– Я бы хотела ей кое-что сказать. – Что, если не секрет? – Попросить прощения. – Прощения? Но за что? – Мы были ее родителями, – бесцветным голосом сказала Бренда. – Наша работа заключалась в том, чтобы правильно ее воспитать. И когда мы поняли, что нам это не под силу, нужно было отдать ее другим родителям, тем, которые действительно смогли бы ей помочь. Но мы этого не сделали. Мы сидели сложа руки и ждали, пока что-то чудесным образом изменится. За это я бы и хотела попросить у нее прощения. – Миссис Дэвис… Вы не виноваты в том, что сделала Шана. – Я знаю. Девочка была сущим дьяволом. Но все-таки в то же время она была ребенком, а мы – взрослыми, ответственными за ее воспитание. Это тоже немаловажно, детектив, вы так не думаете? По крайней мере, для меня это важно. Ди-Ди неуверенно покачала головой. Не все дети были детьми в полном смысле этого слова. Она встретила за свою жизнь слишком много малолетних правонарушителей, чтобы понять, что многие из них абсолютно не поддаются воздействию родителей, не говоря уже о профессиональных психологах и детских инспекторах. Миссис Дэвис заверила гостей, что примет все необходимые меры предосторожности. Тогда Ди-Ди и Фил обошли еще раз вокруг ее дома, глядя во все глаза. Вдруг днем они что-то упустили: например, не увидели Шану, следящую за ними из кустов, или кровавый след, ведущий к черному ходу соседнего дома. Убедившись, что все чисто, детективы пошли к машине. Было четыре часа дня. Солнце уже начало клониться к горизонту, приближались сумерки. Полицейские отправились по адресу, который им продиктовал Сэмюель Хейс. Они оказались возле многоквартирного дома в Олстоне, одном из самых густонаселенных районов Бостона. Ди-Ди следовала за Филом по узкому лестничному пролету, прижимаясь правым плечом к стене и напоминая себе о необходимости глубоко дышать, а немного позже – глубоко дышать через рот, так как ее обонятельные рецепторы внезапно атаковал резкий запах вареной капусты и кошачьей мочи. Как только детективы поднялись на четвертый этаж и нашли нужную дверь, Фил постучал. Он жестом приказал Ди-Ди встать позади него. Его правая рука зависла в воздухе на уровне пояса, прямо над кобурой с пистолетом. Они ведь почти ничего не знали о Сэмюеле Хейсе. Фил постучал еще раз. Дверь наконец открылась, и полицейские оказались лицом к лицу с мужчиной в инвалидной коляске. * * * – У меня не хватило духу рассказать об этом миссис Дэвис, – объяснял Сэмюель десять минут спустя, когда из подъезда гости переместились в его скромную гостиную. Сэмюель сидел в каталке, а Фил и Ди-Ди теснились на потертом двухместном диванчике. – Месяц назад я упал с лестницы во время выполнения кровельных работ и повредил позвоночник. Первые несколько дней я едва мог ходить. Доктора сказали, что это из-за образовавшейся гематомы и нужно просто немного подождать. Но вот уже месяц сеансов физиотерапии и самостоятельных упражнений, а результат пока – сами видите. – Но ведь в доме нет лифта, – заметила Ди-Ди. – Как вы выходите на улицу? – Я ложусь на пол и ползу на животе до первого этажа. Затем парень из центра реабилитации помогает мне забраться в машину. В больнице меня уже ждет инвалидное кресло, которым я могу пользоваться, пока нахожусь в стенах здания. А когда меня отвозят домой, я так же на животе поднимаюсь наверх. Ходить я больше не могу, зато теперь у меня есть «банки», о которых я всю жизнь мечтал. Хейс согнул правую руку, демонстрируя солидных размеров бицепс. У Ди-Ди никак не укладывалось в голове, что их главный подозреваемый – прикованный к инвалидной коляске калека. По крайней мере, так он сам утверждает. Но он ведь может притворяться, верно? Все-таки ползти на животе до четвертого этажа на глазах у всех соседей – весьма похоже на хитроумную уловку. Так вот почему Убийца с розой нападал на своих жертв, пока они спали. Спокойно убив их, Хейс мог забраться на кровать, сделать свое дело, переползти обратно в каталку и… Черт подери, вся эта теория притянута за уши. Сэмюель Хейс – не тот, кто им нужен. Но кто же он тогда, в конце концов? – Расскажите нам об Ане-Роуз Симмонс, – попросила Ди-Ди. Хейс озадаченно посмотрел на нее. – Имеете в виду ту маленькую девочку, которая жила с нами в доме миссис Дэвис? Черт, уже столько лет о ней не вспоминал. – Значит, вы с ней не общаетесь? – Неа. – Хейс покачал головой. – В любом случае расскажите нам о ней, – сказала Ди-Ди. Хозяин квартиры помолчал, явно роясь в закромах своей памяти. – Хорошенькая, – сказал он наконец. – Одна из тех, кому оборачиваются вслед. Мне было жаль ее из-за этого. Понимаете, часто приемным детям приходится несладко. А симпатичным приемным детям… – Сэмюель покачал головой. – Еще хуже. Но она была сильной. Хотя если хочешь выжить в этой системе, то у тебя и выбора другого нет. – Похоже, вы были друзьями. – Слишком громко сказано. В первый же день, как только приехала, Ана-Роуз зашла ко мне в комнату и заявила, что если я вдруг начну ее лапать, то она будет кричать. А затем молча вышла, словно просто хотела поставить меня в известность. – У нее были причины вас опасаться? – спросил Фил. – Черт возьми, нет, конечно! Растление малолетних не входит в список моих увлечений. Мне стало очень… жаль ее. Ведь если она посчитала нужным сказать мне такое, значит, раньше кто-то уже приставал к ней. – И все-таки вы были друзьями. Хейс пожал плечами: – Она мне нравилась. Ана-Роуз была хорошей, я старался за ней присматривать. Черному ребенку приходится тяжело в ирландском квартале Южного Бостона. – Кто ее обижал? – Все и каждый. Эта девчонка была белой вороной, как бы иронично это ни звучало. Но она изо всех сил продолжала идти вперед. Правда, общительностью не отличалась. Обычно приходила домой и сразу шла в свою комнату. Наверное, там она чувствовала себя в большей безопасности. – Как Ана-Роуз относилась к Шане? Хейс снова покачал головой: – Ни разу не видел, чтобы они общались. – Серьезно? Две девчонки в одном доме – и ни словечка?.. – Шана вела активную жизнь. Она и дома-то почти не появлялась. А Ана-Роуз… она была примерным ребенком. Тихая. Умная. Думаю, она разок посмотрела на Шану и тут же поняла, как не нужно себя вести, чтобы хоть чего-то добиться в жизни. – Когда вы видели ее в последний раз? – Черт… Не знаю даже. Наверное, перед тем, как она уехала от нас тридцать лет назад. – А точнее, государство, – подсказала Ди-Ди, – отправило ее обратно к матери-наркоманке, после того как Шана поставила под сомнение компетентность мистера и миссис Дэвис как приемных родителей. Хейс неловко поерзал на месте. – И с тех пор вы с Аной-Роуз не общались? – Как? Я не знаю, куда она отправилась. Знаете ли, обычно приемные дети не ходят с номером телефона или адресом на лбу. Мы все знаем, что не задержимся вместе надолго. – Как думаете, она могла стать убийцей? – спросил Фил. – Что? – После возвращения к матери жизнь Аны-Роуз вряд ли изменилась в лучшую сторону. С ее точки зрения, Шана налажала, а расплачиваться пришлось Ане-Роуз. Не могу ее обвинять за то, что она стала ненавидеть Шану после этого. – Ненавидеть Шану? Придется встать в очередь. – Почему? – сменил тему Фил. – Расскажите нам о Шане. – Да бросьте. Это все было тридцать лет назад. Я уже почти ничего не помню. – Вы двое ведь встречались? – Кто вам такое сказал? – Как минимум ваша приемная мать. Щеки Хейса вспыхнули. – Ах да, помню-помню. – Ничто так не пробуждает воспоминания, как чувство вины, – заметил Фил. – Ладно, хорошо. Шана сама ко мне пришла. Все было сугубо по ее инициативе. Пару раз мы переспали, а точнее, раз шесть. Но потом миссис Дэвис запретила нам этим заниматься. Шане, разумеется, было плевать на запрет, но мне было не все равно. Миссис Дэвис была и остается самым моим близким человеком. Она обвинила меня в неуважении к ней и мистеру Дэвису, и мне стало так обидно… Поэтому я отказал Шане. Но ей было плевать, она хотела секса, и все. Со мной ей ловить оказалось нечего, поэтому она переключилась на других. – И как вы это восприняли? – спросила Ди-Ди.