волновался. Но я скажу тебе одно: Кардас просто хочет тебя сломать. Ты не должна сдаваться. Ведь писательница — именно ты. Герои живут именно в твоей голове. Именно от твоего таланта зависит успех сериала. Если у тебя больше нет сил создавать этот мир, ты не должна этого делать. Я даже больше скажу: твое решение послать все это к черту очень вдохновляет меня. Мотивирует не сдаваться. Мой издатель тоже пугает меня последствиями, но вот я смотрю на тебя и понимаю, что имею право стоять на своем. Так или иначе, это ведь моя жизнь, верно?Сабина слушала его очень внимательно.— Ты действительно так думаешь?— Действительно. — Голос Мариуша звучал серьезно и торжественно. — Борись за себя, если надо, борись в суде, но не отступай.— Так или иначе, это ведь моя жизнь, — всхлипнула Сабина, которую тронули слова ее телефонного друга.— Да, и за тебя ее никто не проживет, — добавил Зыгмунтович.— Вот именно.После разговора с писателем Сабина немного воспрянула духом. В ее голове продолжали звучать слова: «Твое решение послать все это к черту очень вдохновляет меня». Но для разнообразия она попыталась проанализировать свою ситуацию с холодной головой. «Это битва Давида с Голиафом. Я одна против крупной корпорации, в распоряжении которой — целая армия юристов. Они в два счета пустят меня по миру. Сумею ли я начать все заново? Получать сакраментальную „среднюю зарплату по стране“, хотя бы в той же „Афродите“, и радоваться, что никому ничего не должна?» Такая перспектива казалась в некоторой степени соблазнительной, но при одной мысли о том, что на ее сбережения наложат лапу те, кто вообще не имеет к ним отношения, Сабина тряслась от злости.И тут-то у нее в голове прояснилось. Кое-кто сумел бы справиться с этой ситуацией. Ее бывшая агентша. Никому, кроме нее, не удавалось доводить Сабину до белого каления, но никто, кроме нее, не умел и обводить вокруг пальца всех этих больших шишек, от которых зависело ее, Сабины, профессиональное будущее. Что ни говори, а Люцина, эта безбашенная баба, подобных жизненных вызовов не боится. Никто, включая самых мощных игроков в их сфере, не являлся для нее непреодолимым препятствием. «Гм, да вот захочет ли она теперь со мной говорить… — сомневалась Сабина. — Да и я… Готова ли я опять с ней то и дело цапаться?» Взвешивая разнообразные «за» и «против», она, к своему удивлению, осознала, что даже соскучилась по Люцине. Да, эта рыжая стерва залила ей немало сала за шкуру, никто не бесил ее так, как Люцина, — и все же…Они немало прошли вместе. Долгие годы они виделись чуть ли не каждый день — с ней Сабина проводила уж точно больше времени, чем с собственным (ныне уже бывшим) супругом. Да, в своих неприятностях, возникших после скандала с Магдаленой Телешко, Сабина отчасти винила именно Люцину, но она не могла забыть и о том, что успех Сони Гепперт в значительной степени был делом рук агентши. Кроме того, ей в любом случае нужно было связаться с Люциной, поскольку именно у нее хранились все договоры писательницы.Обкусывая заусенец, Сабина раздумывала, как составить электронное письмо Люцине. Может, просто скопировать письмо от юристов телеконцерна, добавить вопрос: «Можем мы это как-нибудь разрулить?» и отправить — в надежде, что Люси засучит рукава и быстро отстучит в ответ: «Да, дорогуша, разумеется, сейчас я это улажу»… Нет, так, наверное, не пойдет. Все-таки их разрыв, инициированный Сабиной, требовал более впечатляющих слов примирения. Но просить прощения она не станет, это уж точно! Это было бы слишком, да и не за что ей извиняться…И тут ее осенило. Она разыграет эту ситуацию, как партию в покер. Пусть это выглядит шансом для Люси — шансом реабилитироваться. Агентша должна отдавать себе отчет, какое огромное счастье ей привалило. Такой расклад сил даст Сабине преимущество, козырь, который понадобится в будущем, когда Люцину придется усмирять, — а в том, что рано или поздно делать это придется, Сабина была убеждена. Итак, чтобы возобновление их сотрудничества имело смысл, Люцина должна будет соблюдать определенные правила.