– Я сказала себе, что справлюсь с этими ежемесячными беседами. Я убедила себя в том, что смогу поладить с убийцей. Но главным образом я просто хотела видеть тебя. Я хотела хотя бы на час в месяц обретать сестру. Ведь остались только мы с тобой. Только ты и я. Шана продолжала барабанить пальцами по столу. – Но на самом деле мы ничуть не близки, ведь так? Суть в том, что ты страдаешь от диссоциального расстройства личности. Я для тебя не существую, так же как суперинтендант МакКиннон, местные охранники или другие заключенные. Ты никогда не сможешь любить меня, заботиться обо мне. Ты не можешь испытывать этих чувств, подобно тому как я не могу испытывать боли. У нас обеих есть свои особенности, мне давно уже пора с этим смириться. Прощай, Шана. Я отодвинула свой стул и встала. Когда сестра наконец заговорила, голос ее звучал так низко, что скорее напоминал рычание, чем человеческую речь: – Ты чертова идиотка! Я уже подошла к двери. – Он попросил меня заботиться о тебе! Вот что папочка сказал в тот день. Полицейские сирены уже завывали на всю улицу. Тогда папочка разделся и забрался в ванную, сжимая в руке этот гребаный аспирин. Он улыбался. Представляешь, лыбился, передавая бритву матери. Я испугалась, Аделин. Мне ведь было всего четыре. Мама плакала, за дверью кричали какие-то люди, а отец все улыбался, улыбался и улыбался. Даже я понимала, что ничего хорошего эта его улыбка не сулит. «Позаботься о малышке, – сказал он мне, забравшись в ванну. – Что бы ни случилось, помни: ты ее старшая сестра и обязана ее защищать. Поверь мне, Шана, жизнь без семьи не имеет абсолютно никакого смысла». А затем он протянул руки к матери, и она той самой бритвой вскрыла ему вены… Люди, которые кричали снаружи, взломали входную дверь. До этого они стучали, звонили в звонок, просили открыть, но папочка был слишком занят своей смертью, а мамочка – его убийством, я же просто не знала, что делать. Я не знала, что делать, Аделин. Я была всего лишь маленьким напуганным ребенком, в то время как все взрослые слетели с катушек, как и весь окружающий мир. Потом я услышала, как ты плачешь, хотя раньше из тебя и слезинки было не выдавить. Ты сидела в шкафу, и из твоих больших темных глаз градом лились слезы. Ты права, Аделин. Отец с матерью боялись тебя. Но только не я. Я открыла шкаф, взяла тебя на руки и крепко к себе прижала. Ты перестала плакать, а затем посмотрела на меня и улыбнулась. И тут распахнулась дверь, и в дом вбежали полицейские. «Закрой глаза, – прошептала я тебе на ухо. – Просто закрой глаза, не бойся. Я позабочусь о тебе. Мы же с тобой сестры, а жизнь без семьи не имеет абсолютно никакого смысла». В тот день… я не хотела тебя ранить. Я всего лишь сделала то, чему меня научили, а они забрали тебя, и я осталась совсем одна. Ты даже не представляешь, Аделин, насколько мне было одиноко. Но я тебя не забыла. Я не забыла данное папочке обещание, поэтому и нашла тебя, чтобы за тобой присматривать. Ты моя младшая сестра, поэтому я должна тебя защищать. Я дала обещание, и что бы ты обо мне ни думала, я всегда была человеком слова. Голос Шаны затих. Я все еще стояла у двери, но теперь мой взгляд был прикован к сестре. Лицо ее выражало эмоции, которых раньше я у нее не замечала. Она была не только серьезной, но и искренней. – Ты в сговоре с убийцей, – тихо сказала я. – Каким образом? Чтобы иметь контакт с внешним миром, мне бы понадобилась помощь кого-либо из местных. Но здесь меня терпеть не могут, и мы обе это знаем. – Тебе многое известно. Скажем, цвет моей новой кофты. – Я просто наблюдательная. Неудивительно после тридцати лет одиночества. Я увидела на твоей рубашке несколько ниток, они ярко выделялись на сером фоне. Логично, что до этого у тебя поверх была надета пурпурная кофта, которую тебе пришлось снять из-за дурацких правил. Я здорово… разозлилась. Это место даже тебя делает какой-то депрессивной. – Сто пятьдесят три, – проговорила я. Сестра вздохнула и опустила лицо вниз. – Я все помню, – прошептала она. – Может, это и к худшему, но я все помню. Если бы я только могла так просто забыть… Я стала искать информацию о нашем папочке