Я по-прежнему избегал смотреть на Джастину – мне буквально некуда было посмотреть, чтобы не вызвать подозрения, – но краешком глаза все же увидел в ее взгляде, устремленном на меня, призыв о помощи. Отвечать на него я не собирался. У Элисон в тот момент и без того было достаточно забот, чтобы я своими действиями еще и подливал масла в огонь ее опасений по поводу неверности мужа. Я был полон решимости твердо занять ее сторону. – Нет, – сказала Джастина. – Он же твой, не так ли? Я рискнул поднять на девушку глаза. Она была, как и положено, сбита с толку. – Вы думаете? Это парик, да? – Да. Когда ты вчера забирала двойняшек, он был на тебе? – Вчера? – переспросила Джастина. – Постойте-ка, вчера ведь была среда, а в этот день я никогда за ними не езжу, их забирает мистер Сэмпсон. Она вновь бросила на меня умоляющий взгляд, но мистер Сэмпсон был не дурак. Заступившись за нее в тот момент, я ровным счетом ничего бы не выиграл. – Джастина, вчера кто-то забрал из школы детей. Ни мистер Сэмпсон, ни я этого не делали. За ними приехала «Хонда Одиссей». Кроме нас, ключи от этой машины есть только у тебя. – Но я не… – начала она и умолкла. – Что, у тебя нет ключей? – Почему нет? Вон они, – сказала девушка, показывая на крючок на стене у двери. Ключи хранились там, чтобы я или Элисон могли их без труда найти, если бы кому-то из нас понадобилась «Хонда». На связке болтался тяжелый латунный брелок размером с кулак, поэтому бездумно сунуть ее в карман было нельзя – это служило гарантией того, что ключи будут возвращать на крючок на случай, если понадобятся кому-нибудь еще. – Значит, ты говоришь, что вчера детей не забирала? – спросила Элисон. – Нет, по средам у меня занятия. А потом, уже сегодня вы прислали мне сообщение и велели за ними не приезжать. Что происходит? С ребятами все в порядке? – Нет. Ты же знаешь, что не в порядке, – ответила Элисон, и в ее голосе слышалась враждебность. В конце концов я отважился поднять на Джастину взгляд. На ее лице не отразилось никакого волнения. – Просто расскажи нам правду, – настаивала Элисон, не сводя с девушки глаз, – о последствиях поговорим потом. Сейчас самое важное – это дети. Тебе заплатили, чтобы ты их забрала? Они угрожали тебе или твоим близким? – Что вы такое говорите? – произнесла Джастина. Элисон стояла прямая как палка. Она сделала медленный глубокий вдох, а потом еще медленнее выдохнула. – Я очень сожалею, – наконец сказала она, – но у меня нет выбора. Ты уволена. Я хочу, чтобы до конца недели ты отсюда съехала. – Но миссис Сэмпсон, у меня ведь нет другого… – Ты вполне можешь найти квартиру поближе к колледжу. Вариантов, я думаю, сейчас в избытке. Я не могу допустить, чтобы ты жила в коттедже. – Ну пожалуйста, я не… – начала было она, но потом переключила внимание на меня. Это оказалось ошибкой. Отменить вынесенный ей приговор было не в моей власти. – Мистер Сэмпсон, может, вы… – Мне очень жаль, Джастина, – перебил я ее, надеясь, что это прозвучало достаточно решительно. Если бы потом, когда мы потушили свет и легли спать, кто-то измерил рулеткой расстояние между мной и женой, выяснилось бы, что нас разделяет каких-то пару футов. Но казалось, что мы лежим в тысяче миль друг от друга. Элисон набрала в грудь воздуха, будто собираясь что-то сказать, но промолчала. А потом все-таки заставила себя произнести: – Прости, с Джастиной действительно получилось нехорошо. Я не мог бы с уверенностью сказать, за что она извинялась – что обвинила меня в желании затащить девушку в постель или