Глава 28 – Не нужно ее жалеть, – сказала я. Мы только что вышли из кафе, оставив позади тошнотворный запах жаренных во фритюре продуктов, и направились вниз по эскалатору, к выходу из торгового центра. – Шана не такая, как мы. Ей незнакомо сопереживание, ей не требуется, как вам или мне, сочувствие других людей. То, что Шана одна, не значит, что она одинока. По правде говоря, она чувствует себя одинаково как в одиночной камере, так и в переполненном людьми зале или даже в объятиях мужчины, который только что признался ей в бесконечной любви. Это часть расстройства ее личности. – То есть одиночную камеру едва ли можно назвать для нее наказанием? – спросила Ди-Ди. – И да и нет. Она скучает не по людям, а по своему на них влиянию. Так что ей не одиноко в камере, ей там просто скучно. – Скучно, но не настолько, чтобы она изменила свое поведение, – заметил Фил. – Все не так просто. Расстройство личности – штука очень сложная. Шансы на успех есть только в том случае, если пациент не старше пяти лет. А учитывая, что Шана всю свою юность и большую часть взрослой жизни провела в тюрьме… – Она правда смешала яблочное пюре со своей кровью? – спросила Ди-Ди. – Ради развлечения, – ответила я. – После этого маленького трюка суперинтендант МакКиннон назначила ей нового соцработника. Учитывая, что Шана долгое время ни с кем не общалась, это было для нее равносильно свежему куску мяса. Шана сказала ему, что является слугой дьявола и, смешивая кровь с яблочным пюре, может предсказывать будущее. Например, она точно знает, что соцработник к концу месяца умрет. А через три недели у него случился сердечный приступ… – Не может быть! – Ди-Ди встала как вкопанная. – Ну, не прямо сердечный приступ, – поправилась я, – а скорее приступ паники. Три часа в неделю в компании моей сестры, по-видимому, сделали свое дело. Нет нужды говорить, что после этого он сразу уволился. А Шана стала изобретать новые способы себя развлечь. – Например, связаться с убийцей? – спросил Фил. Я не знала, что сказать. Я вдруг почувствовала себя ужасно уставшей, буквально выпотрошенной. То, что я думала о своей сестре с профессиональной точки зрения, никак не вязалось с моими человеческими чувствами. Как, например, то, что я не чувствовала боли, не значило, что семья не могла мне ее причинить. Я снилась Шане, она шептала во сне мое имя. Моя старшая сестра. Мы прожили вместе всего год, но казалось, что наши судьбы теперь связаны навечно. – Вы когда-нибудь играли в игру «Бармен»? – спросила я. На этот раз остановились оба детектива. Мы вышли из торгового центра и теперь стояли на тротуаре посреди оживленного потока людей. Полдень в центре Бостона. Работяги, туристы, местные жители – все сновали туда-сюда по своим неотложным делам, в то время как мы обсуждали убийства. Солнце уже постепенно клонилось вниз, а холодный осенний воздух резал наши легкие. – Игра «Бармен», – повторила я. – Мы часто играли в нее, будучи студентами. Идешь в бар, рассматриваешь людей за соседними столиками и выводишь историю их жизни. Ну, знаете, как опытные бармены, – говорят, они тонкие психологи. Ближе к выпуску мы гордились умением читать язык тела. А вы ведь детективы… ну, я подумала, что вы должны знать эту игру. Ди-Ди и Фил хмуро на меня посмотрели. – Ладно, нам тоже нравится «Бармен», – сказала Ди-Ди наконец. – И что с того? – Уверена, вы всегда можете найти в толпе недавно разведенного. – Еще бы. – Прямо как моя сестра. Они оба немного помолчали, словно вдумываясь в смысл моих слов. – Вы считаете, – начал Фил, – что Шана узнала о разводе Фрэнки при помощи чистой интуиции и наблюдения? – Это не так уж и сложно. Раньше он