– То есть я все-таки прав? – Я этого не говорил, так что не обольщайтесь. – Не забывайте, один-единственный кусочек мозаики способен переломить ход войны и спасти миллионы жизней! – Вы сказали – войны? – Сейдуран встрепенулся. – Разве все настолько плохо? – Ну а чем еще заняться богам после того, как они поделили весь доступный мир? Только его кровавым переделом. – Да что ж вам неймется-то?! Что мешает вам просто мирно сосуществовать?! – Такова наша природа, – Анрайс развел руками. – Мы с сестренкой – как материя и антиматерия, при любом контакте порождаем взрыв. В итоге мы либо уничтожим друг друга, испепелив попутно весь известный мир, либо кто-то из нас сумеет одержать верх, и здесь вы в силах склонить чашу весов в чью-либо сторону, облегчив страдания людей и существенно сократив число жертв. Поделитесь своими секретами, и благодарные потомки вас не забудут. – Или, наоборот, проклянут, тут уж как повезет, – безнадежно отмахнулся Сейдуран. – Сомнительная слава спасителя человечества меня не прельщает. История показывает, что такого рода благодетелей в лучшем случае очень скоро забывают, а то и вовсе назначают ответственным за все беды. Так что спасибо, но я лучше в сторонке постою. А некоторые грязные секреты, я полагаю, иногда лучше унести с собой в могилу. – Не стоит так спешить на тот свет! – удивительно, но Анрайс казался по-настоящему…обеспокоенным. – Присягните мне, и вы сможете жить вечно! – Находясь при этом постоянно у вас на поводке? Зная, что вы в любую секунду можете свое благословение отозвать, превратив меня в кучку пепла? Нет уж, увольте. Я весьма высоко ценю свою жизнь и не намерен ею торговать или передавать кому бы то ни было в аренду. – Не надо злить меня, Калим! – свет вокруг снова померк, и тело окатила волна жжения, когда Анрайс дал волю эмоциям. – Я таких предложений кому попало не делаю, да и подобных дерзостей другим не прощаю! Но вот зазнаваться не надо! Я ведь могу и передумать. По веранде прокатилась короткая волна дрожи, заставившая коротко звякнуть стоявшую на столике посуду, и все стихло. Меранин сделал судорожный вдох и закашлялся. Сейдуран, покосившись на него, нажал кнопку вызова дворецкого. – Что-то вы долго сегодня, – прохрипел Альберт, с хрустом покрутив головой, и замер, изучая мрачное лицо Калима. – Возникли какие-то проблемы? Вы что-то не поделили? – Милые бранятся – только тешатся, – проворчал Сейдуран и добавил, обращаясь к появившемуся на веранде секретарю. – Еще один бокал для моего друга, будь так любезен! * * * Верхний зал дворцового ресторана, помимо обширного меню, предлагал еще немало полезных и приятных возможностей для всех тех, кто находился на самом верху властной иерархии. В частности, желающие могли позволить себе отобедать на широком балконе с видом на море и бьющиеся о скальные утесы волны. Располагавшиеся здесь столики почти никогда не пустовали, однако некоторые из них всегда оставались зарезервированы для особо важных персон. Но даже в таких условиях сегодня один из столиков ограждали от посторонних несколько младших Жриц, бдительно следивших за тем, чтобы никто не приближался к сидящим за ним двум высокопоставленным дамам. Хотя любой, еще издали разглядев широкие полосы серебристого узора, сбегающие по полам их черных плащей, и сам бы предпочел поскорее убраться от греха подальше. – …повреждения незначительные, мы уже переложили обгоревший паркет и привезли новый ковер, – доложила Собати. – Осталось только заменить несколько кирпичей в кладке камина, а асе остальное сводится к отмыванию копоти со стен и мебели. Думаю, уже завтра-послезавтра Лайсиндор сможет вернуться обратно. – Особой спешки нет, – Дэлери рассеянно взмахнула рукой. – Пусть немного потолкается в гостинице, будет ему наука на будущее. – Это понятно. Но что мне отвечать людям, у которых появляются вполне естественные вопросы? – Какого рода? – Ты же сама все прекрасно понимаешь, Виан, – лишь немногие могли себе позволить называть Верховную Жрицу по имени, ну а Сестра Джейх и вовсе стояла вне любых правил и ограничений. – Когда от сумасшедшего жара плавится сталь и трескается кирпич, а бумаги, лежащие рядом на столе, остаются совершенно невредимыми, то это так или иначе вызывает вполне естественный и нездоровый… интерес. – Любопытство – не порок, а тяжелая болезнь с летальным исходом, – нравоучительно заметила Дэлери. – А внятного ответа и у меня самой нет. – Но у тебя наверняка имеются определенные догадки или подозрения. Иначе