Солнышку порадоваться? Похоже, в этом году нам не так уж и много солнечных деньков осталось, — ехидно продолжала та, глядя на Сабину с нескрываемой ненавистью.— Возможно, — шепотом ответила писательница, все более теряя уверенность в себе.— Вам же не приходится сидеть взаперти по восемь часов в помещении без окон при искусственном освещении, верно? — Ярость сотрудницы банка нарастала.— Не приходится… — подтвердила Сабина, вжимаясь в стул.Снова настала тишина. Писательница ощущала, как волосы у нее медленно становятся дыбом. Она была заперта в стеклянной ловушке с женщиной, похожей на сумасшедшую, женщиной, которая, быть может, способна в любой момент достать из ящика стола канцелярский нож и перерезать клиентке сонную артерию.Служащая поправила шейный платок с логотипом банка таким жестом, словно расслабляла виселичную петлю на собственной шее. Вдохнув несколько раз поглубже, она произнесла тоном, преисполненным мстительного удовлетворения:— Решение относительно вашего кредита отрицательное.— Что? Но как же так? — почти вскричала Сабина: она-то была уверена, что визит в банк — не более чем формальность.— А вот так! — Видно было, что сообщать скверные новости доставляет чинуше неподдельную радость. — Наш банк, как ни странно, даже признал за вами право на кредит, но поручитель выразил несогласие. Они не хотят поручаться за ипотеку усадеб, а то, что вы хотите купить, согласно их классификации считается усадьбой. — В каждом ее слове звучало злобное торжество. — Итак, мы возвращаем вам бумаги и желаем удачи где-нибудь в другом месте. — Неискренне улыбнувшись, она протянула руку: — Прощайте!Когда Сабина, все еще ошеломленная, вышла из банка, солнце как раз зашло за черную тучу, а ветер усилился почти до штормового.— Сволочи! Чтоб их черт побрал! — прошипела писательница. Затем достала телефон и позвонила своему финансовому консультанту. — Пан Ярек? Это Сабина Черняк. Я только что из банка. К сожалению, отказ. Не знаю, как так вышло, вы ведь говорили, что проблем с кредитом быть не должно… Что? Да-да, жилье… — Какое-то время она молчала, слушая то, что говорил ей предприимчивый, но на этот раз не слишком эффективный в своих действиях молодой человек. — Ну что ж… признаюсь, я надеялась, что вы сумеете мне помочь, — закончила она разговор, от всего сердца злясь на всех представителей финансовой отрасли, какие только есть в этом мире.Домик у моря должен был стать ее спасательным кругом, но ей хотелось сохранить и квартиру в Варшаве — как якорь, основание ее бытия, куда она сможет в любой момент вернуться, если жизнь в провинции разочарует. Однако реальность требовала игры ва-банк. Или Сабина остается здесь и продолжает сидеть по уши в болоте варшавского шоу-бизнеса, который после всего случившегося (она была в этом более чем уверена) никогда ее не простит, или бросается в омут неизвестного очертя голову, без страховки. Чтобы купить домик своей мечты, ей придется продать элитную квартиру на Жолибоже. Другого выхода не было.Глава 6«Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах». Эта поговорка вспомнилась Сабине, когда она стояла на террасе с видом на море. Нет, она никогда не была столь наивна, чтобы рассчитывать, что переезд в другой конец страны станет для нее чистейшим удовольствием. Она отдавала себе отчет, что нужно будет хорошенько потрудиться, дабы привести дом в надлежащее состояние. Словом, она была готова к ремонту (правда, слово «ремонт» она мысленно сочетала с прилагательным «мелкий», а сам ремонт представляла себе как процесс, который, конечно, потребует усилий, но полностью ее не поглотит, да и адаптации к новому месту поспособствует). Но то, что ее ожидало после приезда в Миколово и заселения в домик мечты, оказалось выше ее сил.