Я козырнул и пошел к машине, не дождавшись ответа от хозяина дома, который так и продолжал стоять на месте как вкопанный. Выезжали мы не по дороге, политой суперлубрикантом, а по тротуару и только метров через двадцать вернулись на дорогу, проделав дыру в кустах еще одного газона. Там я попросил Казионова остановиться и пешком вернулся к месту, обработанному препаратом. Подходил осторожно, поскольку не знал, на какое расстояние граната разбросала суперлубрикант. Вскоре я убедился, что разброс был неравномерным. В одном месте у меня заскользила подошва одной ноги, когда я уже шагнул вперед другой. Значит, поверхность обработана не полностью. Граната дает эффект брызг. Но и само скольжение было уже едва заметным. С момента взрыва прошло чуть меньше десяти минут. Видимо, препарату в самом деле не хватало устойчивости. Я добрался до полностью облитого места и даже сделал пару осторожных шажков. Идти было уже возможно. Наш, отечественный суперлубрикант в сравнении с этим был более приспособлен для долговременного использования… Глава четвертая 1 Генералу я позвонил по дороге к госпиталю. Доложил ситуацию. – Плохо, что никого не удалось захватить. А тот, что с биноклем лежал? Что за тип? – Не знаю. Времени, чтобы рассмотреть его, не было – мы сразу бросились в преследование. Мне самому следственную бригаду вызывать, или вы направите? – Я направлю. И сам приеду. Машину попробуем блокировать на дороге, но, скорее всего, это ничего не даст. Он наверняка уже бросил ее в паре кварталов от вас. Обычное дело… – Вы, возможно, окажетесь на месте раньше меня. Я сначала в госпиталь. – Потери большие? – Один контужен, другой повредил ногу. В ангаре у старшего лейтенанта Солодова пробито осколком бедро; но ему, наверное, уже вызвали врачей. Предполагаю, что капитана Поповского с контузией головы оставят в госпитале. Капитан Волоколамов на своих ногах ходит, хотя хромает. Думаю, останется в строю. Он мне нужен в дельталете и понимает это. На дельтаплане с больной ногой он летать не смог бы, а на мотодельтаплане главное, чтобы руки были целы. А так, если даже в гипс запеленают, мы можем его на руках донести до тележки. Сам дельталет, кажется, осколками не поврежден. Но я только мельком посмотрел. Тщательный осмотр проведу по возвращении. – Волоколамов – это твой напарник? – Так точно. – Не подставляй его. – Ни его, ни кого-то другого, товарищ генерал. Это у нас оформлено в качестве негласного закона. Прочно сидит в подсознании каждого. Вообще в сегодняшнем деле потери для нас, признаю свою вину, неприлично велики. – У противника потери больше, – попытался поддержать меня генерал, но я в костылях не нуждался, поскольку всегда хорошо понимал непредсказуемую силу обстоятельств. – Так точно, товарищ генерал. Я еду в госпиталь. Если прибудете на место раньше нас, попробуйте успокоить коменданта. Бандит угнал машину, и мы для оперативного преследования вынуждены были поступить так же. К тому же наш «КамАЗ» теперь слегка побит… Не знаю, в каком состоянии будет первая машина. Генерал выдержал паузу, и я слышал, что он с кем-то разговаривает. – В плохом состоянии, – сразу вернулся он к продолжению разговора. – Мне сейчас доложили: машину нашли. Бандит бросил в двигатель гранату. «КамАЗ», слава богу, не загорелся, но подлежит серьезному ремонту. – Значит, мы теперь «без колес»… – Я смогу выделить вам БМП. – Одной мало, не поместимся полным составом. – Хорошо. Я поищу еще одну машину. И с комендантом поговорю. Поезжай в госпиталь. – Уже едем… * * * В госпитале я сам разговаривал с дежурным хирургом. – Капитана Поповского, если есть необходимость, могу оставить для лечения у вас. А вот капитана Волоколамова попрошу выдать мне на руки в любом состоянии. Он нужен мне для проведения важной боевой операции, где его нога не будет задействована. Главное, чтобы руки работали. Хирург скривил физиономию и почесал нос. – Обещать ничего не могу. Дайте хотя бы осмотр провести. Результатов осмотра я дожидался в приемном покое, капитан Казионов остался в машине. Я попросил у медсестры пару листов чистой бумаги и успел написать рапорт о проведении ночной засады, чтобы потом не терять время на бумажную волокиту, поскольку дело приближалось к утру, а утром я планировал провести первый разведывательный полет. Ждать пришлось долго, потому что в госпитале не было дежурного специалиста-томографиста, его вызывали из дома. Я уже написал рапорт и убрал его в планшет; успел бы еще три рапорта написать, когда вышел дежурный хирург, все так же почесывая нос. – Я бы, честно говоря, оставил в госпитале и того, и другого. У капитана Поповского сотрясение мозга и трещина в большом плечевом бугре. Повезло. Большой плечевой бугор часто просто отрывается, и тогда была бы необходима операция. Но и в этом случае ему предписан постельный режим и полный покой. У второго… Как его… – Капитан Волоколамов. – Вот-вот… У капитана Волоколамова разрыв мениска. Нога будет в гипсе, сейчас его как раз накладывают. Ему, понятно, тоже необходим покой. Но сам Волоколамов от госпитализации категорически отказывается и даже оформил свой отказ в виде расписки. Можете забрать его. Но попрошу не перегружать его ногу и регулярно приезжать на прием в поликлинику. Я написал ему время приема хирурга. Он знает, когда нужно. – Не переживайте. Служба у него будет сидячая и с нагрузкой в основном на