– Значит, если это она, – медленно сказал он, – то в твоей школе она была бы… – Выпускницей, – ответил Титус, не отрывая глаз от стола. На несколько секунд воцарилась тишина. – Понятно, – сказал Мэттью. – Что ж, хорошо. – Как ее зовут? – спросил я. – Мелани. – Поскольку твоя школа принимает девочек только в выпускные классы[5], полагаю, Мелани учится в другой школе? – сказал Мэттью. Лицо Титуса вспыхнуло от возмущения, но на этот раз он не стал уклоняться от вопроса. – Она… она не… Ей восемнадцать. Молчание. Мы с Мэттью переглянулись. Он решил начать первым. – Эм… ты не думаешь… что это великоватая разница в возрасте? Титус с вызовом посмотрел ему в глаза: – Между вами почти три года. В чем разница? И вообще, почему ты резко решил, что мы трахаемся? Я этого не говорил. Меня так потрясло его «трахаемся», будто меня ударили. Титус раньше ругался при нас, но всегда в шутку или чтобы нарочно нас накрутить. Использование слова в этом контексте звучало по-взрослому и серьезно, как будто он вошел в более зрелый и жестокий мир, а мы и не поняли. – Это другое, – ответил Мэттью. – Потому что тебе четырнадцать, а нам обоим за тридцать. А что касается траха, раз мы, очевидно, используем подобную лексику за обеденным столом, я уверен, ты понимаешь, это не только вопрос неодобрения разницы в возрасте. Это было бы преступлением. Титус тихонько рассмеялся: – Ой, да ладно. Я не жертва обольщения или чего-то такого. Я думал, вы отнесетесь к этому проще. – Ты явно так не думал, – отрезал Мэттью. – Иначе рассказал бы нам про нее раньше, а не стал ждать, пока тебя ограбят возле ее дома. Титус резко вскочил: – Я иду спать. Мэттью тоже встал: – Нам надо разобраться с этим. Вы пара? Ее родители были дома? Кто они? Мы их знаем? Титус со стуком задвинул свой стул под стол: – Нет, мы не пара. Она просто трахает меня периодически, когда у нас обоих есть свободное время. Я сожалею, что меня чуть не избили и я испортил вам вечер. Спокойной ночи. Он вылетел из комнаты и затопал по лестнице, следом грохнула его дверь. Мэттью поставил локти на стол и обхватил голову руками: – Господи, это ужасно. Я обошел стол и положил руку ему на плечо: – Все будет хорошо. Мы поговорим с ним. – Как думаешь, стоит подключить школу? – Он поднял голову и посмотрел на меня. – Я… я не знаю. Наверное, будет лучше решить это частным порядком. Мы же не хотим, ну, переборщить… – сказал я осторожно. Мэттью чуть двинул челюстью из стороны в сторону, как делал иногда, когда думал. – Мы подключили бы, знаешь… если бы Титус был девочкой, а восемнадцать лет было бы парню. Мы бы сообщили в школу. Так в чем же разница? Я выдохнул. После такого вечера с гонками по Лондону, разговорами с полицией, получением номера дела, невозможностью все это время связаться с Мэттью… мне только драмы не хватало. – Ты хочешь сказать, что мы будем сексистами, если не сообщим? Теперь пришла его очередь вздыхать. – Боже, я не знаю. Просто у меня такое чувство… что я не справляюсь. Что он стал жертвой в двух разных смыслах, а я не знал. Той банды, которая могла навредить ему гораздо сильнее, чем было, а теперь его… не знаю… соблазнила эта женщина. – Думаю, «женщина» – это преувеличение, – сказал я. – Она еще школьница. Вероятно, она не задумывается, что делает что-то плохое. Я почувствовал, как Мэттью напрягся и отодвинулся от меня. – Повторюсь, я не думаю, что ты говорил бы так, если бы ситуация с их полами была наоборот. Это меня раздосадовало. – Что ты хочешь от меня услышать? Что мы должны позвонить в полицию и сообщить о ней? Не хочу прозвучать как защитник сексуального насилия, но не похоже, чтобы его принудили к чему-то или заставили силой. И вообще, во сколько ты получил свой первый опыт? Он нахмурился: – Мне было пятнадцать. Я поднял брови: – А второму… э… участнику? – Семнадцать, кажется, – ответил он, избегая моего взгляда. – Уверен, что рассказывал тебе об этом давным-давно. – Что ж, – сказал я. – Я, конечно, не говорю, что не надо разобраться, я просто думаю, что нам нужно остановиться и подумать, как лучше поступить, прежде чем действовать с наскока и ломать людям жизни. Несколько секунд он смотрел на меня, потом кивнул. – Ладно. Ты прав. Просто мне это не нравится. Похоже на… пренебрежительное поведение. Легко пришло, легко ушло. Напоминает мне его… Мэттью на мгновение запнулся, и я закончил предложение за него: – Его отца. Я знаю. Я накрыл его руку своей и легко сжал в знак поддержки: – Идем, нам, наверное, следует лечь пораньше и поговорить с Титусом утром, когда мы все остынем. Он слабо кивнул: – Хороший план. __________ Я сидел в кровати, когда Мэттью сказал это. Честно говоря, если бы не замешательство по поводу того, где он был, и отвлекающий фактор того, что четырнадцатилетний Титус больше не девственник, можно было ожидать, что речь о Рейчел зайдет гораздо раньше. – Мы должны пригласить ее на ужин. Рейчел. Я поднял глаза от книги, выбранной для следующей встречи книжного клуба, и посмотрел на него, сделав вид, что обдумываю вопрос. Я прекрасно услышал его – мой перегруженный мозг не воспринял ни одного слова на странице с тех пор, как я открыл книгу пять минут назад, – но я хотел выиграть время. У меня появилось ощущение, что наша беседа рискует скатиться в скандал, а на это моей выдержи тем вечером уже не хватило бы. – Почему? Потому что она помогла Титусу? – спросил я. Мэттью посмотрел на меня как на недоумка. – Конечно, потому что она помогла Титусу. Некоторое время я молчал, пока он раздевался и ложился в постель. Затем, наконец, я озвучил мысль, которая крутилась у меня в голове с тех самых пор, как я увидел Рейчел в полицейском участке. – Я в недоумении, почему ты не считаешь все это несколько странным. Это наверняка слишком для совпадения. Что она оказалась там, готовая стать героем. – Я в недоумении, почему ты еще не заказал ей цветы в знак благодарности. Она спасла нашего сына от потенциальной смерти, – он сделал акцент на этих словах, округлив глаза, и я сдуру рассмеялся. – Потенциальной смерти? Да ладно тебе. – Ты знаешь, сколько человек в Лондоне получили удар ножом только в этом году? И большинство из них мальчики и юноши. Только потому, что мы живем в своем уютном мягком мирке, не значит, что подобные вещи не могут постучать в нашу дверь. Я попытался протестующе захлопнуть книгу в ответ на его снисходительный тон, но это не произвело желаемого эффекта из-за старой и тонкой мягкой обложки. – Конечно знаю. Я читаю новости. – Тогда ты знаешь, – продолжал он, – что подобные случаи могут закончиться трагедией. Многие просто прошли бы мимо. И, вероятно, так и сделали, когда увидели его с теми мальчишками. Но Рейчел решила иначе. И это делает ее больше, чем просто хорошим другом. Это делает ее невероятно смелой и заслуживающей благодарности. Я думаю, что приятный вечер с едой и вином в ресторане или здесь, если ты предпочитаешь, это небольшая цена в качестве благодарности, даже если у тебя имеются предубеждения против нее.