6 Ингу очень беспокоили ее ноги. У нее начались пульсирующие боли, расходящиеся до самой щиколотки. Пока Мариус устанавливал палатку, она размотала бинты и испугалась, увидев кровавые кратерообразные раны, которые, вместо того чтобы начать заживать, выглядели еще хуже. — Кажется, мне нужно обратиться к врачу, — сказала женщина. Ее муж как раз боролся со штангами и тентом. Максимилиан Кемпер высадил их перед пустующим, совершенно заросшим участком, граничащим с усадьбой его знакомой, которую он хотел навестить. Высокая трава и переплетенные между собой усики вьющихся роз образовали почти непроходимый хаос, но супруги все-таки как-то пробрались к тенистому месту под высокими деревьями и обнаружили там покрытую мхом лужайку, которая была пригодна для установления палатки. Мариус прошел дальше и с восторгом сообщил, что чуть дальше начинаются скалы, опускающиеся в море. — Ты должна это увидеть, ты должна это увидеть! — звал он ее, но Инга только отмахнулась: — Не сейчас, Мариус. Я почти не могу ходить. Я даже с палаткой тебе не могу помочь. У меня страшно болят ноги. — Нет проблем. Я сам все сделаю! Оставайся сидеть и отдохни! Теперь, когда она упомянула, что ей, видимо, придется обратиться к врачу, ее супруг оторвался от своей работы. — В самом деле? — спросил он. — Все так серьезно? — Похоже, да. Он подошел ближе и посмотрел ее ноги. — Боже мой! Действительно ужасно… Это, наверное, безумно больно! — Да уж, удовольствием не назовешь… Мне нужна какая-нибудь мазь против воспаления. Мариус немного поразмыслил. — Знаешь что, я сейчас схожу в этот дом. Может быть, у знакомой Максимилиана найдется что-нибудь, что тебе поможет. Или тот отвезет тебя к врачу. — Мне немного неловко, — сказала Инга, хотя и знала, что у нее нет другого выхода, кроме как еще раз обратиться к этому любезному мужчине, который привез их обоих сюда. Она посмотрела вслед мужу, который проворно прошел между высокой травой и исчез. В той маленькой деревушке на севере Прованса они с Кемпером быстро нашли Мариуса, после того как покрутились по нескольким улочкам. Он сидел в тени оливкового дерева и преспокойно дремал. Инга тяжело вздохнула. — Таким образом он, конечно, не сможет найти супермаркет, — сказала она, а Максимилиан засмеялся. — Супермаркета здесь наверняка тоже нет. Мариус испуганно вскочил, когда возле него остановилась машина, и посмотрел на Ингу с большим недоверием. — Эй! Что случилось? Откуда… — Садись, — холодно произнесла его жена. — Пока ты здесь мирно дремлешь, я организовала попутную машину к морю. Видно было, что ее супругу стало неловко. — У меня закружилась голова. Наверное, от жары. Я, собственно, хотел только ненадолго присесть, но… видимо, задремал… Он протер глаза, и Инга пожалела о своих язвительных мыслях. Она сама была не в состоянии сделать даже один-единственный шаг, но Мариус, по крайней мере, должен был быть в порядке. Женщина представила мужа и Максимилиана друг другу, и Кемпер еще раз повторил, что он едет в Кап-Сисье. — Я хочу навестить там свою старую приятельницу. Если вы хотите присоединиться… Мариус, конечно, тут же снова оказался в выигрышном положении, словно он уже предсказывал, что кто-то появится и отвезет их прямо к Средиземному морю. Ему тоже дали напиться, и он, с триумфом глядя на Ингу, вскинул руку с поднятым большим пальцем. Она посмотрела на свои ноги, терзавшие ее болью, и подумала, как же быстро у ее мужа все налаживалось, как поспешно он отстранял от себя только что перенесенные трудности. Но это, возможно, было связано еще и с тем, что проблемы никогда так сильно не давили на него и не задевали его, как это было у Инги. Она была в панике, не он. Она с самого начала видела лишь проблемы в запланированной поездке. Она считала, что никто не появится, чтобы вытащить их из затруднительного положения. Она чуть не упала без сил, не он. Мариус никогда не сдавался. Потому что он был более отважным, более убежденным и самоуверенным? Хм… подобные качества Инга не стала бы приписывать ему. Об этом она думала и сейчас, сидя на лужайке в приятной тени под деревом и глядя ему вслед. Нет, скорее всего, было так: она считала, будто на самом деле мужа не трогали никакие события, никакие ситуации. Несмотря на его радостную беззаботность, которую с первого взгляда все всегда расценивали как обычную жизнерадостность, он всегда казался ей немного отстраненным от мира сего, замкнутым в своего рода коконе, который не пропускал к нему все неприятное, трудное, проблемное. Но, возможно, и все прекрасное тоже. Несмотря на постоянно смеющееся лицо Мариуса, у Инги порой складывалось впечатление, что на самом деле наполняло его не счастье. То, что придавало ему такой солнечный вид, было всего лишь отсутствием несчастья. Это не было искренним. Инга решительно подавила в себе эти