Сабина решила подойти к делу методично и составить список. Агентша, в обязанности которой входило в том числе и обеспечение соблюдения договоров, будет уважать принципы, сформулированные по образцу юридических документов. Чтобы записать все положения, Сабине понадобилось менее пяти минут.1. Строго запрещено делать что-либо противоречащее моей воле.2. Определять, что противоречит моей воле, а что нет, могу исключительно я.3. Все обязательства, связанные с моей профессиональной деятельностью, прежде чем будут взяты, должны быть согласованы со мной лично.4. Согласование должно происходить ДО возможного взятия на себя обязательства.5. Хватит выступать от моего лица!!! Неавторизованные профили в соцсетях, выступления под моим именем на интернет-порталах и в других СМИ, которые существуют ныне или же появятся в будущем (Сабина помнила, что в каждом из ее договоров пространные абзацы были посвящены перестраховкам от факторов, которых пока не существует, но которые теоретически могут возникнуть), категорически запрещены.6. Предоставление кому бы то ни было информации о моей частной жизни категорически недопустимо и будет СТРОГО караться!!!7. К частной жизни также относятся: фотоснимки блюд, которые я якобы ем, указание мест, в которых якобы нахожусь, публикации «моих» цитат с размышлениями общего либо же бытового характера.8. Меня зовут Сабина. Именно так следует ко мне обращаться в рамках повседневного общения. Соня — это псевдоним, а я — ЧЕЛОВЕК!9. Нельзя звонить мне раньше девяти утра и позже шести вечера. Допускаются неинвазивные формы контакта, например электронное письмо — в любое время суток.Сабина сосредоточенно просматривала список. Кажется, все пункты звучат достаточно грозно. Все ли она упомянула из того, что даст ей возможность впоследствии укрощать непокорную — и единственную в своем роде — агентшу? Что ж, другого выхода нет. Ей нужна Люцина.Наутро, когда зазвонил телефон Сабины, часы показывали девять часов и одну минуту.— Девять уже пробило, значит, можно тебе звонить, ха-ха-ха! — Услышав слегка хриплый голос Люси, Сабина облегченно вздохнула. — Дорогая, ну и долго же ты держала меня в неведении! Я уж думала, что ты вообще больше не проявишься! А что касается сути дела, моя красавица и умница, моя милая САБИНА, — ее имя она произнесла с особым нажимом, желая подчеркнуть, как глубоко она восприняла новые правила, — все будет так, как ты хочешь. Я принимаю твои условия на сто процентов! Да-да, золотце, ты не ослышалась — на все сто процентиков. Ты ведь знаешь, я человек компромисса. — Эту тираду Сабина слушала с улыбкой: она и сама удивлялась, но чрезмерно экзальтированный голос Люцины действовал на нее успокаивающе. — Послушай, у меня столько идей, что голова чуть не лопается. Не переживай ни о чем! Я поддержу твой новый проект с полнейшим энтузиазмом. И пускай романы о травмах и бедствиях — не моя специализация, но с тобой я могу продвигать что угодно, вплоть до современной поэзии, ха-ха-ха! И твой новый роман меня не отпугнет. Он откроет тебя с новой стороны. Это большой шанс для нас обеих. Шанс на развитие. Перемены всегда хороши, я читала об этом у Ошо… Эй, Сабинка! Почему ты молчишь?— Спасибо, что позвонила, Люцина. — У Сабины даже голос слегка задрожал. — Видишь ли, у меня серьезная проблема и мне нужна твоя помощь.И она вкратце пересказала хитроумные аргументы нанятого Моникой Кардас адвоката, стараясь говорить максимально по существу и не поддаваться эмоциям. Наконец она умолкла, надеясь, что Люси сейчас скажет нечто вроде «И это все? Это для меня плевое дело, малышка». Но ничего подобного Сабина не услышала. С той стороны воцарилась мертвая тишина.