Он говорил об этом, как о чем-то категорично решенном. А я понятия еще не имел, что он подразумевал под словом «работать». И вообще-то не в моих привычках браться за дело, если я не понимаю, за что берусь, что должен делать и как себя вести, если что-то не получится. И потому предпочел сначала прояснить вопрос. – Это мы понимаем, – согласился я. – Нам бы только знать, что мы должны делать. Если не трудно, я хотел бы некоторой, хотя бы относительной, ясности. Хотя бы на уровне таблицы умножения. – Алексей, объясни для начала снайперу, – распорядился Кочергин. Только после этого Алексей, предварительно посмотрев, где находится бойница, и убедившись, что она не будет располагаться позади его затылка, пересел на нашу сторону вместе со своим оружием. – Здесь все, как у обычной винтовки. Это сделано специально, чтобы пользоваться ей мог любой снайпер. И даже прицел ставится от обычной винтовки, только с некоторыми нашими дополнениями. Мы совместили оптический прицел с коллиматорным. Следовательно, следует ориентироваться на красную точку, которую видит стрелок, но не видит противник. Луч лазера центром попадет точно туда, хотя своими размерами он значительно больше этой точки. Луч расфокусирован, иначе он может просто прожечь противнику голову. Мы же добивались не этого эффекта, а эффекта ослепления, причем такого сильного, что он должен превышать порог болевой чувствительности обычного человека в несколько раз. А этого хватит для самого малочувствительного к боли человека. У того, у кого порог чувствительности сильно понижен, может наступить болевой шок, вызывающий потерю сознания. На нашей винтовке есть предохранитель, выполненный в форме обычного на такого рода оружии, потому ошибиться невозможно. Разница только в том, что наша винтовка способна вести автоматический огонь. Правда, не пулями. И очередь будет непрерывной. Все зависит от того, какое время стрелку необходимо для поражения цели. Заряд аккумулятора позволяет произвести более двадцати выстрелов. Интенсивность зависит от дистанции. На данной дистанции, как я думаю, мы можем рассчитывать даже на тридцать выстрелов. Отличие от обычной винтовки лишь в том, что вместо спускового крючка здесь слабая по усилию пальца кнопка. Нажатие должно быть кратковременным, хотя возможно нажать, а потом навести луч на лицо. Это на случай, если не удастся качественно прицелиться сразу или если цель движется. Одного выстрела в лицо будет с избытком достаточно для любого человека. Кроме того, луч лазера способен поразить глаза даже сквозь стекло. То есть после выстрела по подвальным окнам снайперы в состоянии контролировать окна первого этажа, чтобы не допустить стрельбы оттуда. – Это я понимаю, – сказал я. – Мы обстреляем две фронтальные бойницы, ослепим бандитов. А что дальше? Дальше, как я понимаю, должно последовать какое-то иное продолжение? – Последует. И очень забавное, – Владимир Андреевич показал на ранец, напоминающий акваланг с тремя баллонами. – В чем-то даже комичное. Бандиты будут долго смеяться, когда начнут вспоминать. Правда, не до смеха станет тому, кто будет в нужный момент лежать или даже сидеть. Мы уже опробовали свою установку в Саратове, когда бандиты спрятались точно так же в подвале жилого дома, только там дом был многоэтажный. Мы применили по согласованию с органами МВД свой препарат. В результате один из четверых бандитов умер от инфаркта. Так испугался, что его приступ хватил. Но от инфаркта никто не гарантирован даже в случае простого штурма, я так полагаю, и наш препарат здесь ни при чем. Он только добавляет юмора в ситуацию. – Подробнее можно? – попросил я. – Сначала закончим с первым действием, поскольку второе, как в настоящей пьесе, построенной по законам драматургии, вытекает из первого. Одно ружье получит ваш снайпер, второе будет у Алексея. Они блокируют оба окна, и никто не сможет подойти к окнам. Следовательно, фронтальная