А последняя и с новыми шмотками оставалась неприметной серой мышью — это Карен поняла в тот же самый момент. Ничто не изменилось. Она лишь потратила много денег и заработала себе новые неприятности. Рядом с Вольфом шла молодая женщина, которая как раз громко рассмеялась, откинула назад свои длинные волосы и чувственным движением руки сдвинула на лоб солнечные очки. Действие шампанского улетучилось одним махом. Карен наблюдала за этой сценой трезво и почти без эмоций. "Как под наркозом?" — спросила она себя. На женщине был светло-коричневый брючный костюм, а под ним — белая кофточка; она была одета вовсе не возбуждающе, скорее почти консервативно для ее еще очень юного возраста, так что напрашивалась мысль, что она тоже работала в банке. Наверное, в том же банке, что и Вольф. Коллега. Вольф отправился обедать с коллегой в обеденный перерыв. Причем к итальянцу, у которого он раньше встречался со своей женой. Это было вполне нормально. Ничто в этом не должно было тревожить Карен. Что же, Вольф теперь должен был обедать один-одинешенек? Что же, ему теперь избегать единственный хороший ресторан рядом с банком лишь потому, что он в бесконечно далекие времена держался там за ручки и целовался со своей женой? Вольф и его спутница дошли до входа в ресторан, и он открыл перед ней дверь, а затем последовал за нею внутрь. Там, насколько Карен смогла понять, разглядывая через окно расплывчатые силуэты, их поспешно и дружелюбно поприветствовал официант. "Их здесь уже знают, у них уже есть здесь свой столик, как и у нас тогда, — подумала она. — Здесь уже знают, что они пьют, а если в конце они закажут дессерт, то им принесут сразу две ложки, чтобы они могли вместе…" Карен глубоко вздохнула и не позволила этой мысли завладеть ею. Вольф и его коллега не станут есть из одной тарелочки. Они не были похожи на влюбленную парочку. Они походили на хороших друзей, очень хороших друзей, которые вместе проводят свое строго регламентированное свободное время. К тому же Вольфу приятно показаться на людях с этой женщиной. Наверняка более приятно, чем со своей законной супругой… Оцепенение начало отпускать ее. Карен стало почти плохо от мысли, что она могла бы раньше освободиться от шопинга, да еще выпила бы больше шампанского и действительно нашла бы в себе мужество отправиться в одиночку в ресторан. Тогда бы она сейчас сидела там, а Вольф, наверное, остолбенел бы при виде ее, и тогда ему пришлось бы представить друг другу ее и свою спутницу, и они сидели бы за одним столом и… Все эти картины, которые Карен теперь видела перед собой, казались ей такими неприятными, что она не могла больше стоять здесь. Женщина повернулась и помчалась, как затравленная, через все улицы обратно к своей машине. Добравшись до нее, тяжело переводя дыхание, достала трясущимися руками ключи, открыла машину, влезла в нее и плюхнулась на сиденье. Бросив короткий взгляд в заднее зеркало, увидела, что опять ужасно выглядит: лицо ее было бледным, хотя щеки раскраснелись от жары и волнения, волосы растрепались, а помада на губах поблекла. Великолепно. Неудивительно, что Вольф больше никуда не ходит с ней. Что он не придает никакого значения ее присутствию. Он ведь тоже знал, что дети сегодня на спортивном празднике, и мог бы спросить ее, не желает ли она поехать в город поужинать. Но ее муж, конечно, не был таким дураком. Он получил гораздо лучшее предложение. А Вольф всегда был таким человеком, всегда считал, что ему полагается все самое лучшее. "Я не думаю, что он с ней спит, — сказала себе Карен, — так что же меня так убивает? То, что он вытесняет меня из своей жизни? И давно уже вытеснил? Что вообще уже не считается со мной, что я теперь лишь женщина, которая содержит в порядке его дом и воспитывает его детей? Это больно. Это страшно больно". Карен была рада, что благополучно добралась домой. Ей несколько раз сигналили, когда она, глубоко задумавшись, не поехала на зеленый свет светофора, а один раз не пропустила находящийся на главной дороге спортивный кабриолет, и тип, сидевший за рулем этой машины (рядом с ним ехала симпатичная блондинка), дико ругался ей вслед. "Неважно, — подумала Карен, — все неважно". Хотя на самом деле ей вовсе не было все безразлично. Когда она вышла из гаража, то заметила мужчину у садовой калитки соседей, который как раз нажимал на