— Люцина, ты там? — наконец осмелилась спросить она.— Да-да, я здесь… Просто я слегка офонарела.— Что, настолько все плохо? — съежилась Сабина.— Дорогая, у тебя подписаны договоры. Мы с тобой в последнее время переживали не лучшую полосу и поговорить о будущем особой возможности не было, но я очень беспокоилась. Твой новый роман о депрессии, против которого я ничего не имею, — это одно, а последовательный отказ писать продолжение серии о свадьбах — совершенно другое… Я, честно говоря, думала, ты только грозишься, что бросишь это. Творческие кризисы случаются со всеми. Но ты не блефовала?— Нет. Я рада, что до тебя это наконец-то дошло.— Я всегда была пацифисткой, а ты хочешь войны! Да еще с кем! Кардас пленных не берет, тебе и самой это известно. Отлично известно! Я, как твоя новая-старая агентша, могу посоветовать лишь одно мудрое решение. Напиши это для них. Оттарабанишь и книгу, и этот дурацкий сценарий за два месяца — ну что тебе стоит! Ладно, пускай будет три месяца, продление сроков я беру на себя. И все мы будем жить долго и счастливо.— Это невозможно, Люси. Я мыслями уже в другом. У меня здесь чертовски важные дела. Они будут занимать все мое время в ближайшие недели, а то и дольше. Если ты не можешь мне помочь, так и скажи. Я пойму.— О господи… — встревожилась Люцина. — Дай мне чуточку времени, — добавила она серьезным тоном, который странно было от нее слышать. — Я подумаю, можем ли мы что-то предпринять.— Спасибо тебе.Сабина хорошо знала, что это еще ничего не означает, — она не могла ручаться, что агентша совершит чудо, — тем не менее чувствовала себя теперь значительно лучше. Она уже не одна, не наедине с проблемой, и даже если она пойдет ко дну, то, по крайней мере, будет уверена, что использовала все возможности. Если уж Люси ничего не сможет сделать, то никто не сможет.Глава 18— Пани Соня, — послышался голос в трубке, — ну наконец-то я к вам дозвонился!Поняв, кто с ней говорит, Сабина инстинктивно хлопнула себя ладонью по лбу. Сколько же раз она повторяла себе: не отвечай на звонки с незнакомых номеров! Но сейчас, в пылу бурной деятельности по удержанию «Афродиты» на плаву, она напрочь забыла об этом железном правиле, позволявшем избегать назойливых журналистов, менеджеров компаний, маклеров и представителей мобильных операторов, звонивших с очередным супервыгодным предложением. А не отвечать на звонки от директора издательства стало у Сабины особой стратегией, избранной ею еще до переезда в Миколово и приносившей до настоящего времени хорошие результаты. Но теперь он сумел-таки добиться своего, позвонив с неизвестного номера.— Здравствуйте, пан Виктор! — преувеличенно любезным тоном ответила она. — Сколько лет, сколько зим!— Пани Соня, дорогая, да вы совсем исчезли с наших радаров, спрятавшись в этой провинции.Виктор Холодзько, обладатель зычного голоса, двухметрового роста и пяти подбородков, отнюдь не выглядел как типичный книжный червь, издатель и популяризатор книгочейства как явления — с такой-то внешностью он бы намного органичнее смотрелся в роли комедийного актера или шеф-повара модного ресторана. Тем не менее за этой тучной фигурой скрывался человек, заправлявший книгоиздательским рынком в Польше. Это он задавал читательскую моду, он привлекал в страну иностранных авторов и раскручивал так, что их романы о волшебных краях или сексуальных эксцессах продавались здесь гигантскими тиражами. Подражать Виктору старались и игроки помельче, но редко кому-нибудь удавалось его опередить. Первооткрывателем серии об Амелии Крук тоже был именно он. Он весьма ценил легкое перо Сабины и долгие годы старался делать все возможное, чтобы «жемчужина в его короне», как он порой шутя ее называл, не переметнулась ненароком к конкурентам. Золотая клетка, в которой он ее удерживал, была комфортна, точно муслиновая пижама.