очень сложный возраст. Подростковый возраст очень трудный… Не для нее, для нас. О боже мой. Она могла бы позвонить подруге, чтобы сообщить ей новость, или переслать ей электронное письмо, но она придумала кое-что получше: распечатать фотографию. Она так и сделала и стала как сумасшедшая искать дома подходящую фоторамку. Она нашла только один кадр, в котором фотография выглядела более или менее хорошо, – кадр, на котором была ее фотография в день причастия. Не задумываясь, она достала свою фотографию, поменяла ее на фотографию Мелены и счастливая вышла из дома, но сначала она подправила макияж на левом веке. Конечно… Представьте, что ее мать обнаружила на полу в гостиной фотографию своей дочери, одетой в белое в день причастия… Моя дочь нездорова. Я не понимаю ее, отец не понимает ее, и братья и сестры тоже… Но если вы спросите любого, они скажут вам одно и то же, что девочка… девочка нездорова. На совершенно новой террасе отеля нарядные люди прогуливались под маленькими белыми огоньками, которые освещали все вокруг. Платья от кутюр, натянутые банты, фальшивые улыбки и алкоголь, льющийся так, словно на дворе был канун Нового года. Лу, которая организовала мероприятие, не пожалела ни одной детали, и она и Кайетана были в приподнятом настроении, обслуживая гостей и пополняя казну банковского счета… Андреа поприветствовала хозяек и представила своих родителей, несмотря на то, что ее отец был хорошо известен, и все прекрасно знали его имя и идеологию, чем дочь, честно говоря, гордилась. Горка не заставил себя долго ждать. Он не прилагал особых усилий к своей укладке, но парню с такой хорошей фигурой, как у него, в костюме и галстуке-бабочке не нужно много, чтобы выглядеть эффектно. Эмоции Горки и его чувства были подобны русской рулетке: они могли быть ясными, а могли в секунду измениться. Их можно было зарядить пулей, но парню требовалось много попыток, чтобы найти отверстие в барабане, содержащее то, что он хотел сказать, и выстрелить. Он посмотрел на Андреа, которая выглядела прекрасно в красном платье с мелкими блестками и открытой спиной. Но он не понимал, что она чувствует, или не хотел понимать. Несмотря на то, что парень не рассказывал о своих чувствах, прямолинейность была одним из его достоинств или недостатков, в зависимости от того, как посмотреть. И что же он сделал? Все просто. Что сделал бы любой семнадцатилетний парень, который был немного скуп на эмоции: пошел в бар, выпил и попытался избегать своей девушки и, соответственно, конфликта. Там он столкнулся с Гусманом, и они обменялись парой фраз, вспомнив о том, как он нарядился пингвином и устроил сцену на одной из вечеринок. Бедная Андреа не знала, что делать. Ее любовная методика не оказала никакого эффекта. В течение дня она делала ласковые жесты и посылала ему сообщения как милая подружка, не спрашивая, не показывая, словно зеркало, странности поведения парня. Когда Горка пришел на вечеринку и увидел ее пассивной, она решила поступить так, как советовала ей сестра: не приставать к нему, игнорировать, дать свободу, но это разъедало ее изнутри. Она не могла следить за банальным разговором, потому что ее мысли были заняты чем-то другим… Ее мысли были заняты им. Она нигде не могла найти его, если честно, и она чувствовала, что ее бедное сердце тоскует. Объективно, если посмотреть историю этой пары, просмотреть их самые значимые моменты, можно подумать и поспорить, что с Горкой было не так. Он уже спал с ней, он уже попробовал, какая она, и чувствовал, что сделал все возможное в этих отношениях. Но он не был тем кретином, который использует девушек для своей выгоды, наоборот… То, что он ждал, чтобы переспать с Андреа, ставило его в другой класс парней. Он не хотел быть таким, это казалось смешным… Поэтому она подошла к нему, не как миура – как она обычно это