бы ты не стала меня вызывать. – Догадки и подозрения не имеют цены до тех пор, пока они не проверены и не доказаны. И для этого мне потребуется твоя помощь. – Разумеется! – кивнула Собати. – Но мне необходимо знать, в чем именно мы подозреваем твоего подопечного. Я-то, конечно, догадываюсь, в чем тут дело, но все же хотела бы сперва выслушать твои соображения. – Я полагаю, – Верховная машинально оглянулась, проверяя, не подслушивает ли кто-то их беседу, – что Лайсиндор –Наследник. – Лиры Кьюси? – Да. – Я знаю, что он был свидетелем ее смерти… – неторопливо заговорила Собати. – Более того, Лайс в тот миг смотрел ей в глаза! – …но этого недостаточно. Тут нужны дополнительные проверки, причем такие, чтобы он сам не догадался, что его испытывают. – У меня накопилось уже более чем достаточно примеров, свидетельствующих в пользу моего предположения. Слишком многое в его поведении выбивается из стандартного шаблона. В его жестах, его привычках я все чаше узнаю Лиру, пусть даже сам он этого и не осознает. – Еще бы! Заподозрить, что значительная часть тебя это не ты – та еще задачка! – рассмеявшаяся, было, Старшая Сестра вновь посерьезнела. – Ладно, ближе к делу. Что именно в его поведении тебя насторожило? – Во-первых, – Верховная загнула один палец, – его адаптация заняла необычно мало времени. Да, она сопровождалась неизбежными побочными последствиями, но в целом все выглядело так, словно его организм уже был знаком с божественной силой и только вспоминал то, что уже знал и умел ранее. – Такое случалось и прежде, – Собати ткнула вилкой в тарелку с фруктами. – Не аргумент. – Во-вторых, – еще один загнутый палец, – на выпускном балу Лайс продемонстрировал уровень танцевального мастерства, в принципе недоступный свежеиспеченному кадету, каким бы талантливым он ни был. И сделать это он сумел лишь после изрядного количества выпитого вина, когда его разум уже не оказывал серьезного сопротивления проснувшимся мышечным рефлексам. Но на тех бальных уроках, что преподаются в интернате, наработать соответствующий опыт он в принципе не мог. Эти рефлексы – определенно не его. – Уже интересней, – темные морщинистые пальцы побарабанили по столу. – Что-нибудь еще? – Последующая ночь, – кивнула Дэлери. – Точно так же, как и на балу, Лайс действовал практически не задумываясь, по наитию, но при этом он прекрасно знал, что именно мне требуется, какие слова, какие ласки меня заводят. Но откуда он мог это знать?! – При всем уважении, Виан, – круглое лицо Старшей Сестры исполосовали ущелья морщин, когда она улыбнулась, – но в дворцовых коридорах бродит множество связанных с тобой историй, некоторые из которых вполне можно использовать как методическое пособие по постельным утехам. Ты всегда была прекрасным педагогом, и, наконец, нашла достойного ученика. – Не-е-ет, – протянула Верховная, – дело в другом. Я знавала многих мужчин, и они нередко пытались произвести на меня впечатление в полном соответствии с твоими рекомендациями, но ни один из них не обладал и тысячной долей той чуткости, что проявил тогда Лайс. Он бесподобно чувствовал реакцию моего тела, ловил его тончайшие намеки, мгновенно отзываясь даже на малейшие нюансы моего дыхания! Суть состоит в том, что он не раздумывал и не планировал, а именнознал! – Лира была в этом деле настоящей мастерицей, – Собати задумчиво потеребила нос, наблюдая за тем, как постепенно тает румянец на раскрасневшихся от воспоминаний щеках Дэлери. – Ее талант в деле сладострастного истязания казался сродни настоящему Танцу. И если какой-то мужчина сумел продемонстрировать подобный уровень искусности, то тут, действительно, есть над чем задуматься. – Я уже говорила, но хочу подчеркнуть еще раз, – Верховная Жрица подняла указательный палец, – вершины своего таланта Лайс демонстрировал только когда отключал разум. Той ночью мне пришлось влить в него еще пару бокалов, прежде чем он смог раскрепоститься. То есть мы говорим сейчас не о приобретенном знании, а о чем-то более глубоком, чем-то подсознательном, что проявляется на уровне привычек и рефлексов. Как давеча здесь, в столовой. – А что случилось? – Ничего особенного, я бы и не обратила внимания, если бы к тому времени уже не следила бы за Лайсом чуть более пристально, – Дэлери кивнула в сторону общего зала. – Лайс с Исвером как раз обедали после того, как принесли Присягу, и я подошла к ним, чтобы поздравить. В тот момент, когда я коснулась рукой плеча Лайса, он машинально накрыл мою кисть