Сабина сглотнула.— Гм… ну вы же знаете, пан Виктор, как живется в провинции. Время летит так, что и оглянуться не успеешь, — принялась она заговаривать ему зубы. Впрочем, она догадывалась, что этот разговор не будет светской болтовней о красотах загородной жизни.— Да-а-а-а… — пробасил Холодзько. — Ита-а-а-а-ак… — На минуту воцарилась довольно неудобная тишина, после чего издатель заговорил снова: — Пани Соня, вы ведь знаете, почему я звоню. Почему я лично звоню вам, не так ли?Сабина, стоя в холле «Афродиты» с кипой счетов в руках, в отчаянии прислонилась к стене.— Догадываюсь.— Соня, — голос издателя звучал опечаленно, — наши юристы уже готовят письменные уведомления. Вы нарушаете все условия наших договоров. Мы не можем на это не реагировать.По ее спине побежали мурашки. Значит, неизбежное все-таки должно произойти.— Я очень огорчен, что дело приняло такой оборот, но вы ставите нас в ужасно затруднительное положение. Ваша агентша постоянно уверяет, что вы лишь временно не в форме, но мы не можем ждать бесконечно.— Да, я знаю… — чуть ли не шепотом ответила Сабина. — Я осознаю все последствия.Хотя на самом деле осознавала она их, кажется, не вполне. Звонок от издателя, который с сожалением сообщил, что или она немедленно садится за работу, или они расторгают с ней договор с требованием вернуть аванс и выплатить компенсацию, поверг ее в дрожь. Особенно концовка этого разговора, когда прозвучало имя Моники Кардас. Сабине стало ясно: грозная продюсерша, как и обещала, делает все, чтобы навредить ей. Картина абсолютного банкротства снова предстала перед ее глазами. Если она заплатит все штрафы, у нее не останется ничего, никаких сбережений на будущее.Виктор разъединился, а Сабина сползла по стене и села на пол. Ей вдруг стало нехорошо. Дрожащими пальцами она набрала номер Люцины. Та, как в старые добрые времена, взяла трубку после первого же сигнала.— Привет, Сабинка, рада тебя слышать! — Агентша была в хорошем настроении, и это казалось добрым знаком.— Люцина, не пойми меня неправильно, не хочу тебя торопить, но… тебе пока ничего не пришло в голову? Ну, я о том, как… как мне освободиться от этих несчастных контрактов.Тишина в трубке никаких открытий не предвещала.— Уф-ф… — выдохнула наконец Люцина. — Не скрою, Сабинка, это самое сложное дело во всей моей карьере.— О’кей, понимаю, — сказала Сабина, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно. — Не могу же я рассчитывать на чудеса. Я была к этому готова.— Погоди-погоди, я еще не закончила. Не думаешь же ты, что я вот так возьму и спасую?! Ну уж нет!— Правда? — Сердце Сабины забилось быстрее. — То есть кое-что ты все же придумала?— Я все еще думаю, — Люцина сделала театральную паузу. — Ну ладно, скажу тебе, что я могу предложить. Ghostwriter[51].— Что-что?— Мы найдем кого-нибудь, кто напишет эту проклятую шестую часть за тебя. И все остальные тексты, которые ты обязалась написать. Я даже уже разведала кое-что. Есть один многообещающий паренек, он мечтает получить настоящий большой заказ, и вроде бы у него действительно есть талант. Ходят сплетни, что не только литературный…— Это исключено, — быстро отрезала Сабина.— Что-что? — теперь агентша была сбита с толку.— Я не пойду на такое жульничество. Мало того, что всю эту дешевку я писала под псевдонимом, так теперь под Соню Гепперт будет подделываться кто-то еще?— А почему бы и нет?— Нет, это невозможно. Может быть, я невысоко ценю то, что писала, но своих читательниц я уважаю. По отношению к ним это будет мошенничеством.— Ну что ж, — обиженно протянула Люцина, — я пытаюсь тебе помочь, но если ты не хочешь идти навстречу…— Я все знаю и прошу у тебя прощения, — перебила ее Сабина. — Я ценю то, что ты для меня делаешь, правда. Но в этом случае, похоже, нам просто придется сдаться.— Сдаться? Ты шутишь?