руки. Когда его можно забрать? – Минут через десять. Гипсовать закончат, и он выйдет. Мы выделили ему костыль, который я попрошу вернуть, как только купите ему новый в гарнизонной аптеке. – Спасибо. Привезем сразу, как только купим, – пообещал я. И тут же вспомнил о другом обещании, данном хозяину двора, в который мы ненароком въехали с помощью суперлубриканта, – произвести ему ремонт разрушенного сарая и забора. А сам ничего об этом генералу не сказал, хотя изначально намеревался. В самом деле, ведь не силами же спецназа вести строительно-ремонтные работы. Но я пообещал себе не забыть поговорить с генералом при скорой очной встрече. Волоколамов вышел не через десять, а через пятнадцать минут, когда я уже встал, чтобы заглянуть за дверь хирургического кабинета. Не скажу, что костыль, на который опирался капитан, был ему к лицу. Но шел Волоколамов не морщась и для человека, утяжеленного гипсом, достаточно бодро. Я не стал предлагать ему облачаться в бронежилет, который ждал своего владельца на кушетке приемного покоя; забрал его сам, как и автомат. Но и капитана на руки принимать не стал. В мою задачу входило только придержать двойные двери да на лестнице высокого крыльца на всякий случай подстраховать. * * * Судя по тому, что во дворе комендантского городка было много света от фар понаехавших машин, переполох поднялся приличный. – Тридцать Первый, куда ехать? – спросил из кабины майор Казионов. Наушник «подснежника» уже доносил до нас отдельные фразы офицеров группы, не участвующих в преследовании последнего из бандитов. Потом отчетливо, хотя и слабо, стал слышен голос майора Желобкова, который объяснял кому-то, с какой целью была выставлена засада и какие у нас были основания ожидать это нападение. Я хорошо знаю, что следственные органы не воспринимают такие понятия, как интуиция или мысленные логические построения, поскольку вышеперечисленное законом не предусматривается и статьями Уголовного кодекса не регламентируется. Наверное, Желобкову пришлось объяснять следователю причину, по которой мы выставили засаду. При этом мой заместитель отодвинул микрофон ото рта, и потому голос его звучал слабо. – Мерседес, гони прямо к ангару. Тридцатый, ничего им не выкладывай. Говори, что был приказ командира, и все. Я не отметаю возможность утечки информации из Следственного комитета. Ничего не говори. Сообщи, что я подъезжаю и буду сам все объяснять. А тебе запретил. Можешь так и сказать. – Понял, командир! – Желобков, кажется, обрадовался моему вовремя произведенному вмешательству. Слышно было, как он передал мои слова кому-то. Едва «КамАЗ» остановился прямо рядом с воротами, я выпрыгнул из машины и чуть не обнялся с генералом, спешащим меня встретить. За его спиной стоял комендант городка, главное материально пострадавшее лицо во всей этой истории. За комендантом – еще несколько офицеров, среди которых были люди и в синих прокурорских мундирах, и в форме с ярко-синими просветами[12]. – Здравия желаю, товарищ генерал, – козырнул я, перебросив автомат из правой руки в левую. – Прибыли из госпиталя. – Что с твоими… пострадавшими? – Капитан Поповский оставлен в госпитале. У него сотрясение мозга и трещина в большом плечевом бугре. Капитан Волоколамов написал расписку в отказе от госпитализации. Он в кабине. На ноге – гипс до середины бедра, но летать сможет. Только «тележку» нужно будет слегка реконструировать, потому что гипс не сгибается. Для его костяной ноги прорежем перегородку, если товарищ полковник, – я посмотрел на коменданта, – выделит нам рабочих в помощь. И все будет нормально, через несколько часов сможем взлететь. – Это хорошо, что полетите. Нужно заканчивать дело. А то уже много шума понаделали… И они, и мы тоже постарались. Жертв много. – Да, – согласился я, – жертв много. Товарищ полковник, что в вашем гараже? Я не успел заглянуть в дежурку. Мы сразу бросились в преследование, боялись отстать. – Убиты дежурный старший прапорщик и два водителя. – Мы не слышали выстрелов, – сказал я. – Наверное, пистолет с глушителем? – Да, – сказал генерал. – Водители убиты выстрелами из пистолета в голову, старший прапорщик убит ударом в межреберье. Фирменный удар, визитная карточка… – Так и предполагал, что это кто-то из них, – высказал я результат своих наблюдений. – Я смотрел сверху из окна, как они приближались. Первые трое – скорее спортсмены, чем солдаты, шли неумело. Бандит с биноклем лежал; не знаю, как он ходит. А тот, за которым мы гнались, передвигался профессионально. А что с этим, товарищ генерал? Который с биноклем… – По паспорту – гражданин Узбекистана. Я отправил срочный запрос в Москву; оттуда он, наверное, уже ушел к нему на родину. Жду ответа. Что будет, сообщу. Самолет с биноклем вот-вот прибудет. Как только мне привезут, сразу отправлю. Просьбы какие-то есть? А то мне ехать нужно. – Есть, товарищ генерал… Я сообщил о глобальном разрушении забора и частичном повреждении сарая. Генерал посмотрел на коменданта. Полковник плечами пожал. – Как рассветет, пошлю машину. Пусть посмотрят, что нужно для ремонта, и составят акт. А иначе как мне материалы списывать? Конечно, у коменданта всегда есть куча вариантов на списание строительных материалов. Но и за то, что он не возразил против новой для себя заботы, хотелось сказать полковнику большое человеческие «спасибо». Поддержал репутацию офицерского слова.