– Если мне, Тридцать Первый, память не изменяет, хотя я этим районом специально не интересовался, то ислам в Синьцзяне практически вытеснил манихейство. Причем очень жестоко. Так что если у вас в горах гостят уйгуры, то они, скорее всего, мусульмане. А шииты или сунниты – если у них есть общее дело, это не играет роли. Как только будет расшифровка разговора, я позвоню. Но это будет, думаю, не раньше утра. – Это и хорошо, товарищ полковник. Ночью мы будем в засаде, и я, возможно, не смогу ответить. До завтра. – До завтра, Тридцать Первый… * * * Мне показалось, что Казионов нашел общий язык со своим подопечным. По крайней мере, разговаривали они хотя и мало, но вполне дружелюбно. И потому я поручил майору обеспечить Николаю бытовые условия для проживания, а сам вместе с Волоколамовым засел за компьютер. Картридер подключался через USB-порт, и файл открылся легко. Но сама камера, как показала запись, была вовсе не простой – обычная бытовая техника не производит съемку в инфракрасном режиме, а наша производила. Впрочем, этот режим в еще меньшей степени позволял узнать нас в грабителях сарая, чем это могла бы позволить обычная дневная съемка. Впрочем, номер автомашины разобрать на кадрах было все же возможно, и старший лейтенант Мальцев не зря потратил пулю. Если женщина запомнила номер визуально, это ничего еще не значило, поскольку в таких ситуациях находится множество свидетелей, которые утверждают вполне честно, что данная машина в этот вечер гараж не покидала и вообще стояла в ремонте всего на одном колесе. Больше ничего интересного мы не увидели. И я позвонил с докладом генералу. – Хорошо, Тридцать Первый, что ты сам позвонил, – отозвался тот. – А то я уже думал тебе звонить, но боялся оторвать от дела. Что у тебя, докладывай… Я доложил коротко и по существу. – Понятно. Я, в принципе, чего-то такого и ожидал. Но камера с инфракрасной съемкой должна заинтересовать специалистов. Я пришлю машину, ты передай. – И замок от сарая, товарищ генерал. На нем отчетливы видно какие-то иероглифы. Не убежден, что китайские, но пусть специалисты посмотрят. Высылайте машину и посмотрите электронную почту антитеррористического комитета. На ваш адрес должно прийти письмо. – Откуда? – Из Управления космической разведки ГРУ. Пришлют карты с отметками мест, где были зарегистрированы две трубки с интересующими нас номерами. Обе трубки в городе. Недавно был осуществлен звонок: с той самой, с которой звонили в китайское посольство, – назначили кому-то встречу в половине четвертого. Предполагаю, что готовится визит к нам. Мы готовы оказать гостеприимство. Больше ничего сказано не было. Только одна фраза на аварском наречии. Возможно, мы присмотримся к присланным адресам внимательнее. – Да, пора присматриваться, пока они больших бед не натворили… У меня для тебя есть информация. Хорошо, что ты нашего бомжа забрал с собой. После убийства Ильи Лукавого кто-то забросил через форточку в помещение котельной две гранаты «Ф-1». Пробило котлы. Если бы бомжа не убило осколками, его сварило бы кипятком и паром. Строительный техникум и его общежитие остались среди зимы без тепла. Хорошо еще, на улице не слишком холодно. Может, трубы не замерзнут. Там сейчас аварийная бригада работает… Так ты что, нынешней ночью гостей ждешь? – Так точно, товарищ генерал. Мне лично очень понравился мотодельтаплан, и я не хочу, чтобы мне его повредили. Тем более не хочу, чтобы в него заложили взрывное устройство. Приходится устраивать засаду. Я надеюсь, что они поторопятся. – Я тоже надеюсь. Будет результат – сообщай невзирая на время суток… Глава третья 1 – Николая будем теперь звать Вареным, хотя он нашими стараниями не успел свариться, – сказал я, когда Казионов с отставным бомжом зашли в кабинет. – За что так? – спросил Николай. Стараниями майора он, кажется, успел даже умыться и причесаться и вообще стал выглядеть почти прилично. Впрочем, это, возможно, было эффектом светлого помещения. В темной котельной и кочегар казался темной личностью. – Мы тебя увезли, а ты забыл в котельной форточку закрыть… – А ее никто никогда и не закрывает, иначе там жара будет невыносимая. Я вообще не знаю, закрывается ли она. – Теперь это не важно. После того, как мы уехали, в эту форточку забросили две гранаты и разнесли твои котлы. Вся котельная заполнилась кипятком и паром. Сейчас там работает аварийная служба. Тебя, друг наш дорогой, хотели или осколками слегка нашпиговать, или живьем сварить, если бы тебя осколки по какой-то причине не достали. Николай заметно покраснел. Даже на его лице с синеватым отливом – вследствие потребления напитков, не предназначенных для улучшения цвета лица, – это было заметно. – Детишки в общаге теперь мерзнуть будут, – сказал бомж. – Зато ты жив остался. А котельную отремонтируют, и детишек в беде не бросят. Но ты должен учесть, что на тебя началась охота. И потому ты не должен отходить от нас больше чем на пять шагов. Обещаешь? – Я не самоубийца… – пообещал Николай. – Я рад за тебя. В казарме мы тебя не оставим, поскольку охранника с тобой держать я возможности не имею. Но в нашем ангаре тоже есть возможность выспаться. Будешь там отдыхать. – Я вообще-то днем отдыхал. А ночью работать намеревался. Если могу быть чем-то полезен, я готов, – наивно предложил Николай. – Один мой знакомый, – вступил в разговор капитан Волоколамов, – большой любитель