звонок — наверное, не в первый раз, потому что, недоумевая, озирался вокруг. Увидев Карен, он тут же направился к ней. — Извините, вы, случайно, не знаете, может быть, семья Леновски в отъезде? — спросил незнакомец. — У меня на сегодня с ними договоренность… Карен уставилась на него, пытаясь выйти из своих размышлений и сконцентрироваться на реальной действительности. — Договоренность? — Ее голос звучал надтреснуто, она откашлялась. — Договоренность? — повторила женщина, подумав, что незнакомец, видимо, счел ее довольно глупой. — Я — садовник. И должен отныне регулярно заботиться о садовом участке супругов Леновски. Мы договорились о моем сегодняшнем приходе две недели тому назад, и меня предупредили, что я должен явиться точно в срок. — А Леновски собирались быть дома, когда вы будете работать? — уточнила Карен. — Потому что вы ведь можете и в их отсутствие пройти в сад и… — Ни в коем случае, — с уверенностью проговорил мужчина, — у господина Леновски совершенно четкие представления, как все благоустроить. Хотя мы всё уже обговорили, он подчеркнул, что обязательно желает присутствовать при этом, на случай возможных изменений в его желаниях. — Понимаю, — сказала Карен. Постепенно она смогла снова говорить нормально. — Знаете, мне это тоже кажется странным. Жалюзи опущены, никто не открывает; в то же время почтовый ящик переполнен… Я регулярно забираю почту, которая выглядывает сверху, а то все это уже лежало бы здесь, на садовой дорожке. Но, знаете, меня никто об этом не просил, и никому другому это тоже не было поручено, так что все это кажется мне странным. — И в самом деле, — согласился садовник. — Мы живем здесь недавно, — продолжала Карен; ей было приятно с кем-нибудь поговорить. — Поэтому я близко не знаю соседей, но они показались мне… в общем, это не те люди, которые уедут просто так, оставив на произвол судьбы свой дом и сад. Они показались мне такими людьми, которые всё в своей жизни очень тщательно планируют. — Такими же они показались и мне. По-моему, это совершенно не похоже на них, чтобы никого не попросить проследить за их почтой. И также не похоже, чтобы они пренебрегли договоренностью со мной. Они бы просто отменили этот визит, если бы что-то непредвиденное помешало. О них можно думать что угодно, но они уж точно в высшей степени благонадежны. — Хм, — произнесла Карен, и они с садовником уставились на дом. Тот выглядел таким враждебным со своими опущенными жалюзи, таким тихим и вымершим… Лишь несколько пчелок летали, жужжа, по саду, да несколько бабочек порхали на легком ветерке. — Мой пес постоянно лает на этот дом, — добавила Карен. — Уже всю неделю. Раньше он никогда этого не делал. — Может быть, нам следует пройти в сад, как вы считаете? В конце концов, может быть, одно из окон не затемнено, и мы сможем заглянуть туда… Карен заметила, как ее обдало холодом и по спине пробежали мурашки. — А что вы ожидаете увидеть? — подавленно спросила она. Ее собеседник пожал плечами. — Понятия не имею. Но они оба уже немолоды… Может быть, заболели или неудачно упали… — Оба? — Я пройду в сад, — заявил садовник и оттолкнул калитку. Карен последовала за ним. Трава здесь была довольно высокой — это было удивительно, если учесть, что Фред Леновски подрезал ее часто и очень коротко. Грозовые дожди два дня назад наполнили водой каменные поилки для птиц, но затяжная засуха все же давала о себе знать. Герань в терракотовых горшках, окаймлявшая садовые дорожки, свесила свои головки. Большой куст маргариток около входной двери в дом начал увядать, а белые цветочки по краям уже приобрели коричневатый цвет. Из щелей между каменными плитами ступенек, ведущих в дом, пророс львиный зев — он был еще невысоким, но его явно давно не вычищали. Нельзя было сказать, что сад запущен, — многие сады выглядели примерно так же. Однако, если судить по педантичности его хозяев, он уже активно утрачивал свое чрезвычайно ухоженное состояние. Входная дверь состояла из деревянной рамы, посреди которой были выложены квадраты из толстого зеленого стекла, складывавшиеся в необычные геометрические фигуры. Однако через них нельзя было разглядеть, что творится внутри. Слева от двери проходила выложенная плитами дорожка вокруг дома. На всех окнах вдоль нее жалюзи были опущены. — Конечно, может быть и так, — произнесла Карен, — что Леновски