Поппи продолжала сидеть за столом, теряясь в догадках, что же послужило причиной столь резкой смены его настроения. Недавно им было хорошо и весело вместе, они были просто двумя взрослыми людьми, наслаждающимися совместным времяпрепровождением. Они забыли о своих проблемах и прошлых обидах, которые способны уничтожить на корню любую возможность развития их отношений. — Я думала, что мы с этим уже разобрались, — тихо произнесла Поппи, удивляясь тому, что он все же ее услышал. — Я не похожа на твою жену, Харрисон. — Ты думаешь, я не знаю этого? — Его голос был громким и пропитанным болью. Поппи видела его печальным и удрученным, когда он спешил в больницу к своему отцу. Но теперь он выглядел измученным, словно находился в постоянной борьбе со своими внутренними страхами и сомнениями и не знал, как с ними справиться. — Ты совершенно на нее не похожа, Поппи. Абсолютно не похожа. Но сам факт, что в моем доме появилась женщина после того, как я уже фактически смирился с одиночеством… Поппи пересекла комнату, прикоснулась к плечу Харрисона и повела его за собой. — Пойдем на улицу и просто насладимся солнечным светом. И ты покажешь мне ранчо, хорошо? Он кивнул, но в его глазах все еще сверкал злобный огонек. — Да, ты права, — наконец сказал он. Обвив рукой его поясницу, Поппи прижалась к его груди. Возможно, ей стоило бы разозлиться и рассказать, как сильно он заблуждается на ее счет. Но ведь Харрисон не пытался обидеть ее или причинить боль. Он просто хотел оградить себя от возможной боли, и она, как никто другой, понимала его намерения. — Харрисон, ты совсем забыл о своих собаках! Вот только почему они не лаяли под дверью, чтобы их запустили в дом? Поппи села на корточки и обняла одну из собак, большую и лохматую. Другой пес держался от нее на расстоянии, но она лаской все же смогла привлечь его к себе. — Моим собакам очень повезло, Поппи. Я не держу их закрытыми в вольерах, за ними ухаживают и хорошо кормят. А прошлой ночью они были в домике для работников, и только утром их выпустили сюда. Поппи покачала головой: — Они должны были быть дома, перед камином. Харрисон провел рукой по своим волосам, затем надел ботинки и куртку. — Обо мне и так уже ходила слава, что я слишком мягкосердечный хозяин ранчо, поэтому я не собираюсь баловать еще и своих собак. — Тебя называют слишком мягкосердечным, потому что ты кормишь своих рабочих собак и достойно за ними ухаживаешь? Он засмеялся, и на этот раз в его глазах сверкали радостные огоньки. — Местные называют меня так, потому что на заднем дворе я поставил диван для своих собак. Моя дочь просит меня не отправлять на скотобойню маленьких телят, в которых она влюбляется с первого взгляда. Так что, в этих местах такое поведение считается глупым. Поппи была не согласна с его мнением, но она была рада, что у них появились новые темы для разговора. — Хорошо, что мне нужно надеть? — сказала она, в последний раз потрепав по шерстке одного из псов. — Выбирай все, что тебе понравится. Конечно же Поппи любила одеваться красиво. Харрисон и представить себе не мог, что ей бы не составило труда надеть тяжелые рабочие ботинки и огромный свитер, который был ей велик на несколько размеров. — Ну вот, я готова, — объявила она, надевая куртку. — Можем идти. Харрисон понимал, что поступал с Поппи несправедливо, и ему это не нравилось. Он не собирался грубить ей, делать какие-то глупые замечания, но он не мог себя пересилить. Он сжал ладони в кулаки. Ему не хотелось держаться от нее на расстоянии, но он знал, что это было правильным решением. — Нам нужно пройти сюда? — Поппи немного опередила его. Она стояла, держа руку на двери в загон. — Нет! — неожиданно закричал Харрисон. Он тут же подбежал к ней и с силой положил свою ладонь на ее руку, останавливая ее движения. — Нет, — повторил он более мягко на этот раз. Поппи застыла на месте, ее тело словно окаменело. Он аккуратно убрал ее руку с двери. — Я не хотел делать тебе больно. — Со мной все в порядке, — пробормотала она. Харрисон заметил на ее лице напряженное выражение и понял, что, наверное, в попытках установить между ними дистанцию в общении зашел уже слишком далеко. Но вот только на этот раз его грубость и резкость была оправданной. — В этом загоне я держу быка, — объяснил он, указывая на двор, расположенный за изгородью. Поппи посмотрела в том же направлении. Харрисон положил руки на ее плечи, демонстрируя свою заботу. — Забор находится под электричеством, но если бы ты прошла в эту дверь… — Он тяжело вздохнул. — Давай даже не будем думать о плохом. Поппи медленно покачала головой: — Так, значит, ты спас мне жизнь? Он улыбнулся, радуясь тому, что и она находила эту ситуацию забавной: — Да, можно и так сказать. — Наверное, мне не стоит торопиться. Я просто буду медленно следовать за тобой, чтобы не произошло никакой неприятности, после которой тебе придется меня воскрешать из мертвых. Харрисон медленно отпустил ее из своих объятий и снова продолжил двигаться вперед. Он не мог перестать о ней беспокоиться: после проведенной вместе ночи это было гораздо сложнее. — Пойдем в эту сторону, и я покажу тебе маленькое стадо Кэйти, затем мы можем отправиться к реке и посмотреть, насколько опустился уровень воды. — Возможно, это глупый вопрос, но разве тебе не нужно заниматься животными, которые требуют твоего внимания? — Это верно, но ранчо очень большое, поэтому мы просто выпускаем скот из загонов, и животные пасутся на огражденных участках земли. В их распоряжении гектары земли, мы просто следим за тем, чтобы с ними было все в порядке, но по сути своей мы просто оставляем их свободно пастись. — Харрисон посмотрел на Поппи, чтобы убедиться, что она не заснула от скуки. — Мы осматриваем владения на вертолете. Я нанял несколько людей, которые постоянно работают на ранчо, и именно они выполняют большую часть работы за меня. — Ты любишь находиться здесь, не так ли? Услышав вопрос Поппи, он тут же повернулся к ней: — Почему ты спрашиваешь? — Это ведь правда? Я вижу по твоим горящим глазам. Ты всегда с таким трепетом говоришь о ранчо! Не знаю, догадываешься ли ты, но твое лицо светится счастьем, когда ты осматриваешь свои владения. Харрисон присел на корточки и погладил одну из своих собак. — Именно поэтому я так ревностно защищаю то, что у меня есть, — сказал он, понимая, что сейчас ему необходимо быть честным. — Я люблю этот городок, потому что я родился и вырос на этой земле, и я хочу, чтобы и мои дети здесь выросли. На лице Поппи появилось выражение нежности, в ее глазах показались слезы. — Я понимаю, Харрисон. Не потому, что я родилась на ранчо. Я тоже знаю, каково это — иметь дом и людей, которых ты любишь, а потом потерять все в одночасье и не иметь возможности что-то изменить. Харрисон постарался улыбнуться, но у него не получилось. — Я хочу, чтобы ты знала: в тот день, когда мы только познакомились, я был сам не свой. Я все время думал только о том, что мне, возможно, придется продать ранчо и отправить детей в интернат. Эта мысль съедает меня изнутри. Я до сих пор уверен, что рано или поздно ты уедешь отсюда, и тогда… я вновь буду одиноким. Харрисону хотелось прикоснуться к Поппи и доказать тем самым, как она важна для него. Ему хотелось сказать ей, что он мечтает о том, чтобы она осталась, но не готов признаться в этом. — Харрисон, я не собираюсь покидать вас. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. Он и не сомневался в ее благородных намерениях, но, исходя из опыта прошлого, он знал, что плохо разбирается в людях. — Поппи, прошлая ночь была просто великолепной. — Он закрыл глаза на мгновение, пытаясь собраться с мыслями. Ему хотелось, чтобы его слова звучали уверенно. — Господи, Харрисон. Мне сейчас кажется, что ты собираешься со мной расстаться. Он видел, как ее лицо исказила боль, и не мог простить себе, что стал причиной этой боли. Когда они впервые поцеловались, Харрисон пытался начать с ней этот разговор… но сейчас их взаимоотношения вышли на новый уровень. — Когда я встретил свою бывшую жену, я думал, что нашел ту единственную, с которой проведу остаток своей жизни, — честно признался Харрисон. — Когда мы стали жить на ранчо, она уверяла меня, что ей нравится проводить время в глубинке, затем у нас появились Кэйти и Алекс, и я думал, что все хорошо. — Что же произошло? — спросила Поппи. Харрисон прислонился к деревянному забору и перевел взгляд в небо. — Я знаю, что ей было нелегко, но я не мог предложить ей большее. Она просто ушла, все было кончено. Она оставила записку на кухонном столе, забрала машину и часть своих вещей, и это все. Какое-то время я тешил себя надеждой на то, что она все-таки вернется, ведь она не могла так просто оставить своих детей. Затем меня охватил гнев. Я с ненавистью думал о том, что она так жестоко бросила нас. Ее уход сильно повлиял на Кэйти: девочка постоянно рыдала. Я ненавидел жену и ничего не мог поделать с этой разрушительной эмоцией. — Но ты ведь справился с этой злостью, — сказала Поппи. — Если бы она продолжала управлять тобой, то ты бы не был тем любящим, заботливым отцом, которым сейчас являешься. Харрисон кивнул: — Да, это правда, но злость все еще спрятана где-то глубоко внутри меня. Она никуда не исчезла. — Он сделал глубокий вдох. — Я теперь понимаю, что, возможно, моя жена не была готова к жизни в глубинке и к материнству, но мне больно оттого, что моим детям предстоит вырасти без матери. Я на все готов ради них. Наша семья должна быть единым целым, и тогда никто и никогда не сможет причинить нам боль. В глазах Поппи появились слезы. — И поэтому ты готов пожертвовать своей фамильной землей, чтобы переехать в другой юрод, где есть школы. — Да, и я сделаю это не задумываясь.