Я сильнее прижимаюсь к нему, пока он решительно держит меня за руку. Я слышу и чувствую, как он теряет голову, когда говорит, как приятно я делаю ему. Он не знает, почему я все время его удивляю или почему у меня такой запах. Я хочу знать, как я пахну, но также хочу, чтобы он кончил, поэтому не собираюсь отвлекать его своим типичным врачебным любопытством: «И давно ли я так пахну? Заметил ли ты изменения в своем стуле?» Как раз в тот момент, когда я пытаюсь придумать, что еще могу сделать, чтобы довести его до оргазма, он наклоняется к моей шее и лижет ее. Это голодный долгий круг языком прямо в изгибе шеи. Когда он говорит, слова касаются моей кожи теплым дыханием. Почти отчаянно. – Могу ли я попробовать тебя на вкус? Пожалуйста? Я не думал, что это возможно, но мое сердце еще больше ускоряется в груди. Я сглатываю. – Да. – Низкоуровневые никогда не спрашивают меня об этом. Они просто кусают без предупреждения, будто если я с ними сплю, чего еще я должен ожидать? Я ничтожный человек, и мое согласие не нужно. Этот вампир и то, что он мне показывает, – то, как он обращается со мной, и то, что он заставляет меня чувствовать… Как будто ничего никогда не будет прежним. Как я могу принять что-то меньшее? Он впивается в основание моей шеи. Несмотря на то, что он предупредил меня, я все еще вздрагиваю от шока. От давления у меня перехватывает дыхание, и я замираю, как будто время остановилось. Я чувствую, как его толстые резцы глубже проникают в мою кожу, плавно, но это не больно. Когда он всасывается в мою плоть, он кончает. Его тело вздрагивает и напрягается, пока он крепко держит меня за талию свободной рукой. Он стонет, полностью удовлетворенный, и тяжело выдыхает. Он достигает оргазма, а я нет, потому что внутри меня происходит что-то еще, и это очень отвлекает. Такое ощущение, что какая-то узловатая, извилистая штука внутри меня распутывается, и это чертовски странное ощущение. Я не знаю, что с этим делать. Как будто плавится блок металла? Горячий воск свечи? Я начинаю беспокоиться, что порвал какой-то орган или что-то в этом роде, но ощущение плавления, словно электрические пауки, движется вверх по моему позвоночнику к голове. Все это очень необычно. Я замираю, отвлеченный, когда Джун отрывает свой рот от моей шеи, облизывает и быстро выходит из меня. Мое тело сильно дрожит. Трепещет изнутри, и я понятия не имею, почему. Это странное чувство. Джун встает и снимает презерватив, поправляясь. Несмотря на мое шаткое состояние (у меня припадок?), я сажусь и смотрю на него. У него очень странное выражение лица. Которого я раньше не видел. Он смотрит вперед и моргает, держа в руке использованный презерватив. Нечитаемый. Отсутствующий. – Джун? – спрашиваю я. Он переводит взгляд на меня, по-прежнему пустой, но вскоре он становится обвинительным. Я немного отстраняюсь. Он встает без предисловий, идет на кухню, чтобы выбросить презерватив, и моет руки. Все это в тишине, а я просто онемев наблюдаю за ним с дивана. Затем он направляется из кухни ко мне, но проходит мимо к стеклянным стенам. – Джун, в чем дело? – спрашиваю я. Уже начинаю раздражаться, и душа уходит в пятки. Что за черт? Он отпирает одну из стен и толкает массивное стекло в сторону. Медленно он выходит во двор и просто стоит там, босой, без рубашки, в пижамных штанах и с поднятой к небу головой. Я встаю, надеваю штаны и осторожно иду к двери. Я представить не могу, что происходит. Я сказал ему, что на вкус как дерьмо, так что он не мог расстроиться из-за этого. Я предупреждал его – много раз. Я дохожу до двери и хочу ступить на дорожку, но земля очень холодная для моих босых ног. Остаюсь внутри на деревянном полу и зову его: – Джуничи, поговори со мной. Что, черт возьми, с тобой происходит? Он надолго застывает – совершенно не двигается и просто дышит, как будто чего-то ждет. Когда он поворачивается, золотой свет осеннего солнца падает на его рельефное тело. Стоя там, он сияет. Как Адонис. Но его лицо сурово. – Ты чертов вампир. Он совсем не выглядит удивленным. Он выглядит так, будто я каким-то фундаментальным образом его предал – будто я солгал о том, кто я такой. Раньше мы шутили об этом, но в этот момент… сейчас это кажется очень серьезным. Я мотаю головой, не мигая. – Нет. Глава 20 Джуничи Джэ стоит в дверях и смотрит на меня яркими каштановыми глазами. Его темно-золотистые волосы – пушистые и растрепанные, а по шее тянется кровавый след от того места, где я кормился. Он качает головой. – Нет, Джун. Нет. Я не хочу его пугать, поэтому глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться. Когда я это делаю, я замечаю, как хорошо себя чувствую, стоя под теплым солнечным светом. Совсем не жжется. Завтра я должен навестить Рена, чтобы покормиться. Так как я постоянно откладываю кормление