уже в довольно взрослом возрасте. Понимаешь, меня мучила жажда крови. Постоянно. Мне везде мерещилась кровь… ее запах, вкус… В голове роились страшные картины убийств… Только это были не обычные фантазии. Скорее, это были… воспоминания. Во всем виноват отец, Аделин, он меня разрушил изнутри. И дело тут не только в генах. Я его вылитая копия. Папочка умер, а его дух вселился в меня. Вот почему я решила узнать о нем побольше. Я отправилась в библиотеку и прочла каждую статью, где упоминалось его имя. В его коллекции было сто пятьдесят три полоски человеческой кожи, сохраненной в банках из-под джема. Согласись, неплохо для дела всей жизни. – Но Убийца с розой… – Явно копирует нашего папочку. И словно выполняет домашнее задание. Уж коли ты считаешь себя учеником мастера, надо отдать ему дань уважения. – Ты говоришь, что не контактируешь с убийцей. Ты просто… думаешь как он? Ну или как она. Шана улыбнулась: – В это трудно поверить? – Ты знала заранее, что Убийца с розой вчера кого-то убьет? – Точной даты я не знала, но рано или поздно это должно было случиться. Как только ты осознаешь свои возможности… бороться с собой становится все труднее. – Так убийца все-таки мужчина или женщина? Скажи мне, раз уж ты у нас такой эксперт. Сестра пожала плечами: – Понятия не имею, я об этом еще не думала. Убийцами обычно становятся мужчины. Не все женщины, знаешь ли, могут быть так же хороши, как я. Я пристально посмотрела ей в глаза: – Может, это и есть ты. Снова взялась за старое. Но Шана покачала головой: – Неа. Я тут ни при чем. Столько лет я уже гнию взаперти, за решеткой. Меня и не помнит никто… – Чарли Сгарци… – Заносчивый кусок дерьма. Каким был, таким и остался. Брось, Аделин, никому нет до меня дела. Но ты… Тебя убийца знает. Ты дочь его кумира, симпатичная успешная женщина. А невосприимчивость к боли придает тебе дополнительный шарм. Наверняка он уже все про тебя узнал. Возможно, даже наведался к тебе в офис и пронюхал, где ты живешь. Держу пари, что он уже побывал в твоей спальне и лапал подушку, на которой ты спишь. Убийца прикидывается курьером, сотрудником охранной фирмы – в общем, кем-то настолько неприметным, что за все эти недели и месяцы ни разу не вызвал ни у кого подозрений. Зато он знает тебя, Аделин. Он или она, не важно. Убийца с розой изучает тебя, наблюдает, он тобой буквально одержим. Неудивительно. Все-таки ты дочь Гарри Дэя, которая чудесным образом не чувствует боли. Ты для него – как валерьянка для кота. Конечно, он так просто не отступится. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. – Но и я тебя знаю, – продолжила сестра будничным тоном. – И я понимаю, что на самом деле невосприимчивость к боли сделала тебя уязвимой. Ты никогда не училась самообороне, не занималась спортом, ведь это было бы очень рискованно. Ты не знаешь, как обращаться с ножом, никогда не держала в руках пистолет и даже по лицу ударить нормально не сможешь. Ты не способна себя защитить, Аделин. Я знаю это, и убийца, уверена, тоже. – Хватит. – Я хотела, чтобы это слово прозвучало властно и решительно. Не вышло. – Убийца с розой придет за тобой. Ты его так и манишь. И прекратится это только после твоей смерти. Тогда он докажет свое превосходство, убив дочь своего кумира. Он обязательно убьет тебя, Аделин. Медленно. Ему или ей захочется проверить, действительно ли ты не чувствуешь боли. Предположу даже, что он будет снимать с тебя кожу живьем. Он захочет увидеть твою реакцию, захочет взглянуть тебе в глаза. Я больше не могла смотреть на сестру. Я резко отвернулась и уставилась в пол. Ее слова напугали меня, как она и планировала. «Шана пытается манипулировать, – напомнила я себе и тут же задалась вопросом: – Какая ей польза от этого разговора?» Сестра меж тем продолжала: – Я сижу в своей камере, Аделин. День за днем. Я многое слышу, многое вижу, многое читаю в газетах. Какой-то папочкин фанат хочет отобрать у меня сестренку. Парень это или девка – какая, к черту, разница. Убийца с розой придет за тобой. Он убьет тебя. И тогда я останусь совсем одна. Конечно, тебя это мало волнует, так ведь? Ты пришла, чтобы попрощаться и