— Я осознаю все последствия. Ничего не поделаешь. Я сделала свой выбор и теперь должна за это заплатить.— Ну что ты, Сабинка! Это же была только первая мысль. Почему ты так драматично ко всему относишься? Да придумаю я что-нибудь, ей-богу! Что-нибудь такое, что тебе понравится и не вызовет неловкости, ну и вообще…— Ты славная, но я предчувствую, что эта борьба обречена на поражение. Мне жаль твоего времени и энергии.— А мне не жаль, золотце! Ни капельки! Времени и энергии у меня куча!Сабина с трудом закончила разговор, стараясь убедить Люцину махнуть рукой на миссию, которую она, Сабина, сама же ей препоручила. Но теперь Сабине показалось, что это тупиковый путь. Она предчувствовала шквал все более ошеломляющих идей, которые будут исходить от Люцины, и не хотела этого. Сейчас у нее не было сил на такие игры. И всю ответственность за ситуацию должна принять на себя именно она, Сабина. Никто иной.Она решила подвести окончательный баланс «за» и «против». Может, и впрямь хватит дурить (как убеждает ее Люцина), а просто сесть за компьютер, состряпать эту чертову книгу, отдать им и наслаждаться долгожданным покоем? Разве это так уж трудно — написать очередную дурацкую историю об очередной дурацкой свадьбе? Но при одной мысли о возвращении в слащавый мир розовых блесток Сабину начинало тошнить.И кроме того, разве сейчас у нее есть время на это? Не бросит же она начатого дела, не оставит на произвол судьбы Касю, которая борется со своими внутренними демонами… Нет, у Сабины не было ни малейших сомнений насчет того, что нужно делать.— Заплачу им все неустойки, и все тут. Для того и нужны сбережения на черный день — чтобы использовать их, когда этот черный день наступит. У меня он, похоже, наступил. А на жизнь зарабатывать можно тысячами других способов, — произнесла она вслух, все еще сидя на полу в пустом холле «Афродиты». — Я не позволю себя запугать! Никто ни к чему не будет меня принуждать! Кончено! Хватит!Вот так Сабина приняла одно из самых трудных решений в своей жизни. И хотя в глубине души она не была однозначно уверена, что поступает правильно, но все же вознамерилась стоять на своем, как бы там ни было. Быть верной себе — разве не это важнее всего?Она решила сосредоточиться на повседневных делах, возникших в связи с тяжелым положением друзей, и жить сегодняшним днем — так, как хочется, — находя в этом радость. «Безвыходных положений не бывает, — подбадривала себя она. — В самом худшем случае я останусь без гроша. Что ж, руки у меня есть, на жизнь уж как-нибудь заработаю. Сейчас нужно помочь Касе, ну а там… поживем — увидим. Да, я убила курицу, которая несла золотые яйца, но это еще не значит, что я не могу быть счастливой! Ну, была у меня куча бабок, да вот особого счастья я при этом не ощущала».После такого аутотренинга она в довольно неплохом, с учетом обстоятельств, настроении начала новый этап своей жизни — жизни свежеобанкротившейся писательницы. Поднялась и направилась в сторону маленькой конторки у ресепшена, где как раз стояла небольшая группа постояльцев из Кракова, которые каждый год проводили в «Афродите» зимний отпуск. А уж такая зима, как в этом году, когда в снегах были даже приморские пляжи, действовала на туристов как магнит, и они приезжали в Миколово и его окрестности еще охотнее, чем обычно. Краковяне привезли с собой беговые лыжи и теперь как раз отправлялись на лыжную прогулку.— Здравствуйте! — приветствовала их Сабина. — Отличный день для спорта!Упитанный мужчина в зеленом комбинезоне бросил на нее похотливый взгляд.— А-а, так это вы! Я видел сегодня утром, как вы бегали по пляжу!Сабина тут же почувствовала на себе тревожный взгляд крупной блондинки в меховой шапке. «Женщина на пороге менопаузы, когда-то была красоткой местного масштаба, а сейчас живет в беспрестанном страхе, как бы муж не сменил ее на вариант помоложе. Впала в зависимость от ботокса и от пластического хирурга, который посоветовал ей вагинопластику, но она пока не решилась», — включилось воображение писательницы.