делала – а как девушка, готовая к примирению, которая готова все исправить, выслушать, понять… – Любовь моя… – Что ты мне скажешь? – спросил он, осушив еще один стакан. – Ты слишком много пьешь. – Ты так думаешь? Ну… – Ты не сказал мне о платье… – Ты выглядишь прекрасно, – он даже не посмотрел на нее. – Что с тобой? – спросила она, пытаясь сохранить самообладание. – Ничего, я немного… Ничего, завтра все пройдет. – Но если есть что-то, что ты хочешь мне сказать, сделай это. Ведь я люблю тебя. Слышать такое от девушки, которую, как тебе кажется, ты больше не любишь, было очень странно. Как будто это оскорбление. Горка находил ее искренность и любовь немного раздражающими, поэтому он начинал злиться на себя. Он не хотел причинять ей боль, но не знал, как поступить в этой ситуации, что сделать или сказать. Это было нормально, он никогда раньше не был в такой ситуации. Он не хотел бросать ее сразу, потому что не доверял своим чувствам на сто процентов и боялся испортить все окончательно. Но с другой стороны, он не мог притворяться нормальным, он не умел лгать, особенно ей. – Я не в порядке, Андреа, – наконец признался он. – Почему? Это из-за чего-то, что я сделала? – Нет, это не из-за тебя… Черт. – Это ведь случилось на днях, не так ли? – О том, что ты пригласила моих друзей? Нет, ни в коем случае, не глупи. – Тогда что? Я просто не могу это объяснить… Пойми меня. Мы наконец-то занимаемся сексом, и все вроде бы идет отлично, а потом ты становишься таким странным и говоришь мне, что это из-за Паулы, из-за аборта. Но я продолжаю думать, что это потому, что тебе не понравилось заниматься со мной любовью, что я худшая любовница в мире, и чувствую себя дерьмом. – Андреа… Ничего подобного, это не имеет к тебе никакого отношения. Не сердись, но и не трогай меня, пожалуйста, хорошо? Девушка была ранена. Она отдалась отношениям телом и душой, а теперь все было странно и запутанно. Она не могла спасти ситуацию, потому что не знала, что именно произошло. Поэтому вместо того, чтобы настаивать и быть занозой в заднице, она сделала то, о чем он ее просил. – Хорошо… Я буду там, с родителями. Если ты захочешь поговорить или сделать вид, что ничего не происходит и все как раньше, можешь приходить… Я бы очень этого хотела. Он кивнул, и она ушла, выглядя очень поникшей. Горка видел это и корил себя за то, что был так холоден и черств с бедной девушкой, но не знал другого выхода. Он заказал еще один напиток. Когда Мелена пришла на вечеринку, некоторые из гостей смотрели на нее так, как будто она была гораздо более известной и знаменитой личностью, чем она есть на самом деле. Но дело было не в ее макияже или простом черном платье, а в чем-то вроде… ауры, если таковая существует. У девушки был потенциал, и она создавала для себя нишу во Вселенной. Она не увидела никого из знакомых, пока не заметила Горку, сжимающего бокал шампанского так, словно это последнее, что он когда-либо выпьет. Но прежде чем Мелена смогла добраться до него, ее перехватила Жанин, буквально сбив ее с ног. К счастью, контроль Меле над своими каблуками был уже более чем хорош, и она не потеряла равновесие, иначе они стали бы посмешищем и им предложили бы покинуть роскошный отель. Жанин не нужно было ничего говорить, ничего объяснять, она просто отдала подруге красивую фотографию в рамке. Дело не в том, что девушка была неузнаваема на фотографии, просто она была как никогда собой, а даже она не привыкла видеть себя такой. Это не была преувеличенно хорошо сделанная фотография, но в ее выражении лица, в ее глазах, полных глубины, было что-то такое, что заставляло не отрываясь смотреть на нее. Мария-Елена подняла рамку и сделала два случайных шага. Она могла бы сойти с ума, как подруга, но не сделала этого. Она глубоко вздохнула. Глубоко вздохнула, посмотрела вверх и сказала: