— Варечка, ты очень хорошая девочка, — сказала она, слабо улыбаясь. — С ним, конечно, тяжело… Но он превосходный врач, а с помощницами ему очень-очень не везет… Он видный мужчина, холостой, состоятельный — они все ему прохода не дают, даже замужние, чего греха таить! А вот у тебя всё получится. Я вижу, какая ты честная, добрая и нежная девочка — ему такая в помощницы нужна. Заинтересованная в работе. В помощи… Я слушала Надежду Григорьевну, и ощущала острое сочувствие — к ней, к Волкову, ко всем этим девочкам и женщинам, сходящим по нему с ума, будто бы он был какой-то рок-звездой… А ещё я понимала, что она права — мне-то этот Волков по барабану, я вообще теперь в жизни к мужикам, может быть, никогда не подойду, а вот работа мне нужна. Ещё как нужна. Тем более, что такую работу, как мне предлагали, я была уверена, что смогу назвать любимой. Я вздохнула. — Спасибо, Надежда Григорьевна. — Я постаралась улыбнуться пободрее. — Попробуем разобраться. * * * Считая до десяти и обратно, и дыша с особенной тщательностью, я шла к кабинету Волкова. Нервы были на пределе. Я постучала. — Заходи, Соловьева. И откуда он узнал, что это я? В кабинете помимо Волкова, находилась его медсестра: совсем молодая девушка вызывающей наружности. У неё было короткое каре, модное по нынешним меркам, волосы её были светлыми, губы ярко-красными. Густые, невероятной длины ресницы грозились при каждом взмахе создать волну некоторого дуновения. Интересно, справки не разлетались по кабинету? Или Волков её как вентилятор здесь держал? Когда я вошла девушка занималась тем, что медленно закрывала твердые папки со стопкой бумаг и перевязывала ленточки на них в миленькие бантики. Мои брови поползли вверх от всей этой картины, девушка же, отвлекаясь на меня, сразу бросила свое занятие и посмотрела на меня с такой злобой, что я даже испугалась. — Таня, — процедила она, не здороваясь. Волков выдохнул с такой усталостью при этом, что я поняла — находиться с ней в одном кабинете для него было однозначно попытке выживания в клетке плечом к плечу с диким медведем. — Варя, — сказала я. — Доброе утро. — Знакомься, Соловьева, это моя стажерка Татьяна, — сказал Волков, поднимаясь с места. — Очень приятно, — ровно сказала я. — Взаимно, — рыкнула Таня и снова уткнулась в свои бантики на папках. Я была в ужасе. Если я еще тут весь вечер буду после договоров не только с Волковым, но ещё и с этим надутым крокодилом работать, то тогда точно придется уволиться прямо сегодня. — Подойди ко мне, — позвал меня Волков, и я подошла. Мы вместе уставились на длинные картотечные стойки с многочисленными документами. Я внутренне ужаснулась, какой бардак у него творился, но сказать ничего не сказала. — Это зона твоей ответственности у меня в кабинете, — сказал Волков. — Сейчас здесь некоторый беспорядок… В общем-то, бардак. Так что ты, Соловьева, наведешь здесь порядок — это твое первое задание, а после начнешь по всем правилам вести картотеку, договора и мои документы. Кроме оформления договоров в твои обязанности, возможно, войдут оформление других документов, с которыми не успевает справляться Таня. Раз ты человек на подхвате, и ответственный за порядок в административной части нашего отделения, каждый вечер будешь спрашивать с девочек во внешней картотеке отчеты о работе и порядке, а здесь будешь давать отчет мне сама. Уяснила? ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я посмотрела на Таню, растерянно сжавшую свежесплетенный бантик, а та посмотрела на меня, и в её глазах снова зажегся огонь ненависти. — Да, — просто ответила я. «С ума сойти, сколько работы…» — подумала я. Хотя на самом деле, мне предстояло большую часть работы контролировать за другими, а самой выполнять лишь договорную и оформительную по некоторым документам. Это, конечно, входило в разумные рамки моих возможностей. По крайней мере, за такую зарплату и плюшки, которые мне тут обещали — это более чем хорошая работа. А еще и от дома-то как близко. Но коллектив… Ух. Я посмотрела на Волкова, одновременно с тем, как он посмотрел на меня. Сердце моё ёкнуло, его же взгляд подёрнулся некоторой дымкой неприятной прохлады. — Жду тебя в три часа в моём кабинете, — сказал Волков. — Начнешь разбирать картотеку. Работа с девочками, Оксаной и Любой, оказалась очень приятной. Впервые за всё утро я поняла, что есть в этой клинике хорошие люди, с которыми мне придется работать бок о бок. Девочки не только хорошо работали, как обещал Волков, но и вполне помогали освоиться мне. Так как я стояла по должности над ними, мне даже было как-то немного неудобно узнавать у них все тонкости, но без этого невозможно было правильно войти в рабочий ритм. Сложнее оказалось с пациентами — в какой-то момент они начали приходить все чаще и чаще! Я только и успевала подготавливать договора и перенаправлять их в договорной отдел. У меня, конечно, был большой опыт работы — ещё с университета помимо лечебного дела я занималась медицинскими документами и все практики проходила, работая обязательно с наличием обязанностей в медицинском документообороте, но в первый день на новом месте, безусловно, было тяжело. А договора… После университета я год работала в большом новороченном медицинском центре в Солнечногорске, там как раз занималась договорами… К двенадцати на диванах в приемной и возле кабинетов врачей скопилось довольно много народа. А потом вдруг раз — и через час, как будто бы все исчезли. К двум часам, когда наш с девчонками обед как раз вступил в силу, мы поспешили смениться с мобильными администраторами и пойти в местную кофейню на первом этаже клиники. Кофейня была шикарной — светлой, просторной, чистой. Здесь было все дорого, но персоналу шли неплохие скидки, так что пообедать удалось весьма сытно и вкусно. За чаем мы увлеклись разговорами. — Ой, ты на Таню эту, Варь, внимания не обращай, — сказала мне Оксана — та, что с короткой стрижкой. — Она тут такие танцы выделывает. Слухи про Волкова распускает, что, мол, они любовники и так далее… Он терпит её только из-за того, что она племянница Котовского… — А кто такой Котовский? Оксана и Любаша вылупились на меня, как будто бы я сказала что-то страшное. — Котовский? — спросила Оксана тоненьким голосом. Её оливковые глаза засверкали игривыми звездочками, они переглянулись с Любашей, и обе сразу криво усмехнулись. — Это такой мужик… Ну, врач. Хирург. В общем, мужик он, конечно, просто огонь. Типа Волкова — красивый, талантливый, нереально крутой. Они, кстати, с ним хорошие друзья. Только если к Волкову фиг подступишься, то этот человек — улыбка. Холеный весь, доброжелательный, приветливый… — Любвеобильный, — кинув взгляд на Оксану, добавила Любаша. — О, да, — Оксана поиграла бровями, глядя на меня. — Бабник он тот ещё. Тут из наших любительниц хвосты покрутить уже, по-моему, все с ним….хм… — Под одним одеялом полежали, — захихикала Любаша, и её кудряшки весело запрыгали. — Переспали, в общем. — Вот-вот! — показав красивые белые зубы в ослепительной улыбке, подтвердила Оксанка. Она внимательно посмотрела на меня и покрепче сжала чашку с зеленым чаем в руках. — Варька, ты вообще с ним поосторожнее! Девки у него в постели крутятся типа Алины-секретарши снизу, но охаживает он тех, кто так просто к нему в постель не прыгнет — для него это забава такая. Он тот ещё сердцеед. Два раза в разводе, кстати. — Да, до спокойных и воспитанных он доделистый… — подтвердила Любаша. — Он хороших девочек, так скажем, портить любит… — А Волков? — вдруг спросила я, слыша себя как будто бы со стороны. Никогда бы не решилась, а тут! — Что Волков? — одновременно спросили девочки. Я опустила взгляд. — Ну? Он не женат, все вокруг него вертятся, а он злой такой. И бабы его бесят. — Я пожала плечами. — Может, он гей вообще? Любаша прыснула, Оксанка захохотала. — Ой, Варька, — отсмеявшись, сказала она. — Классная ты. Не гей он, солнышко. Просто тип такой, говнистый. Он женат же был. — Был? Женат? — у меня лицо так вытянулось, что девочки разом закивали. — Да, был. Они в разводе год уже, — сказала Люба. — Ты бы её видела, — добавила Оксана и закатила глаза. — Такая цаца. Красотка, длинноногая, вся в шубах-брюлях, но стервааа…. Она тут такие скандалы приходила, закатывала…Жуть! — Да, нам всем так Дмитрия Романовича жалко было… И это с его суровым характером-то! — А дети? — спросила я, рассматривая трещинки на столешнице. — Нет, детей у них нет. Они в браке года четыре прожили, — сказала Оксанка, коротко пожав плечами. — Уж не знаю, почему не сложилось. Но Волков молодой ещё, чего ему. Тридцать шесть лет — вся жизнь только начинается… — Ага, — скептически покивала Люба. — Только что-то он не торопится никуда. — Может, после стервы своей и не торопится, — тихо добавила я и посмотрела на девчонок. — Нам пора, а то мне ж к Волкову сейчас… — Да, точно! — спохватилась Оксанка. — Идём скорее… * * * Мы поднялись на этаж, и я посмотрела на часы. Уже без пяти три. Что ж, да-да, пора идти к Волкову. Внутри затрепетало, волнение скользкой змеей проползло где-то в животе и сжало внутренности. Я подошла к кабинету и постучала. — Да. Повернув ручку, я заглянула внутрь. — Можно? Волков кинул на меня быстрый взгляд, затем посмотрел на настенные часы. — Уже три? Надо же. Проходи, Соловьева. Я внутри вся сжалась. Не знаю, я уже вовсю сомневалась, что сработаюсь с этим грубияном, слишком уж израненной неженкой я была, если честно. А тут надо быть непрошибаемой, как Надежда Григорьевна. Я прошла и села за стол возле картотеки. Волков не обращал на меня ровно никакого внимания, продолжая глядеть в монитор и щелкать мышкой. Меня это бесило, но я молчала. Не хотелось лишний раз саму себя бередить. Минуты две я выждала, просто постукивая кедами по полу и глядя по сторонам. Монитор, как монитор. Стол чистый, убранный. Стопка бумаг, кабинка для медицинских карт, канцелярские принадлежности. — Так что… — решила сделать попытку я, но меня тут же обломали.