мысли. Это всегда было ее слабостью — анализировать людей и ситуации. Ее последние отношения с парнем на этом и сломались, и ей не хотелось повторять ту же ошибку. Вполне логично, что между ней и Мариусом должны были возникнуть проблемы. Мужчина, воспринимающий жизнь такой, как она есть, и мало задумывающийся о завтрашнем дне, — и женщина, ломающая себе голову в беспокойстве о будущем; естественно, таким образом сталкиваются два мира. "А может быть, это и хорошо для нас, — сонно подумала она и упала назад в траву, разглядывая невероятно голубое небо над собой. — Может быть, он сделает меня немного шустрее, а я позабочусь о том, чтобы он, насквозь доверчивый, не вляпался когда-нибудь в глупую историю…" Инга закрыла глаза. Когда она вновь открыла их, то не знала, сколько прошло времени и спала ли она. Теперь Инга смотрела в улыбающееся лицо Мариуса. Рядом с ним стоял Максимилиан, который озабоченно ее разглядывал. И еще она увидела женщину. Очень красивую, с длинными темными волосами, бледным лицом и бесконечно печальными глазами. Эта женщина держала в руках тюбик с мазью и перевязочный материал и покачивала головой. — Здесь я ничем не могу помочь. Раны воспалились. Будет лучше, если ее посмотрит врач. — О’кей, — сказал Максимилиан и протянул Инге руку. — Вы сможете дойти до машины? Она кивнула. — Тогда я сейчас отвезу вас к врачу, — сказал Кемпер. Четверг, 22 июля 1 Телефон зазвонил посреди ночи. Карен спала беспокойно и неглубоко, поэтому тут же проснулась, привстала и начала вслушиваться в темноту. Ее сердце бешено стучало. Стрелки на электронных часах около кровати показывали половину третьего. Звонок в такое время не предвещал ничего хорошего. Телефон снова зазвонил, и его звук был намного сильнее, чем днем. — Вольф, — прошептала Карен, — телефон… Ее муж пробормотал что-то невнятное, обернул свою подушку вокруг головы и перекатился на живот. Было ясно, что он не встанет, так что женщина спустила ноги с кровати на пол и протопала к аппарату, стоявшему в прихожей. — Да? Алло? Сначала Карен вообще ничего не могла расслышать. Потом на другом конце линии послышался какой-то звук, похожий на дыхание. Сдавленное, напряженное дыхание. — Алло? — спросила женщина еще раз. — Кто это? Она снова не получила ответа, но дыхание стало немного громче. Все было так странно, что в голову Карен тут же пришли истории, которые она слышала и читала: о мужчинах, которые в самое невероятное время звонили женщинам, наслаждались их смятением или страхом и получали от этого сексуальное наслаждение. Правда, такие мужчины чаще всего говорили непристойные вещи или угрожали, а этот тип вообще ничего не говорил. К тому же — и она даже не могла сказать почему — у нее сложилось такое впечатление, что это странное дыхание было похоже вовсе не на тяжкие вздохи сексуального маньяка, а на то, как человек тяжело дышит от страха и от напряжения. Как будто кто-то задыхался и был не в состоянии говорить. — Пожалуйста, скажите же что-нибудь, — проговорила она. Незнакомый абонент, видимо, пытался что-то произнести, но получился лишь сдавленный звук. Дыхание стало еще тише и звучало теперь как хрип. — Скажите мне свое имя, — просила Карен, — иначе я положу трубку. В ответ снова послышалось одно лишь дыхание, слабое и неравномерное. — Послушайте, кто бы вы ни были, я ничем не могу вам помочь, — сказала Карен. — Вы должны сказать мне свое имя, или адрес, или номер телефона. Иначе я действительно ничего не смогу сделать для вас. Она подождала, не имея понятия, сколько времени прошло — одна-две минуты или больше. Лишь почувствовала, что, невзирая на теплую ночь, холод пробирается вверх по ее ногам, и ей приходилось зябко переминаться с ноги на ногу. И еще почувствовала, что к ней потянулось что-то угрожающее, что в ее жизнь только что проникло то, что никак не было связано с ее прежним существованием. — Я сейчас положу трубку, — поспешно сказала Карен, что и сделала, после чего уставилась на телефонный аппарат, словно ожидала от него каких-то объяснений или других реакций, даже если это будут просто новые звонки. Но ничего не происходило. Ночь вновь была тихой и спокойной, словно и не было этого странного звонка и дыхания в трубке. Карен быстро юркнула обратно в постель. Она знала, что теперь ей вообще не заснуть. — Вольф, — прошептала она. — Ну что? — пробурчал ее муж. — Так странно… Кто-то был на проводе, но ничего не сказал. Только дышал… — Какой-нибудь шутник. Есть такие люди. — Не знаю… он… или она… так странно дышал… Вольф зевнул. — Ну значит, это был какой-то извращенец. Он возбуждался от твоего голоса. — Это было не такого рода дыхание. Это было… — Если б Карен только могла описать это словами! — Как будто кто-то был в настоящей беде. Нуждался в помощи. Кто-то, кому не хватало воздуха. Он пытался что-то сказать…