на последнюю минуту, я всегда добираюсь туда голодным. У меня меньше энергии, я более раздражителен, и тон кожи не такой насыщенный, каким должен быть. А сейчас я чувствую себя так, будто получил заряд энергии. Кровь Джэ на вкус для меня точно такая же, как его запах – как десерт из коричневого сахара и рома, который могла бы приготовить моя мама. Сейчас его кровь пульсирует во мне и дает мне жизнь. Точно так же, как кровь рангового вампира. Я возвращаюсь к двери, и Джэ отступает в сторону, глядя на меня, когда я прохожу мимо него. Я иду прямо на кухню, достаю из ящика стола чистую тряпку и смачиваю ее у раковины. Выжав ее, я подхожу к нему, беру его за руку и подталкиваю к дивану. – Мы можем присесть, пожалуйста? Он садится, не сводя с меня своих ярких глаз. Я протягиваю руку и осторожно протираю тряпкой его кожу. Место укуса больше не кровоточит, но у него все еще есть небольшие следы от проколов и легкие синяки. Я качаю головой. Если он ранговый вампир, они должны были зажить мгновенно. Кроме того, его кожа была мягкой для укуса, а не твердой. Кусать другого вампира – все равно, что кусать яблоко – очень сытное, хрустящее и сочное. Кусать человека – как кусать пончик с джемом. Плоть Джэ – это пончик. Ничто не имеет никакого гребаного смысла. Я вытираю кровь с его ключицы. – Твоя кровь – кровь рангового вампира. Ты не в курсе? – Что? Нет. Это бессмыслица, я никогда тебе не лгал. Я не пытаюсь тебя обмануть… Откуда мне знать, какая у меня на вкус кровь? Я опускаю руки на колени и смотрю на него. – Ты никогда не пил кровь? Ни разу? – Нет. – У тебя никогда не было желания? Даже мимолетной мысли? – Нет. Теперь мы смотрим друг на друга, его глаза полны решимости, а мои – недоверия. Я откидываюсь и, вздыхая, потираю лицо ладонями. – Боже, ты меня чертовски нервируешь. Я понятия не имею, что с тобой происходит, и ты не помогаешь. – Что я должен сделать? – спрашивает Джэ, вскидывая руки. – Я был собой всю свою жизнь. Я знаю, кто я и что я. Но вдруг ты говоришь мне, что я нечто совершенно иное, и у меня нет никаких доказательств этого. У меня нет ощутимых причин, чтобы начать вести себя по-другому или думать иначе. Его теплые глаза, обычно игривые, дразнящие или расслабленные, сейчас напряжены. Я давлю на него. Знаю, он прав, но и я тоже прав. Когда я замолкаю, он продолжает, на этот раз спокойнее: – Даже если то, что ты говоришь, правда, что мне делать, Джун? Хочешь, я начну питаться? Даже если у меня нет никакого желания делать это? – Ты не обязан делать то, чего не хочешь. – Верно. Ладно. И что? Я вздыхаю. – И ты меня очень нервируешь. Ты неизведанный, и это заставляет меня чувствовать себя некомфортно. Когда я говорю это, он садится. Выражение его лица становится жестким, незнакомым. – Значит, между нами все кончено? Я моргаю. Мне не нравится это выражение лица. – Почему ты так говоришь? Что я все кончено… – Потому что так оно и есть, разве нет? Какой смысл приукрашивать? Я гребаный чудак, из-за которого тебе некомфортно, так что между нами все кончено. Он собирается встать с дивана, но я хватаю его за талию и мягко тяну обратно, а затем сажусь прямо и смотрю ему в лицо. – Пожалуйста, прекрати. Мы просто разговариваем. Мы можем поговорить? – Я поднимаю руку и запускаю пальцы в его растрепанные волосы. Он отводит взгляд от меня, но не отстраняется. – Я не говорил, что мне из-за тебя некомфортно. Ты заставляешь меня чувствовать себя очень комфортно, Джэ. Слишком комфортно – и это то, что заставляет меня нервничать. И «неизведанный» не означает «странный». Пожалуйста, не искажай мои слова. Я медленно наклоняюсь и касаюсь носом его щеки: – Ты сейчас ведешь себя так из-за того, что было в прошлом? Он выдыхает смешок, но не улыбается. – Может быть. – Ты мне нравишься, – наконец признаюсь я вслух и целую его в щеку. Даже сейчас он пахнет для меня восхитительно. Опьяняюще и сладко. Я мог бы укусить его снова – этого гибрида человека и вампира. – Я хотел бы продолжить встречаться с тобой, если ты все еще хочешь меня видеть? Наконец он поворачивает голову и смотрит на меня, выражение его лица смягчается. – Да, конечно, только… пожалуйста, перестань обвинять меня в том, что я ввожу тебя в заблуждение. Потому что это не так. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, и он автоматически приоткрывает губы. Мне это нравится. Как будто идешь по дорожке к чьему-то дому, а там открывает дверь еще до того, как я появлюсь. Теплый прием. Я на мгновение погружаюсь в его персиково-пряный рот, прежде чем отстраниться. – Харука в Гонконге до четверга. Я хочу поговорить с ним об этом – о тебе – поскольку он, как правило, все знает о таких вещах. Ты не против? Мы встретимся в следующую субботу вечером для еще одной ночевки, и я смогу тебе все передать? Он кивает.