сторона становится безопасной для передвижения… – У уважаемого Алексея есть богатый боевой опыт? – спросил я, перебив Кочергина. Владимир Андреевич слегка растерянно посмотрел на своего коллегу. – Не знаю. Алексей! – Боевого – нет. Но на стрельбище я винтовку опробовал и пользоваться ею умею. – Но одновременно с тем, как вы будете прицеливаться, бандиты будут в вас стрелять, – предупредил я. – А прицеливаться в тире или на стрельбище и делать то же самое под встречным огнем противника – это совершенно разные вещи. Мне кажется, лучше пригласить моего второго снайпера, если вы не возражаете. Это будет надежнее. Специалисты переглянулись. – Я не возражаю, – согласился Кочергин. – Пользоваться нашей винтовкой даже легче, чем обыкновенной «СВД». Думаю, Алексей тоже чувствует свое место и возражать не будет. Его дело, как и мое, – техническое обеспечение, а не участие в перестрелке. Я тут же вызвал через «подснежник» лейтенанта Свистинова. Он, как оказалось, занимал позицию в пяти метрах от бронетранспортера; меньше чем через минуту он уже сидел рядом с нами и усваивал ту же инструкцию по эксплуатации, что уже выслушали мы с Мальцевым. Свистинов принял винтовку в руки, повертел, посмотрел. – Легкая непривычно. Отдачи, как понимаю, совсем не будет. Значит, на второй выстрел выйти будет легче. А в остальном все понятно, можем работать. – Вот и прекрасно, – сказал Владимир Андреевич. – Тогда объясняю ситуацию. В принципе, лазерные винтовки мы уже опробовали и знаем, что они свою функцию должны выполнить, хотя тоже… Разница между лабораторными или стендовыми испытаниями и боевыми – существенная. Но в любом случае винтовки эти исполняют лишь вспомогательную функцию, освобождая какую-то конкретную площадь для того, чтобы кто-то мог подбежать к дому вплотную. Алексей! Давай показывай. Алексей поставил стоймя рюкзак с тремя баллонами, открыл верхний клапан рюкзака и высвободил гибкий гофрированный шланг с раструбом. – Это, грубо говоря, «огнетушитель». По большому счету, он может, наверное, и пламя загасить, если будет необходимость… – Не сможет, – возразил Кочергин. – Состав пропускает воздух, а большинство огнетушителей работает как раз по принципу прекращения доступа воздуха к пламени. Но дело не в этом. И назначение у препарата другое. Продолжай, Алексей. – Ну, по крайней мере, пламя в душе бандитов наш препарат, которым заправлены баллоны, потушит точно. Управление простейшее: нужно только вставить в окно раструб, перевернуть, как переворачивают огнетушитель, и слегка ударить о землю. Сильный удар не нужен. Возможно, хватит даже собственного веса аппарата, чтобы кнопка освободила клапан. В течение пятнадцати-двадцати секунд выйдет весь препарат. В закрытом виде его немного. Но много и не нужно. От соприкосновения с воздухом препарат начнет пениться и разбухать, а через полторы-две минуты полностью застынет и станет чем-то похожим на строительную пену. Здесь принцип, в общем-то, одинаковый, только расширение более значительное и, что важно, наш препарат обладает высокой клейкостью. Прикоснувшись к нему, человек уже не сможет отклеиться. Не сумеет это сделать, не успеет. – И еще один немаловажный момент, – добавил Владимир Андреевич. – Как раз тот, о котором я упомянул. Препарат пропускает воздух, поэтому не пригоден для тушения открытого пламени. Но человек, согласно нашим расчетам, сможет дышать, даже если ему частично залепит рот и нос. Правда, были высказаны опасения, что при расширении, например, в носу препарат может разорвать ноздри. Проверить это на практике мы возможности не имели. – И что нам это даст? – спросил я. – Мы обездвижим бандитов, как я понимаю; то есть они не смогут шагу ступить. Но стрелять-то они смогут? Или я чего-то не понял? – Я не знаю расстояние от пола до потолка в этом подвале, – сказал Кочергин. – Но по площади дома могу предположить, что пена заполнит