— Ах, да-да, это могла быть и я, — ответила она с улыбкой, посылая эту улыбку в первую очередь блондинке. — Я бегаю каждое утро, по крайней мере стараюсь.— Сразу видно, что вы в форме. Икры у вас, как у молодой кобылицы! — Зеленый комбинезон с удовольствием выпятил грудь.Сабина поперхнулась, силясь сдержать смех. Блондинка враждебно зыркнула на нее, и Сабина сочла за лучшее попрощаться и исчезнуть в конторке. «Молодая кобылица, — подумала она, тяжело опускаясь в кресло. — Боюсь, скорее старая кляча».К ее удивлению, ощущение безысходности, возникшее после разговора с издателем, бесследно испарилось. «Может быть, именно в этом и заключается зрелость? — подумала Сабина, прежде чем сосредоточиться на оформлении заказа на морепродукты у оптовой компании. — Когда ты готова пожертвовать очень многим ради того, чтобы никто не указывал, что тебе делать…»Шли дни, и Сабина перестала даже думать о неприятностях, ожидающих ее в связи с претензиями заказчиков. Ей столько приходилось успевать! Домой она обычно возвращалась теперь поздно вечером, сразу же бросалась в постель и буквально за несколько секунд погружалась в глубокий сон. Но дело того стоило: было похоже, что «Афродита» все же не пойдет на дно. Постояльцы не уезжали раньше времени, все время бронировались новые номера, а Сабина справлялась с пансионатом неожиданно успешно. Из закромов памяти она даже извлекла обрывки знаний после тренингов, которые проходила сто лет назад, когда еще работала в газете, — в том числе и по управлению персоналом. Сейчас эти фрагменты ей очень даже пригодились. Кроме того, складывалось впечатление, что у нее просто талант к этому делу, хоть оно и нелегкое.Коллектив сразу же принял Сабину, полюбил и, что самое важное, проникся к ней уважением. Она умела так обратиться к ним — точно капитан корабля к экипажу во время шторма, — что они чувствовали себя спаянной командой, которая противостоит превратностям судьбы. Ведь, по сути, так оно и было — они вместе преодолевали немалую бурю. Впридачу и ремонт наконец сдвинулся с места, когда Сабина попросила помощи у пана Збыха, шефа бригады, которому была обязана чудесной метаморфозой своего дома. Строитель, выслушав катастрофическую историю о мрачном завершении сочельника, думал недолго.— Пз-звольте… давайте поступим вот как. У меня сейчас есть несколько заказов в окрестностях — в основном отделочные работы, зима ведь на дворе. Но если я отправлю к вам двоих-троих парней, чтобы они у вас потрудились, это не слишком мне повредит. За счет фирмы. Надо друг друга поддерживать, верно?Не будь это разговор по телефону, Сабина крепко обняла бы его.Двое старших детей Загоракисов после зимних каникул вернулись в школу и детский сад соответственно, а малыша Гжеся на целый день забирала к себе пани Ханна, счастливая, что у нее снова есть занятие: долгие годы она держала пансионат и напрочь отвыкла от безделья, а теперь, выйдя на пенсию, не могла придумать, чем заполнить свое время. Однако организация повседневной жизни детей вовсе не была простой: кто-то должен был всю эту стайку развозить и привозить домой. Сабина не хотела слишком уж эксплуатировать своих подчиненных — боялась, что они, не дай бог, уйдут, не выдержав напряжения. Уже ведь бывало подобное — к примеру, в разгар сезона, не сказав, как правило, ни слова, исчезала только что нанятая официантка.К счастью, благодаря замечательным жителям городка, прежде всего верной Янке, которая доблестно — сама или с помощью своих близких — забирала детей Каси из школьной продленки и детского сада, все как-то шло своим чередом. Борис — пришлось попросить о помощи и его — тоже оказался на высоте: каждое утро он