приносил обеды, которые ему собирала с собой жена, а теперь не приносит. Раньше он ходил в чистой, постиранной женой одежде, а теперь выглядит неопрятно. Не говоря уже о том, что он стал оставаться в тюрьме на ночь. Такой женоненавистник, как Фрэнки, наверняка был женат на домоседке, которая только и знала, что занималась работой по дому. Она убирала, готовила, стирала – иными словами, ухаживала за своим мужем. А ее побег оказал огромное влияние на жизнь Фрэнки, которое несложно заметить со стороны. Увидь я его в людном баре, я бы сразу все это поняла, да и вы, думаю, тоже. Почему бы и моей сестре это не определить, тем более что ей все равно нечем заниматься, кроме как наблюдать за людьми день за днем, снова и снова? Детективы опять задумались. – Но, по словам Кристи, ей было известно не только о разводе, – сказала Ди-Ди. – Возможно, она ухватила несколько лакомых кусочков из тюремных сплетен. Кто-то обронил подсказку, а Шана ее подобрала. Здесь важны еще личностные таланты. Ты можешь и не знать, о чем говоришь, но звучать при этом так убедительно, словно ты самый настоящий эксперт в данном вопросе. Скорее всего, сестра просто хорошо поднаторела в подобных трюках. Она слушает, анализирует, а затем действует. – А в случае со вторым охранником, Ричи, ее действия привели к тому, что он сам позволил ей себя убить? – усомнился Фил. Он все еще выглядел очень обеспокоенно. – Думаю, она сумела воззвать к его совести. А остальное уже не так трудно. – То есть вы бы тоже так смогли? – с вызовом спросила Ди-Ди. – Да, вот только я не лишена совести, – напомнила я ей. И самой себе. – Считаете, Кристи сказала правду? – снова включился Фил. – Ваша сестра убила тех двоих охранников, а может, даже заставила третьего, Говарда, разбиться на машине, но при этом не имела связи с внешним миром? Это была чистой воды манипуляция, и все? – Я полагаю, нам не стоит наделять мою сестру сверхспособностями. У нее и без того много выдающихся качеств. – К чему вы клоните? – спросила Ди-Ди. Я сделала глубокий вдох: – Она этого не делала. – Чего – этого? – скептически переспросила Ди-Ди. – Не убивала Донни Джонсона или ту заключенную? Не зарезала двух охранников, не командовала Убийцей с розой – или все, вместе взятое? – Не убивала Донни Джонсона, – сказала я, и еще до того, как эти слова сорвались с моих уст, я знала, что они верны. – Базовая защита, помните? Три преступления, которые были совершены на территории Массачусетского исправительного центра, три преступления, которые, как мы с вами знаем, имеют один общий мотив – защиту. Сильный атакует слабого. У Шаны пунктик на этот счет. Она идентифицирует себя с жертвой, за которую немедленно надо вступиться. Спасти пострадавшего сегодня – значит спасти ребенка, которым Шана была много лет назад. Это касается и нападения на нее саму: та заключенная, которую сестра, защищаясь, убила, подходит под эту схему. То были первые дни заключения для Шаны, а ее соседка явно была куда сильнее и опытнее. Опять-таки схема «сильный атакует слабого». – Вот только Донни Джонсона вряд ли можно назвать кем-то более сильным, – заметил Фил. – Вы правы. Донни был больше похож на слабую жертву, которую Шане предстояло защитить. – В чем же тогда дело? – спросила Ди-Ди. Я покачала головой: – Не знаю. Шана утверждала, что это была самозащита, якобы Донни пытался ее изнасиловать. Честно говоря, я в это не верила тогда, не верю и сейчас. Особенно если вспомнить, что она была раза в два крупнее его, да и характер имела покруче. Его все считали добрым, но замкнутым ботаником, Шана же была грубой уличной девчонкой, которая заставила Донни встретиться с ней, а затем