его целиком. И двери вырвет в комнаты, если там есть другие комнаты, и в любую щель залезет, и даже в окна будет выбиваться. Расширение у препарата очень мощное. Предположительно, пена поднимется на высоту от одного метра двадцати сантиметров до метра сорока, то есть человека среднего роста укроет по горло, а человека высокого роста спеленает до подмышек. При этом, как мы предполагаем, будет активно происходить процесс склеивания. Не понимая, что происходит, бандиты обязательно попробуют шевелиться и вырваться из клейкого плена. При этом невозможно будет избежать касания клейкой пены руками и оружием. Бандиты будут в полной блокировке. – Нормальный ход! – Я представил ощущения бандитов, которые столкнутся с действием препарата. Причем они не будут знать, до какой степени может подниматься клейкая пена, и будут уверены, что гибнут, пока пена не перестанет подниматься. Но тогда уже будет поздно. – Будем испытывать… – Кто понесет рюкзак? – спросил Кочергин. * * * Говоря честно, рюкзак оказался очень тяжелым, и я удивился, как легко его ворочал Алексей, внешне довольно худощавый человек, не наделенный, казалось бы, большой силой. Я в сравнении с ним выглядел настоящим атлетом, тем более в бронежилете. С грузом я все же справился, но рюкзак натягивал на плечи с чужой помощью. Хорошо еще, что застежка была специальной конструкции, не позволяла рюкзаку болтаться и потом отстегивалась одним движением. – Желательно только не ронять аппарат с высоты, – посоветовал Кочергин. – Лучше присесть, прислониться спиной к стене и только потом отстегнуть. А то сработает клапан, и вас, товарищ подполковник, может залить пеной. – Вот уж спасибо за такое удовольствие, – вежливо отказался я. – Постараюсь обойтись без пены. Я выгрузился из бронетранспортера, перебежал за кустами дорогу и занял позицию рядом с распахнутыми воротами, сколоченными из штакетника. Изнутри двора вдоль забора по всему периметру тоже были высажены кусты, под которыми и залегли оба снайпера, разделив между собой окна. Я слышал их переговоры через наушник «подснежника», утопленный в ухе, и ждал, когда начнется действие. Бронетранспортер проехал вперед, развернулся и снова профланировал перед домом, на сей раз не поворачивая башню. На это бандиты сразу же отреагировали, как мы и предполагали, несколькими очередями из двух подвальных окон. Теперь в дело должны были вступить снайперы группы, и я ждал какой-то вспышки, какого-то явственного проявления применения этого оружия. Но лазерная винтовка оказалась совсем не такой, как гиперболоид инженера Гарина, и никакого луча мне увидеть не удалось. И только тот же наушник донес мне команду старшего лейтенанта Мальцева: – Тридцать Первый, вперед! Мы свое дело сделали. Контролируем окна первого этажа. И только после этого из подвала раздался вопль боли. Я легко поднялся, потому что сидел в нужной позе, приготовившись к рывку. Двор я преодолел стремительно, пересекая его по косой линии и устремляясь в пространство стены ближе к крыльцу. Оно, кстати, закрывало меня от второй стены, где имелось одно окно в подвал. Скорее всего, толщина фундамента не давала бандитам обзора, и они не могли меня видеть. Но все же наличие каменного прикрытия успокаивающе действовало на нервы. За пару секунд я оказался у стены. Привалился к ней сначала спиной, а потом и вовсе сел на холодные камни брусчатки, которыми был выложен «отлив». Дыхание хотелось перевести глубокими вдохами и выдохами, как это делается обычно. Но времени тоже терять было нельзя. Поэтому я быстро расцепил застежку, освободился от груза, откинул клапан рюкзака, высвободил шланг с раструбом, сделал два шага к вентиляционному окну, ставшему бойницей, и сунул туда шланг. Перевернуть «акваланг» и ударить кнопкой в брусчатку – дело недолгое. Послышалось одновременно деловое гудение аппарата и резкое шипение препарата, вырвавшегося