подраться, имеет, к сожалению, очень невыдержанную жену. Если он с кем-то сцепится, жена тоже лезет в драку вместо того, чтобы отойти в сторону. Мой знакомый вообще-то специалист по этому делу. Но когда он вынужден защищать жену, ему самому достается. Понимаешь суть? Отставному бомжу, как оказалось, был не чужд образный ход мыслей. – Понимаю. И постараюсь не мешать, – пообещал он твердо. А я снова подумал, что он точно родился не бомжом. * * * Сразу за воротами нас встретил Кочергин. Я подумал, что он дожидается возвращения картридера, и сразу протянул ему эту штуку, не имея больше в ней надобности. Генерал найдет себе точно такую же в антитеррористическом комитете, имеющем достаточную техническую базу. Если уж с неизвестной камерой намереваются разобраться, то с картой памяти разберутся тем более. – Спасибо, Владимир Андреевич, выручили нас. – Не за что. Я, Вадим Александрович, вот что спросить хотел. Вижу, тут какая-то подготовка идет. Вроде бы ваши люди готовятся к бою… – Так точно. Готовятся. Мы ожидаем попытки повреждения или минирования мотодельтаплана. Наш противник проявляет активность, и это может стать очередным его шагом. Вас это не коснется. Вы как отдыхали в своих комнатах, так и отдыхайте. Дело, скорее всего, развернется под утро. Просьба только одна: не покидать ночью свой этаж. – Я передам своим сотрудникам ваше пожелание, но… – Это не пожелание, Владимир Андреевич, а жесткий приказ. – Хорошо, я понял, Вадим Александрович, но у меня вопрос не к сохранности наших жизней, а к сохранности нашей техники. Две наши машины… Здесь могут стрелять. Машины не бронированы. Там хрупкое лабораторное оборудование… – Если можно, перегоните их в другой конец ангара. Можно даже за поворот. Там ворота на участок цеха сорваны. А две машины в большом помещении спокойно встанут. Я позабочусь, чтобы ту дверь заблокировать. А на окнах там решетки. – Я уже позаботился, – подсказал майор Желобков, оказавшийся рядом. – Все входы заблокированы изнутри, и пробить их можно только гранатометом. Теперь вход существует единственный – через ворота. – Отлично, – согласился Владимир Андреевич. – Я распоряжусь, чтобы машины перегнали. Какая еще от нас нужна помощь? – На всякий случай я бы попросил еще один баллончик с суперлубрикантом. Маленький. Боюсь, нам не хватит остатков первого баллончика, а большой будет употреблен в другом месте. – Выделю. Сейчас достану, – Кочергин пошел в сторону своего «кунга», а я даже спрашивать своего заместителя не стал, что он задумал. Я увидел большой баллон с суперлубрикантом в руках Волоколамова. Желобков только что поставил капитану задачу. Я сразу догадался, что задумал майор. На его месте я принял бы точно такие же меры. Волоколамов – бывший бегун, мастер спорта, в скорости никто в группе не может с ним сравниться, разве что капитан Поповский иногда старается не отставать. Если бандиты зайдут в ангар, Волоколамов на скорости успеет перекрыть им суперлубрикантом пути отступления. Просто прольет полосу, и пусть потом там кувыркаются. Если, конечно, смогут вырваться… – Инструктаж провел? – Подробный. С разбором возможных вариантов. – Хорошо. Скорее всего, пожалуют часа в четыре – в начале пятого. В половине четвертого у них намечена встреча. – Хорошо, что время определено. А то пришлось бы с позднего вечера поливать все вокруг суперлубрикантом… Тогда бы точно не хватило. Он быстро выветривается; а здесь сквозняки, я обратил внимание, такие, что почище любого ветра работают. – Хорошо. Казионова постарайся не занимать сильно. Он приставлен охранником к осведомителю. Кажется, уже подружились – значит, будет информация… * * * Геннадий Викторович определил наблюдение двумя сменами так, чтобы половина группы имела возможность пару часов отдыхать, пока не наступит время сменить тех, кто бодрствует. Вообще-то устав караульной службы предусматривает наличие трех смен, когда резервная сидит в боевой готовности, способная в любой момент оказать содействие дежурящей. Но мы же спецназ и потому вынуждены жить не по уставам. У нас отдыхающая смена готовится к бою быстрее, чем в простой армии резервная, которая не спит. Я нормально отдохнул до тех пор, пока наушник оставленного включенным «подснежника» не провещал мне в ухо голосом майора Желобкова, что пора вставать. Посты сменялись молча. Каждому была поставлена задача, каждый занимал свое место. Все посты, кроме двух, находились внутри здания. За его пределами сидели снайпер и офицер с баллоном суперлубриканта. Естественно, далеко один от другого. Снайперу вообще было выделено место на крыше казармы, чтобы иметь наибольший обзор. Капитан Волоколамов в смене майора Желобкова прятался в развалинах старого кирпичного сарая; его в мою смену сменил капитан Поповский. Все остальные были заняты тем, что охраняли дельталет внутри ангара, спрятавшись рядом или наверху, но имея возможность спуститься с помощью стандартных альпинистских систем. Ночь тянулась долго, как всегда бывает в моменты ожидания. Но каждый офицер спецназа ГРУ привычен к сидению в засадах, поскольку наша боевая система подготовки на семьдесят процентов основывается на выставлении засад, и именно по этой причине мы всегда несем минимальные потери там, где другие рода войск и даже спецназ других родов войск могут быть основательно потрепаны. Именно так нас учат работать: не броско, не эффектно, но эффективно.