И все-таки первые несколько дней были прекрасными: Сабина наслаждалась осознанием собственной храбрости и мужества. «Я сделала это! Действительно сделала это!» — напевала она на мотив разных песенок, приходивших на ум. Оказалось, что сумасшедшие поступки окрыляют. Сабина ощущала неописуемый восторг от мысли, что не прошло и шести недель с начала Геппертгейта[10], как она перебралась в Миколово, оставив за спиной прежнюю жизнь, которой была сыта по горло. Теперь она хотела жить в согласии с неторопливыми ритмами природы, ходить на долгие прогулки по берегу моря и поддерживать искренние отношения с прямодушными и честными людьми. А еще — писать свой настоящий роман.Ружа уехала в Штаты сразу же после семейного совета. Упомянутое совещание, надо сказать, прошло не в той гармоничной атмосфере, которой сопровождается выработка общих резолюций в приличных семьях («Я сваливаю отсюда, и все тут! Не смейте силой удерживать меня и портить мою жизнь!» — вопила Ружа, ни слова не давая вымолвить родителям, которым хотелось, по крайней мере, высказать какие-то возражения), зато оно привело к решению, которое Сабине казалось вовсе не самым худшим. Анджей придерживался противоположного мнения и явно давал это понять, вперив в жену осуждающий взгляд, в котором читалось одно: «Все это твоя вина!»Но его супруга упражнялась в ассертивности. «Кончились те времена, когда я жила, чтобы соответствовать чужим ожиданиям. Я не собираюсь извиняться за собственные решения». Мосты были сожжены. Иск о разводе подан, квартира на Жолибоже продана. Теперь Сабина была гордой хозяйкой дома своей мечты. И от души верила, что здесь, у моря, найдет покой, да и любители дешевых сенсаций не станут ее тут искать.Однако сейчас, на террасе, Сабина, вместо того чтобы наслаждаться морским бризом, волосы рвала на голове от мыслей об ожидающих ее заботах. Началось все с того, что в спальне — на потолке и в углу под окном — она заметила странные потемнения. После тщательного осмотра всех других помещений обнаружилось, что пятен, расползающихся по деревянным стенам, намного больше.«Может быть, ничего страшного? Особенность натурального материала…» — утешала себя хозяйка. Но все же обнаружение этого дефекта, совпавшее во времени с первой осенней бурей, когда сильные порывы ветра расшатывали опоры дома, вызвало у нее беспокойство. Таксист Кшиштоф, пока что единственный знакомый Сабине местный житель, помог ей договориться о встрече со здешним — вроде бы проверенным — специалистом по строительству. Некий пан Збых, невысокий брюнет с солидным брюшком и любовью к золотым украшениям, неодобрительно покачал головой:— Пз-звольте, я ничего не хочу сказать, но разве вы не знали, что такие вещи проверяют до покупки, а не после?На это у Сабины не было удовлетворительного ответа. Разве убедили бы эксперта ее упоминания о внутреннем голосе, неуловимом предчувствии и непреодолимом желании поселиться именно здесь? Разве оправдало бы это в его глазах такую фундаментальную недальновидность?— Так в чем тут проблема? — слабым голосом спросила она, лишь бы только отвлечь внимание собеседника от причин своего решения.Пан Збых слегка приподнял ладони (на одном из запястий блеснул золотой браслет): этим жестом он старался выразить, как трудно ответить на заданный вопрос.— Пз-звольте, весь этот дом — одна большая проблема. — Каждое его слово лишало Сабину сил. — Нужно будет еще провести подробный осмотр с измерениями, но в целом… это развалины.Да уж, в драматическом таланте этому эксперту по строительным вопросам не откажешь. Выдержав красноречивую паузу, он продолжил:— Плесень. Везде плесень. — Рукой, унизанной кольцами, он провел по поверхности стены. — Но это еще ерунда, можно было бы почистить. Хуже то, что разрушение пошло вглубь. Видно, что коттеджем много лет никто не занимался. Открытая местность. Терпкий воздух, морская соль, влага. Из-за деревянной обшивки стены фактически не проветривались. А ведь дом — он как женщина: требует заботы.