наружу. «Акваланг» подрагивал, грозя опрокинуться, и я придавил его к стене ногой. Однако долго это не продлилось. «Акваланг» застыл, да и шипение стихло. Из подвала послышались крики на местном языке и в довершение картины отборный русский мат. Но звуки прекратились быстро, и я начал опасаться, что бандиты утонули в пене. Потом речь на незнакомом языке зазвучала снова – яростная, возмущенная. Но бандиты, кажется, уже потеряли способность к передвижению. Во двор вошли, совершенно спокойно и без тени сомнения, Владимир Андреевич и Алексей. В них никто не стрелял. Алексей нес, держа за ручку, бензопилу. Я пока так и не понял, для чего он взял ее с собой, но надеялся, что скоро это увижу, и потому не спрашивал. Часть слегка желтоватой пены все же вышла из бойницы – перехлестнулась через нижний край. Видимо, это был тот уровень, на который поднялась пена. Людей она обязательно должна была бы забрать в плен, в этом сомнений не было… * * * Тем не менее, входя в дом, мы соблюдали все правила безопасности и контролировали все возможные секторы обстрела. Обычно это делается тремя обученными бойцами. Метод называется «выдавливанием» и был разработан в специальных отрядах КГБ СССР «Гром» и «Зенит» специально для штурма дворца президента Амина в Кабуле в конце декабря 1979 года. «Гром» и «Зенит» составили впоследствии первое в стране антитеррористическое подразделение «Альфа». А именно с того момента, со штурма президентского дворца-крепости, можно считать, советские войска начали воевать в Афганистане. Та операция была широко разрекламирована и преподносилась как проведенная небольшой группой офицеров советского спецназа против многократно превосходящих численностью и вооружением охранников президента. И только вскользь упоминается, что спецназ КГБ действовал при поддержке двух мусульманских батальонов Советской армии, расквартированных в Кабуле якобы для охраны советских учреждений. И вообще не говорится, что это были два батальона спецназа ГРУ, то есть реальной и хорошо подготовленной силы. Но справедливость требует признать, что метод «выдавливания» был разработан не в спецназе ГРУ, а в спецназе КГБ. Суть его состояла в том, что фронтальное пространство делилось на секторы между тремя бойцами. На каждого приходилось по шестьдесят градусов наблюдения и контроля плюс – для подстраховки – десять градусов соседнего сектора. Приклад в плечо, палец на спусковом крючке, – и равномерное движение вперед всей тройкой. Птица мимо не пролетит, не получив пулю. Во время войны в Боснии русский так называемый «черный батальон» составом одной роты «выдавливал» из городка полк противника. Потом этот метод был благополучно забыт в период перестройки, и российские спецназовцы заново учились ему уже на основе зарубежных методических пособий. Но «выдавливание» хорошо не только тем, что позволяет действовать малыми силами против превосходящих, но и большими силами против малых, не неся собственных потерь. Достаточно пустить вперед одну обученную тройку бойцов, чтобы спокойно двигаться за ней всей группой. Передовая тройка никому не позволит появиться неожиданно и атаковать. Мы не были знакомы с препаратом «Кандалы», поэтому предпочли перестраховаться и входили в дом с осторожностью. Мы ведь даже не знали, есть ли кто-то на жилом этаже, или все бандиты в момент техногенной атаки находились в подвале. Но осторожность в данном случае была излишней. Первый этаж был чист, а вот в подвале… Нам самим пришлось бы пробираться внутрь ползком, потому что расстояние от не слишком жесткой, но упругой пены, в общем-то, вполне выдерживающей вес человека, и потолком подвала составляло не больше полуметра. Даже на четвереньках пробираться было бы невозможно, поскольку народ в моей группе рослый. Но выручили специалисты. Только тут я понял, зачем Алексею понадобилась бензопила. Должно быть, на ней стояла какая-то особая цепь, предназначенная не