доказать самой себе, что куда сильнее и умнее меня. Но я не брошу тебя, Аделин. С тех пор как я вытащила тебя из того шкафа, я держала слово, данное отцу. Я заботилась о тебе, защищала тебя. И я готова помочь тебе еще раз… Голос Шаны надломился. Я подняла взгляд и увидела, что ее лицо перекошено от горя. Что это, всплеск эмоций или невероятно убедительная актерская игра? – Если бы… если бы мне удалось каким-то невероятным образом покинуть это здание хотя бы на двадцать четыре часа, Аделин, я бы достала этого убийцу. Я согласна на любые условия, я буду выполнять любые установленные тобой правила. Только дай мне возможность поймать его, дай мне шанс защитить мою сестренку. – Шана улыбнулась, и от ее оскала у меня по спине побежали мурашки. – Как сказал папочка, жизнь без семьи не имеет абсолютно никакого смысла. Ты моя семья, Аделин. Выпусти меня отсюда, и я убью ради тебя. Ты же знаешь, я справлюсь. Глава 25 Ди-Ди очень удивилась, когда с утра раздался стук в парадную дверь. Она рефлекторно глянула на Фила и Нила, которые сидели напротив нее в гостиной. У обоих на коленях лежали блокноты, а посередине комнаты стояла исписанная черным маркером доска. – Хочешь, я открою? – предложил Фил. – Нет, я сама. – Ди-Ди убрала с плеча пакетик со льдом и медленно поднялась на ноги. Алекс с утра пораньше уехал в Академию, где он вел занятия, а после планировал заехать к родителям и забрать Джека. Супругам еще никогда не приходилось расставаться с сыном так надолго, поэтому они оба по нему ужасно скучали. С нарастающей тревогой Ди-Ди направилась к входной двери. Она заставила Алекса оставить ей десятимиллиметровый «глок». Полностью заряженный, управиться с ним одной рукой не составит большого труда. Возможно, это будет не очень эффективно, но, по крайней мере, она сможет с первого выстрела остановить противника. А дальше остается только жать на спусковой крючок до последнего патрона. Ее друг Бобби Додж, бывший снайпер, говорил: «Один выстрел – одно убийство». Но Ди-Ди было на это плевать, главное, самой устоять на ногах. Она подошла к двери. Без оружия, все-таки в гостиной сидели двое опытных полицейских, но тем не менее пальцы ее правой руки нервно сжались в кулак. Уоррен осторожно приблизилась к дверному глазку и выглянула наружу. На крыльце стояла доктор Аделин Глен. «Какой сюрприз», – подумала Ди-Ди и открыла дверь. – Простите за беспокойство, – с ходу начала Аделин, – просто я только что была у своей сестры и хотела бы с вами поговорить. – Вы беседовали с сестрой без нас? С порога было отлично видно гостиную дома и двух детективов. Аделин кивнула в их сторону, и Ди-Ди слегка покраснела. – Мы профессиональные детективы, – сказала она в свою защиту. По ее мнению, они могли вести расследование без Аделин, но когда Аделин ездит к Шане Дэй без их ведома, это уже другое дело. – А, так, значит, плечо уже не болит? Вас восстановили на службе? – Черт с вами, – сдалась Уоррен. – Ладно, проходите. Да, как вы, вероятно, уже догадались, мы обсуждаем детали вчерашнего убийства, и нет, меня не восстановили на службе. Но, клянусь, Фил и Нил здесь не из-за этого. Просто у меня кофе получше, так ведь, ребята? Детективы одновременно кивнули. Фил поднялся с дивана, пожал руку гостье и представил ей своего коллегу. Ди-Ди ничуть не удивилась, увидев, как странно Аделин посмотрела на Нила. Худой, долговязый, с копной рыжих волос, он выглядел лет на четырнадцать. Хотя это очень удобно при допросе подозреваемых. Они редко воспринимают всерьез зрелого детектива, не выглядящего на свой возраст – пока не становится слишком поздно, разумеется. Затем взгляд доктора задержался на доске, разделенной на три колонки, по одной на каждую жертву. Аделин слегка побледнела, когда увидела прикрепленные к доске фотографии с мест преступлений. – Итак, – заговорила Уоррен. – В чем дело, док? – Это кофе? Я бы не отказалась от чашечки. Фил налил ей кофе. Когда Ди-Ди пробовала это сделать, она промахнулась мимо чашки. Стрелять из пистолета одной рукой? Без проблем. Налить одной рукой кофе – это куда труднее. – Вы попросили сестру о встрече или она вас? – спросила Ди-Ди.