Пан Збых гневно покачал головой, возмущаясь столь легкомысленному обращению с осматриваемым объектом.— Грибок проник во все слои древесины. Вот видите? — Ощущая, как вокруг желудка сжимается болезненное кольцо, Сабина следила взглядом за пальцем эксперта, который указывал на трещину, тянущуюся искривленной линией поперек доски. — Классическая ситуация. На этом этапе объемная плотность древесины снижается примерно на семь процентов ежемесячно, а сопротивляемость сжиманию и сгибанию — на двадцать и пятьдесят процентов соответственно.Провозглашая этот шокирующий диагноз, пан Збых выглядел вполне удовлетворенным масштабами описанной им же катастрофы. Он осматривался вокруг, точно единственный уцелевший после апокалипсиса, который примчался на руины спасать остатки всего живого.— И что можно сделать? — голос Сабины был едва слышен.Эксперт надул щеки, на миг уподобившись огромному грызуну, после чего медленно, со свистом выпустил воздух.— Без капитального ремонта здание вскоре развалится. Я бы сменил полы и избавился от деревянной обшивки. Когда обнажатся опоры, можно будет укрепить и уплотнить стены и фундамент.— Но ведь я здесь живу… Вы хотите строить дом заново?— Пз-звольте, я ничего не хочу. Я только могу кое-чем вам помочь. Хотеть должны вы. Иначе домик развалится. Возможно, не в этом году — бывает, и не такие развалины стоят годами, — но ведь зима близится… — Збых бросил на Сабину испытующий взгляд. — Мне кажется, вы не из тех, кто любит полевые условия.У Сабины в голове была путаница. Она-то намеревалась сбежать в оазис спокойствия, а получается, что устроила себе капитальный ремонт с обдиранием стен и полов, и вскорости домик ее мечты станет одной большой строительной площадкой. Как же в таких условиях писать, не говоря уже о том, чтобы искать вдохновение для романа?— Когда вы можете начать? — Инстинкт подсказывал ей, что лучше придерживаться конкретики. Главное, не поддаваться панике.Пан Збых скорчил гримасу, изображающую глубокие раздумья.— До конца месяца у меня есть работа недалеко отсюда, а потом могу перебросить своих парней к вам.— Хорошо, я все обдумаю и перезвоню вам.— Только не очень долго думайте. Я рассказал, как обстоят у вас дела на сегодня, а что будет завтра — и сам не знаю.— Да-да, понимаю. Я не буду тянуть. — Сабине хотелось поскорее остаться одной, но когда она уже провожала эксперта, ей кое-что вспомнилось. — Минуточку… У меня к вам еще одно дело. Совсем вылетело из головы.Мужчина обернулся, выжидающе глядя на нее, и в этом взгляде читалось нетерпение.— Я… я думала, нельзя ли еще расширить террасу… Вот, посмотрите. — Сабина повела Збыха к тыльному выходу, со стороны моря. — И сделать здесь раздвижные стеклянные панели… Чтобы на зиму их закрывать, а летом открывать.Строгий взгляд эксперта давал понять, какого он мнения о подобных капризах, когда ситуация диктует необходимость капитального ремонта.— Насчет этого обратитесь сначала к властям гмины. Нужно их разрешение, — заявил он и оставил Сабину с ощущением, что она нажила себе немалых хлопот.Что теперь оставалось делать? Сдаться или… не сдаваться. «Эй, никто ведь и не обещал, что будет легко», — силилась она утешать себя, хотя, если честно, положение кардинально отличалось от пасторальной картинки в ее мечтах, где она вела волшебную жизнь, лишенную беспокойства, зато до краев наполненную творческой деятельностью и активным отдыхом. «Ну ладно, все равно ожидания должны были когда-нибудь вступить в противоречие с реальностью. Жаль только, что это случилось так быстро…»Она засмотрелась на пенистые волны, игравшие брызгами на ветру. «Возьми себя в руки, девчонка! Не для того же ты бросила все к черту, чтобы вот так сдуться при первом же препятствии. Разве это проблемы? Не затем ли ты и уехала, чтобы твои проблемы были исключительно такого рода?» Ее настроение немного улучшилось. «Пора побаловать себя чем-нибудь радостным, для разнообразия». Сабина задумалась, чего бы ей хотелось. «Как это — чего? Выпить хорошего кофе, конечно же!» И она вспомнила о греческом ресторанчике, в котором оказалась во время своей первой поездки в Миколово.