что вышвырнула ее на улицу, – но не мог не принять искренних извинений и поэтому просто ответил: – Ничего. – Знаю, если я не права, я поступила ужасно. Но не могу избавиться от ощущения, что все-таки не ошиблась. И я просто не смогу по-прежнему жить с ней бок о бок, если буду думать, что это она. – Ничего, – вновь повторил я. – Когда вся эта история закончится, мы сможем позвать ее обратно. – Сомневаюсь, что она согласится. – Думаешь, я не права? – Сейчас я совсем ничего не понимаю, – признался я. Она несколько мгновений помолчала и продолжила: – Завтра, когда она уедет на занятия, я собираюсь взять образцы отпечатков ее пальцев и ДНК. – Хорошая мысль, – ответил я, подразумевая, что вреда от этого не будет. Включилась система климат-контроля, впустив в комнату немного холодного воздуха. Я натянул на себя одеяло. Потом жена сказала: – Прости, что… что обвинила тебя в желании с ней переспать. – Спасибо, – сдержанно поблагодарил я. После чего Элисон перевернулась на бок, быстрым движением преодолев два разделявших нас фута, превратившиеся в тысячу миль, и крепко поцеловала в губы. – Ты хороший человек, Скотт Сэмпсон. И мне повезло, что я вышла за тебя замуж. Все это сводит меня с ума, но я все равно тебя люблю. – Я тоже тебя люблю. Никогда об этом не забывай. Я просунул ей под шею руку, и она положила голову мне на грудь. Потом прижал ее к себе сильнее, остро осознав потребность в контакте с человеческим существом. Тепло ее тела служило мне напоминанием о том, что в этом деле я не один. За полтора дня это было первое приятное ощущение, и я позволил себе на короткий миг им насладиться. Потом раздался звонок в дверь. Тело отреагировало немедленно. Я слегка оттолкнул Элисон, вскочил на ноги, побежал в спальню Эммы, окна которой выходили на площадку перед домом, и выглянул в окно. Но увидел только мрак. Глаза шарили по лужайке в поисках хотя бы малейшего намека на движение. Но место действия оставалось совершенно неподвижным. Выходя из комнаты, я на пороге столкнулся с Элисон. – Что там? – Ничего, – ответил я, прошел мимо нее и зашагал по коридору, – мне, по крайней мере, ничего увидеть не удалось. На всякий случай иди к Сэму в комнату, запри изнутри дверь и не выходи, пока я не скажу. За моей спиной послышались шаги, удаляющиеся по направлению комнаты Сэма. Я сбежал по лестнице, не тратя времени на то, чтобы внимательнее осмотреть крыльцо из окна гостиной, отодвинул засов, снял цепочку и распахнул дверь. Я осмотрелся. Все было как обычно – магнолии, двор, подъездная дорожка. Ничто не выдавало человеческого присутствия. Я опустил глаза. У моих ног стояла еще одна коробка «Хоум Депо», точно такая же, как предыдущая, заклеенная серебристым скотчем. Я оторвал его и раскрыл коробку. В горле застрял вскрик. Дно коробки покрывали белокурые кудряшки. Волосы Эммы. Рука сама потянулась ко рту. Они обрили ее наголо. Я представил свою бедную, милую девочку с оголенной головой. Им, вероятно, пришлось ее крепко держать. Она наверняка вырывалась, кричала и плакала. Дрожащей рукой я вытащил белый конверт с запиской с уже знакомыми печатными буквами: ВЧЕРА У ТЕБЯ В ДОМЕ СОБРАЛОСЬ СЛИШКОМ МНОГО НАРОДУ. БОЛЬШЕ НИКАКИХ ПОСИДЕЛОК. СТРИЧЬ БОЛЬШЕ НЕЧЕГО. Я подошел к краю крыльца и опять вгляделся во мрак. При желании в лесу между дорогой и домом можно было спрятать тысячу человек. И вряд ли бы кто-то из соседей заинтересовался, почему за нами следят. Я повернулся и вошел обратно в дом. И только тогда заметил, что не хватает еще одной кормушки.