действительно в отъезде и на самом деле поручили кому-то присмотреть за домом и садом. А этот человек, может быть, болен, или забывчив, или же ему просто что-то помешало… — Возможно, — сказал садовник, но слова Карен его явно не убедили. — Может быть, стоит поспрашивать у соседей? Они обошли дом и оказались на террасе. Здесь расположились круглый белый садовый стол и четыре садовых стула, на сиденьях которых лежали, тщательно привязанные, бело-голубые подушечки. Скатерть в цветочек ветер снес в угол около верандной двери — там она, скомкавшись, обвивала каменную ножку пустой подставки для солнечного зонта. — Они ведь не поедут в отпуск, оставив подушки на улице! — воскликнул садовник. — Я считаю, что здесь что-то совершенно не в порядке! Окно и дверь на террасу были затемнены, и по всей ее ширине на уровне второго этажа простирался балкон. Спутник Карен прошел до конца газона, чтобы глянуть наверх. — Видно мне немногое, но кажется, что одно окно там без жалюзи. Можно было бы залезть на балкон… — Но это ведь непозволительно — то, что мы здесь делаем, — смущенно произнесла Карен. — Ведь это все-таки чужой участок… Садовник презрительно фыркнул. — Это нас сейчас не особенно должно волновать. Я имею в виду, что здесь в высшей степени что-то неладно. В принципе, следовало бы… — Он не договорил фразу. — Что? — спросила Карен. Она все еще не до конца переместилась в реальность; перед ее внутренним взором по-прежнему стоял Вольф, идущий по улице рядом с молодой длинноволосой женщиной. — В принципе, надо бы сообщить в полицию, — заявил садовник. Карен ужаснулась при этой мысли, потому что представила себе, как отреагировал бы на такое предложение Вольф. — Я не знаю… а если потом все окажется в порядке и мы попадем в смешное положение? Ее собеседник хмыкнул. Вероятно, он посчитал ее типичной мещанкой из пригорода, которая, по возможности, держится подальше от всего, что каким-либо образом может создать ей трудности. — Ну, хорошо, подождем еще два-три дня, — продолжил он, — но затем нам все равно придется что-то предпринять. Дом у вас перед глазами; вы позвоните мне, если что-то произойдет? — Конечно, — ответила Карен, а про себя взмолилась, чтобы что-нибудь побыстрее произошло. Чтобы Леновски вернулись из отпуска загоревшие и живехонькие, и чтобы все обернулось недоразумением между ними и тем человеком, который должен был присмотреть за их домом. Тут ей припомнился свет среди ночи. В глубине души она не верила в невинный исход. Садовник дал ей одну из своих визитных карточек, а на другой записал имя и телефонный номер Карен. — Никогда не знаешь, — сказал он, — может быть, мне придет в голову еще что-нибудь, что я захочу сообщить вам. Его звали Пит Беккер, и на его визитке были изображены цветы и деревья. — Ну, и если вам тоже когда-нибудь понадобится хороший садовник… — произнес он и засмеялся. Неожиданно Карен подумала, как хорошо было бы в ее положении начать любовную связь с садовником. По утрам, когда дети в школе… Беккер очень хорошо выглядел, был высоким, широкоплечим, мог похвастаться темно-коричневым загаром. Но было также ясно, что как женщина она ему совершенно не интересна. В его глазах Карен была типичной мамочкой из зажиточного района на окраине города. Потенциальная клиентка, не более того. Они покинули чужой участок и безмолвный, темный дом. Пит сел в свой микроавтобус, который тоже был разрисован цветами и деревьями, еще раз поднял руку на прощанье и уехал. Карен еще долго смотрела ему вслед, а потом, тяжело ступая, прошла на свой участок и отомкнула дверь в дом. На нее тут же прыгнул Кенцо, чуть не сбив ее с ног от восторга. — Хоть ты радуешься, когда видишь меня, — сказала она. Боксер ласково посмотрел на нее своими большими черными глазами, а затем рванул мимо нее в сад, помчался к забору и стал лаять на соседский дом — и лаял в течение нескольких минут, пока Карен не позвала его обратно, поскольку боялась, что кто-нибудь опять станет жаловаться. 4 "Либель" покачивалась в волнующемся после мистраля море, окруженная темно-бирюзовой водой. Над ней было голубое небо, в котором парили несколько облаков, а перед ней круто падали в воду скалы, наверху переходившие в горы, покрытые лесом. Почти превосходный день. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Выгодно купить можно у нашего партнера.