До ресторанчика нужно было немного пройти, и она решила прогуляться вдоль берега. Все-таки восхитительно, когда море все время рядом, до него рукой подать… Сабина подумала, не наскучит ли это ей когда-нибудь. Кто знает, но пока каждая встреча со стихией наполняла ее энергией — словно кто-то вкачивал в нее эликсир жизни. Ветер играл ее волосами, ее движения становились пружинистыми, казалось, даже легкие увеличивались в объеме, чтобы вдыхать как можно больше бодрящего воздуха. Сабина была одна на этом великолепном широком пляже, никого больше на дороге не было. До «Афродиты» она добралась приятно уставшей, и щеки ее были тронуты здоровым румянцем.На этот раз в ресторане не было тогдашней официантки, занятой исключительно своими проблемами, — вместо нее по залу прохаживалась энергичная брюнетка чуть старше тридцати. Подойдя к Сабине, она улыбнулась, да так, что та напрочь забыла о своей обыкновенной для подобных случаев реакции — закрыть поскорее лицо волосами или спрятать в воротник куртки, дабы не быть узнанной и не стать объектом нежелательного интереса.— Добро пожаловать. Похоже, вы у нас в первый раз?— Во второй. Как-то случайно я уже заходила сюда.— Вот как… Надеюсь, кухня вам понравилась. — Заправив за ухо непослушную прядь, женщина вновь улыбнулась. — Вы в отпуске?Ее манера общения настолько располагала, что Сабина отогнала от себя страх перед людским любопытством, которое унюхивала всякий раз, когда кто-то чужой начинал ее расспрашивать.— Не совсем так. Недавно я сюда переехала.— Так это вы купили дом на утесе! Значит, мы соседки! — обрадовалась брюнетка. — В таком случае приглашаю вас пообедать за счет фирмы. Чего бы вам хотелось?— Не стоит, право, — запротестовала писательница.— Возражения отклоняются. Но не думайте, что всякий раз будете столоваться у нас задаром. — Женщина состроила шаловливую гримасу, и Сабина невольно засмеялась. Естественная непосредственность брюнетки уже почти растопила лед ее настороженности, который мало кто мог преодолеть. — Только сегодня. По случаю знакомства.— Вы здесь работаете? В прошлый раз я вас не видела, — сказала Сабина, рассыпавшись в благодарностях и заказав расхваленные брюнеткой бараньи ребрышки.— Я Кася, — представилась та, протягивая руку. — Это все мое, — окинула она взглядом зал ресторана. — Мое и моего сумасшедшего муженька, Тео. Он сейчас наверняка носится по кухне и покрикивает на бедного повара.— Тео? Теодор? — Сабина машинально вспомнила Теодора Бальцара из романов Зыгмунтовича.— Ну да, Теодорос. Он грек. Но мы здесь зовем его просто Тео.— Ах, так вот откуда эти греческие мотивы… — кивнула Сабина. Загадка нестандартной гастрономической концепции у балтийского берега была наконец разгадана.Она попросила Касю посидеть с ней и поболтать за обедом. Это было для Сабины нетипично — обычно она сторонилась людей, — но, похоже, новое место жительства уже начало оказывать на нее непредсказуемое влияние.— Охотно. Погоди, я только взгляну, ничего ли больше не надо.