для пилки деревьев, а именно для пены. – Позвольте мне… – попросил Алексей, шагнул вперед к лестнице и одновременно завел пилу прямо в руках. Пена резалась бензопилой примерно так же, как может резаться строительная пена, – по сути дела, без сопротивления. И Алексей только одним непрерывным движением прорезал значительную часть коридора. Весь подвал был разделен на три помещения: две комнаты и, скорее всего, котельную, дверь в которую выломала пена; нам удалось рассмотреть часть печи. Кроме того, препарат выдавил и прижал к потолку ящик с углем. Но вот электропроводку нигде не повредило, и лампочки в плафонах на потолке горели исправно. Без лампочек искать беспомощных бандитов пришлось бы на ощупь или по слуху, поскольку звуки они издавали громкие и вполне членораздельные. Но мы и так хорошо видели торчащие из пены четыре головы – три мужские в масках «ночь» и одну женскую без маски. Пленники «Кандалов» сильно ругались, причем громче и истеричнее всех орала именно женщина, имеющая, кажется, длинные волосы. Она, видимо, была невысокого роста, и ей, чтобы не оказаться под слоем пены с головой, пришлось на что-то встать. Однако все равно над поверхностью торчала одна лишь задранная кверху голова, и волосы были прихвачены пеной так плотно, что женщина не могла пошевелить головой. Алексей начал высвобождать мужчин. Первый пленник был сначала обойден по квадрату, оставаясь как бы в заточении внутри колонны. Потом Алексей перешел к следующему из мужчин. Мы хотели было вынести первого вместе с колонной, благо пена весила немного, но не смогли отломить ее от пола. – Лопату нужно, – дал Алексей дельный совет. – Штыковую. Придется лопатой подрубать. Лопату принес капитан Волоколамов. Но поддеть колонну со всех сторон было невозможно, поскольку пропиленный коридор был слишком узким; Алексею пришлось вернуться и расширить проход. Наконец колонну удалось своротить с места, и матерящегося во все горло пленника так и понесли, как запеленатого младенца, на выход. Я тут же позвонил подполковнику Вохминцеву с требованием послать автобус за пленниками. По личному опыту я уже знал, что из антитеррористического комитета могут прислать только автобус с забранными сеткой окнами, поскольку автозаков в своем распоряжении там не имеют. Но о том, каким образом скованы пленники, я предупреждать не стал. Пусть следователи и дознаватели ФСБ поломают голову над тем, как освободить их из пенного массива… * * * Только после отправки автобуса я послал старшего лейтенанта Мальцева на поиски ментовского подполковника Зулпукарова и хозяев дома. Но Алексей все еще продолжал работу. – Что он зря бензин сжигает? – спросил я Кочергина, уже устав от истеричного визга бензопилы и запаха гари, которая почти не выветривалась из подвала, несмотря на то, что стекла в вентиляционных окнах были выбиты. – Оружие ищет. Или не нужно? – Нужно, – согласился я и пошел на выход, жестом оставив с Алексеем только майора Желобкова. Пусть поможет вынести оружие. Все остальные двинулись за мной. Уже во дворе нам встретились подполковник Зулпукаров и его родственники, с настороженностью всматривающиеся в свой дом. Настороженность их была простительна. Кому, в самом деле, понравится, когда в его доме идет война? Но внешне дом казался целым, и это слегка оживило хозяев. Мальчишки даже обежали вокруг дома, проверяя целостность строения и стекол. Как ни странно, ни одно окно не было выбито, хотя, как мне говорили, бандиты стреляли из подствольных гранатометов. Но, видимо, гранаты рвались в отдалении. Однако после попытки спуститься в подвал хозяин выскочил в ярости. – Сейчас зима, а мне всю котельную этим дерьмом залепили! Как я топить буду? – Как бы вы топили, если бы мы расстреляли ваш дом из башенных орудий? – поинтересовался я. – Угля бы не хватило, чтобы улицу отапливать. – А что же мне делать? – Бензопила у вас есть? – спросил Кочергин. – Есть.