своей и, как мне кажется, даже сам того не заметил, настолько машинальным был этот его жест. Неожиданный для него, но такой характерный для Лиры. – Быть может, дело в том, что он слишком уж глубоко заглотил твой крючок? Воспринял ваши отношения всерьез? – Я со своей стороны, конечно, постаралась, но… вряд ли, – Верховная покачала головой. – Лайс хоть юн и горяч, но голову на плечах все же имеет. – На правах старой зануды я все же хотела бы в очередной раз заметить, что в своих играх с кандидатами на Посвящение, ты ходишь по очень тонкому льду, – Собати сделала неспешный глоток чая и поставила чашку обратно на стол. – Пытаться внедрять в умы тех, кто отправляется в Тронный Зал, посторонние мысли – опасная затея. Сиарна стремится законсервировать в людях именно тот настрой и ту мотивацию, которые ей нужны, с которыми они явились к ней на Присягу. Чужая самодеятельность ей тут ни к чему. Не думаю, что она придет в восторг, когда узнает, что ты регулярно пытаешься вербовать из ее Служителей двойных агентов. Дэлери точно так же неторопливо пригубила из своей чашки. – Я присягнула Сиарне почти шесть веков назад, и все это время оставалась ей верна. Все, что я делаю, подчинено одной-единственной цели – приближение мига ее полного триумфа. Любые мои поступки так или иначе нацелены исключительно на решение этой задачи. И тот факт, что она до сих пор держит меня в своей команде, является лучшим доказательством моей правоты, – Верховная положила татуированную ладонь на стол, подводя итог. – Иначе бы я и дня не продержалась на своем посту. – При всем напряжении своей, признаюсь, скудной фантазии я не могу понять, зачем Госпоже нужны слуги, которые, скорее, подчинятся тебе, нежели выполнят ее указания? – Старшая Сестра помотала головой. – Если она в курсе всех твоих выкрутасов, то для чего ей могло потребоваться такого рода двоевластие? – Разные люди управляются разными рычагами, – черный плащ чуть заметно всколыхнулся, когда Дэлери пожала плечами, – и далеко не все из них находятся в руках богов. За некоторые веревочки смертные умеют дергать куда лучше, так почему бы не прибегнуть к их услугам? Или же ты полагаешь, что я всегда поступаю исключительно по собственной воле? Тебе не приходило в голову, что она может манипулировать и мной? – Манипулировать?! Тобой?! – Собати сипло рассмеялась. – Скажешь тоже! – И тем не менее… Свои тайные пружинки имеются у всех. – По-твоему, Сиарна самахотела, чтобы ты заинтересовалась Лайсиндором? – Не знаю, – Дэлери допила свой чай и отставила чашку в сторону, удовлетворенно откинувшись в кресле. – Но, так или иначе, я им заинтересовалась. А потому хочу устроить ему еще одну проверку. Надеюсь, что последнюю. – Хорошо. Что от меня требуется? – Не подскажешь, когда у тебя ближайшее занятие с бальным классом? Глава 9 Несмотря на не самый удачный старт, дальнейшая трудовая деятельность Лайса протекала спокойно и ровно. С числами он всегда неплохо ладил, поэтому работа со статистикой и математическое моделирование сложных систем пришлись ему по душе. Кроме прочего, его самолюбие слегка тешила мысль, что он сейчас работает в том же самом департаменте, откуда начинал свою карьеру нынешний Верховный Советник. Особый азарт у Лайса вызывало то обстоятельство, что теперь он без особого напряжения мог удерживать в памяти куда больше данных и параметров, нежели ранее. Более того, многие предварительные вычисления он вполне успешно выполнял прямо в уме, что позволяло ему буквально на лету оценивать верность тех или иных моделей и расчетов. Изучение новых возможностей своего мозга так его увлекло, что он до сих пор не нашел времени, чтобы заскочить в спортзал и проверить еще и возможности своего тела. Кое-какие перемены, впрочем, Лайс ощущал уже сейчас. Несмотря на то, что его рабочая смена, начинавшаяся рано утром, нередко затягивалась допоздна, он не испытывал заметной усталости, сохраняя работоспособность и сосредоточенность до самого конца. Единственным следствием такого напряженного рабочего графика стала его необычайная прожорливость. Нередко в ресторане он за один присест уговаривал двойную порцию, чувствуя при этом, что мог бы съесть и еще. Тем не менее, подобное чревоугодие никак не сказывалось на тощей фигуре Лайса, его работающий на максимальных оборотах организм утилизировал все съеденное практически без остатка. Да еще и дрых он потом как убитый, крепко и без сновидений, отключаясь в тот самый миг, когда голова касалась подушки.