Новая знакомая без лишних церемоний перешла на «ты» и осмотрела зал. Занят был еще только один столик. Пара зрелых лет обедала в полном молчании. «Они познакомились через брачное агентство, когда ни у него, ни у нее уже не было особенных надежд, — каждый из них хотел лишь иметь кого-нибудь рядом, чтобы было с кем выпить чаю и пойти прогуляться. Большой страсти у них не было, впрочем, они сумели устроить себе в ее микроскопической однушке вполне спокойную жизнь, каждый день которой похож на предыдущий. Раз в году они на две недели отправляются к морю — дышать йодированным воздухом: у обоих есть небольшие проблемы со щитовидкой…»— Порядок, — голос Каси прервал размышления Сабины. — Все под контролем. Я тут сейчас и вместо официантки. С персоналом постоянно какой-то цирк. Девчонке, которая подрабатывала у нас в последнее время, надоело ходить на работу.— Может, оно и к лучшему… — вставила Сабина.— Ты в прошлый раз видела ее, да? — догадалась хозяйка ресторана. — Я понимаю, о чем ты. В любом случае стоило с ней попрощаться, — вздохнула она. — Но здесь тяжело найти приличных людей для работы. Так или иначе, нам нужна официантка. Или официант. Может, ты кого-нибудь подходящего знаешь…— О, разумеется, я-то знаю здесь всех вплоть до третьего поколения…Ответ, вырвавшийся у Сабины, получился, возможно, слишком ехидным, но Кася тут же разрядила ситуацию взрывом смеха:— И впрямь, какая же из тебя база здешних контактов!Бараньи ребрышки оказались сказочными на вкус, и, расправляясь с ними, Сабина слушала сокращенную историю этого греческого анклава на берегу Балтийского моря. Кася и Тео познакомились в Лондоне — оба приехали туда после университета в поисках лучших перспектив. Они полюбили друг друга, а когда на свет появился их первый сын, Янис, он же Янек, Кася затосковала по Польше. Какое-то время супруги потратили на размышления о том, каким образом организовать себе жизнь здесь. Вскоре родилась Оливия, и в это же время стало известно о продаже пришедшего в упадок пансионата на балтийском побережье. Эта покупка подразумевала большой риск: места тут, конечно, чарующие, однако здешние курорты отнюдь не переполнены отдыхающими. Слушая о том, как эта пара, невзирая на тысячи сомнений и опасений, решилась принять вызов судьбы, не в силах отказаться от красоты этого места, Сабина почувствовала, что отыскала родственные души.Уже здесь, в Миколове, число наследников четы Загоракис увеличилось до трех: родился Йоргос, он же Гжесь, которому сейчас было полтора года. Дела в пансионате и ресторанчике велись с истинно греческой фантазией, хотя Кася старалась держать ситуацию под контролем и вводить в бизнес мужа элементы дисциплины (которую, впрочем, трудно назвать польским качеством). Бывали у супругов и тяжелые времена, но все же постепенно их заведение привлекло постоянную клиентуру, и всякий, кто зашел сюда хотя бы раз, не мог забыть вкусной еды и доброжелательной атмосферы. Слава «Афродиты» распространялась все дальше.Сабина не слишком уверенно отказывалась от послеобеденного кофе и теперь, с удовольствием попивая бархатно-черный дымящийся напиток, созерцала типично балтийский хвойный лес, вид на который открывался из больших окон в бирюзовых рамах. Касе пришлось оставить ее и заняться новыми посетителями — группой энергичных молодых парней в спортивных костюмах и кожаных куртках, с чрезвычайно хмурыми лицами (похоже, они полагали, что эта мрачность должна вызывать невольное уважение окружающих). Юные бизнесмены сели за столик в глубине зала — по-видимому, им необходимо было обсудить некие секретные дела, — так что Сабине ничто не мешало наслаждаться блаженной сиестой. Она почувствовала облегчение: ее проблемы с домом казались уже не такими гнетущими.«Как-нибудь все уладится. Никто и не говорил, что здесь меня ждут молочные реки и кисельные берега. Собственно, волшебный пинок под зад мне даже полезен. Наконец-то я оторвусь от светской мишуры, от всей этой придуманной, ненастоящей жизни, которая, похоже, слишком уж меня затянула. Пора бы и отдохнуть от дилемм, которые решаются исключительно на бумаге. Капитальный ремонт? Пускай! Чтоб я — и не справилась? Не дождутся!»