зарезала беднягу. Ее первое трепетное убийство, так сказать. Учитывая гнусный характер преступления, присяжным понадобилось меньше суток, чтобы приговорить четырнадцатилетнюю девочку к пожизненному. – Вы говорите о деле тридцатилетней давности, – осторожно сказал Фил. – Ваша сестра была подростком. Импульсивным, безрассудным… Может быть, мотив убийства был другим, потому что ваша сестра была другой. – У всех есть свои скелеты в шкафу, – ответила я, – и не так-то просто от них избавиться. – Почему она тогда не подала апелляцию? – поинтересовалась Ди-Ди. – Потому что она Шана. Потому что она действительно страдает от диссоциального расстройства личности, она не умеет общаться с людьми, будь то адвокат, судья или присяжный заседатель. Возможно, уже тогда у нее были депрессии. Трудно сказать. Я ее в принципе тогда не знала, мне не знакома четырнадцатилетняя Шана Дэй. Если это так… то она наверняка ждала худшего. А когда ей назначили наказание, какой смысл сопротивляться? Фил кивнул. Он выглядел взволнованным. То, что моя сорокалетняя психически нездоровая сестра была вынуждена всю жизнь провести в лечебнице, его не беспокоило. А вот осознавать, что когда-то она была молодой девушкой с нелегким прошлым… это куда сложнее. Хотя так и должно быть. – А что насчет ее адвоката? – спросила Уоррен. – Должен же он был вступиться за свою малолетнюю клиентку? – Это был лучший государственный адвокат, которого только можно было найти, – заверила я ее. Ди-Ди возвела глаза к небу: – Кстати, Чарли Сгарци утверждает, что обнаружил любовные послания от Шаны, которые предназначались его кузену, но я, если честно, в это не верю. Шана ведь ненавидит слабаков. Вряд ли он ее привлек бы. – Чарли вам их показывал? – Нет. Он говорит, что нашел их после смерти дяди. – Думаете, он все это придумал? Чтобы подороже продать свою книгу? Я пожала плечами: – Может, и правда есть какие-то письма, просто он их неправильно понял. Может быть, в них какой-то шифр или они вообще предназначались не для Донни. Он должен был их кому-то передать или… – Я на секунду задумалась. – Донни ведь был заумным книжным червем, верно? Возможно, он просто помогал Шане писать их. Она-то уж точно не была примерной ученицей. В то время ее почерк и орфография откровенно страдали… Скажем так, ее почерк не отражал данного природой ума. Ди-Ди продолжала хмуро на меня смотреть. – Думаете, Шана все спланировала? – внезапно спросила она. – Я имею в виду все это. – Указательный палец описал в воздухе воронку. – Вы ведь слышали, что сказала Кристи. Шана гниет в тюрьме, даже не надеясь увидеть дневной свет. Она умная, ей скучно, плюс у нее есть куча свободного времени. Почему бы не организовать сложную серию убийств и не выставить себя в благоприятном свете? Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как она прикончила этого Фрэнки или как его там. Теперь она могла взяться за Убийцу с розой. Свежий кусок мяса, как вы выразились. Я покачала головой: – Вы еще утром говорили, что сестра и Убийца с розой как-то связаны. Но дело не в Гарри Дэе – все дело в Донни Джонсоне. Что-то произошло тридцать лет назад, и Убийца с розой определенно не хочет, чтобы Чарли Сгарци до этого докопался. – Значит, нужно еще раз съездить к Чарли, – сказала Уоррен, посмотрев на Фила. – Нет, – возразила я, заработав тем самым неодобрительный взгляд с ее стороны. – Он еще не разгадал эту тайну, в том-то и дело. А нам нужно найти того, кто разгадал. Возможно, я смогу вам с этим помочь. Приемная мать Шаны. Они жили по соседству с Джонсонами. Возможно, она еще что-то помнит о мальчонке. А у меня как раз есть ее адрес и номер телефона. * * *