Ей придало сил и общество Каси, и отличный обед, и собственный оптимистичный вывод. Домой Сабина отправилась в полной готовности преодолевать трудности и обуздывать непокорную реальность.Вернувшись, она тут же побежала к компьютеру — проверить почту. (Проведение Интернета тоже оказалось делом непростым: пришлось дважды съездить в Вейхерово, где располагался офис провайдера, и провести около пятнадцати телефонных переговоров с различными консультантами, которые каждый раз озвучивали новые данные, противоречившие предыдущим.) Вот уже два дня она пыталась связаться с Ружей по скайпу, но безрезультатно. Она отправила дочери несколько сообщений с просьбой откликнуться — с момента отъезда Ружи в Штаты они разговаривали только один раз, когда девушка долетела до места. Сабина беспокоилась, все ли у нее в порядке. Конечно, сначала, как только Ружа исчезла с горизонта, Сабине полегчало: ежедневное общение с тикающей бомбой с часовым механизмом, в которую превратилась ее дочь, эмоционально истощало писательницу. Но чуть позже, в полной мере осознав, что дочь действительно уехала, в первый раз уехала сама, да еще так далеко, Сабина ощутила первобытный материнский страх. «А может, ее отъезд все же был ошибкой? — терзалась она запоздалыми сомнениями. — Она ведь еще ребенок… Несносный, да, но ребенок».— Привет, Сабина, — отозвалась Ружа, которая, к величайшему облегчению матери, на этот раз была онлайн.«Неужели?!» — обрадовалась Сабина: сейчас ее не раздражали даже эти притязания Ружи на взрослый тон, которые обычно так бесили.— Руженька! — Уже целую вечность она не называла дочь ласкательным именем. — Как хорошо, что я тебя вижу! Как ты там? Все в порядке?— О’кей, — дала исчерпывающий ответ Ружа, искоса глядя в окошко веб-камеры.Ее глаза были подведены толстыми смоляно-черными стрелками, которые в сочетании с самым что ни на есть белым оттенком пудры, нанесенной на лицо, придавали ей вид хеллоуинского вампира. Впрочем, мать давно уже привыкла к специфическим вкусам своего отпрыска.— Сабина, у меня к тебе request[11], — перешла девушка к сути дела.— Что у тебя ко мне? — Сабина была не уверена, правильно ли расслышала.— Request, — повторила новоиспеченная жительница Нью-Йорка, старательно копируя произношение аборигенов.— Я рада, что ты совершенствуешь знание английского, но не стоит вставлять английские словечки, когда мы говорим по-польски. Ты в Нью-Йорке всего несколько дней, и вряд ли твой словарный запас родного языка уже опустошен.— Переведи мне немного денег.Прокомментировать слова матери Ружа не потрудилась. А Сабина, в свою очередь, едва не задохнулась от возмущения, услышав, что за request к ней у дочери.— Ты шутишь?! Твоя квартира оплачена на полгода вперед, школа тоже. Кроме того, ты получила более тысячи баксов на личные расходы! Не вздумай сказать, что ты их уже истратила! Самостоятельная жизнь — это не только свобода, это прежде всего ответственность! Неужто ты полагаешь, что деньги растут на деревьях?! — Сабина приводила отчаянные доводы матери, которая немного припозднилась с пониманием того, что в процессе воспитания ее ребенка что-то пошло не в ту степь.— Chill out[12], Сабина. — На лице Ружи было написано полное пренебрежение. — И чего ты так горячишься? Вот теперь я вижу, какие вы все там, в Польше, нервные. — Она снисходительно покачала головой. — У меня появилась новая статья расходов, that’s all[13].— Что за статья расходов?— Мне нужно начать терапию.Сабина на мгновение утратила дар речи.— Какую терапию? Ты больна?— Психотерапию. Я познакомилась с превосходной therapist[14]. Ее зовут Коко. Она во всем cool[15].— Господи Иисусе… — вырвалось у Сабины.— Мне это нужно, Сабина. Если я хочу быть good actress[16], я должна познать себя. В моей группе все, уверяю тебя, absolutely[17] все ходят на терапию. И я должна