Рабочие… феи? Такие действительно существуют? А потом я вспоминаю фей из «Спящей красавицы», и у меня появляется неприятное подозрение… Мне же не нужно ехать на крестины? Нет? Не нужно? Ненавижу младенцев! Мама, тем временем ответив Ромиону, что феи работают все — независимо от титула, снова смотрит на меня. — Виола, ты должна помочь принцу Ниммерии. Ромион хмыкает, а Дамиан замирает, крепко сжимая рукоять ножа. — И как я должна ему помочь? Мама пожимает плечами: — В этом и испытание. Фея всегда знает сама, как помочь. Это наша работа. — Мама… — Дочь! — Ваше Величество, давайте я покажу вам наши сады! Уверен, они вам понравятся! — объявляет Ромион, вставая. — Благодарю, — холодно откликается мама. — Вы посмотрите их сами. И прихватите с собой, пожалуйста, вашего брата. Я должна поговорить с Виолой. Если это возможно, наедине. Ромион краснеет, но за плечо выдергивает Дамиана из-за стола. — Мама! — выдыхаю я. — Это же мои друзья, как ты можешь!.. — Виола, веди себя прилично! — А ты… — Но я ловлю взгляд Ромиона, и он советует мне заткнуться. Неожиданно даже для самой себя я так и поступаю. Но внутри все горит от возмущения! Мама словно ничего не замечает. Или замечает, но ее это не заботит? За Ромионом и Дамианом закрывается дверь, а мама спокойно пробует сладкие карамельные шарики с разноцветной обсыпкой и жмурится от удовольствия. А я машинально отмечаю, что действительно все феи любят сладкое в той или иной степени. Наверное, поэтому на столе столько разновидностей десерта. Ромион хочет задобрить королеву фей. — Виола, этот мальчик, Дамиан… — Что? — слишком резко спрашиваю я, но мама будто не замечает моей злости. — Ты любишь его? Я ошеломленно смотрю на нее, а мама изящно накалывает на десертную вилочку очередной карамельный шарик. — Темный Властелин не пара фее. Тем более фее королевских кровей. — Да идите вы со своей кровью в… — На этот раз мы с мамой встречаемся взглядом. Я была права: все она замечала, просто успешно делала вид, что ничего не происходит. Маска. Кукла. Я не хочу такой быть! — Да! — Жаль. — Виола… — Я его люблю. Он любит меня. Что еще нужно? Мама смеется в ответ — так обидно, что меня аж перекашивает. В сердцах я отбрасываю вилку, она звенит по тарелке… А мама неожиданно оказывается рядом — ее руки на моих плечах, ее губы у моего уха. — Фиалочка моя, я знаю, что ты сейчас думаешь. Не надо, не смотри на меня так. Я все-все знаю. Меня тоже увезли прочь из места, которое я считала домом. Потом мне не дали выйти замуж по любви — и знаешь, я была этому рада, потому что любовь любовью, но все прошло, а быть королевой лучше, чем третьей по счету принцессой. Разве нет? — Мам, о чем ты?.. — Виола, цветочек мой, я скажу тебе только один раз: я всегда тебе помогу, ты это знаешь. Но если этот твой мальчик разобьет тебе сердце, я буду бессильна его склеить. И да, я знаю, что тебе сейчас плохо, ты запуталась и боишься Садов, которые уже давно должны были стать твоим домом. И еще я знаю, что ничего не могу сделать, чтобы тебе было легче: ты уже взрослая девочка и сама должна справиться. Понимаешь? — Понимаю, мамочка. Я с шести лет взрослая, — едко добавляю я. Мама поворачивает мою голову за подбородок, заставляет смотреть себе в глаза. — Поймешь. Я только прошу: веди себя прилично. Тебе же будет хуже, если ты испортишь себе репутацию — как это сделала твоя сестра. — Мам, Роз — еще и твоя дочь!.. — Да, поэтому ей я тоже помогу. И ее супругу. Но это не значит, что я одобряю ее поведение и выбор. — А мне плевать, одобряешь ли ты мой выбор. — Я повожу плечом, и мамины руки падают, отпускают меня. — Виола… — Не хочу быть такой, как ты! — бросаю я и гордо оставляю маму одну. Мне стыдно, капельку, но стыдно. Я сорвалась, не сдержалась: не стоило говорить с мамой так резко. Но и ей не стоило… Раз уж я взрослая, пусть не вмешивается! Ага, а когда она будет нужна — то да, пусть вмешается, тогда можно. Какое-то двуличие получается. Самой противно. Ни садов, ни Ромиона с Дамианом я не нахожу — зато меня вдруг находит придворный маг. Видимо, ему тоже нечего делать, раз он вдруг решает устроить мне экскурсию по дворцу. И ведь устраивает, с подробной историей каждого встречного портрета. Я украдкой зеваю от скуки, по большей части пропуская его монотонный голос мимо ушей. И кажется, мы оба радуемся, когда на очередной галерее встречаем Ромиона, и тот подает мне руку, кивая магу, чтобы исчез. Тот и исчезает — торопливо, правда, не в клубах дыма и даже не растворяясь в воздухе. Просто сбегает. Но и ладно, и так сойдет. — Пойдем, хоть тебя отведу в сад, — вздыхает Ромион. — Что, мама и тебе настроение испортила? Ромион усмехается, но молчит. — Что ей от меня хоть надо? — После обеда ты отправишься порталом в Ниммерию, в лавку цветочной торговки, представишься… чьей-нибудь дочерью — придумаешь. А там сориентируешься по ситуации, — монотонно, как до этого его маг, объясняет Ромион. — Класс! — хмыкаю я. — Пойди туда, не знаю куда, сделай то, не знаю что. Ромион через силу улыбается: — Виола, но твоя мать права: феи действительно инстинктивно знают, что… — Ромион, посмотри на меня и скажи: ну какая из меня фея? Ромион действительно окидывает меня внимательным взглядом и честно отвечает: — Как из меня демонолог. Ладно, если хочешь, я напишу в Ниммерию… — Сама справлюсь, — бурчу я. И тут же спохватываюсь: — Но спасибо. И извини за то, что там утром случилось. Я ничего не поняла… — С порталом? Никто не понял. Королева… — Нет, я про толпу мужчин, которые почему-то решили признаться мне в любви. Ромион наконец-то улыбается. — Виола, ты фея… Это нормально. Это твои чары, королева сейчас их скрыла, но это временно. И… привыкай. Ты сильная фея. — Прелесть. А ты помнишь, я же жабой была. Месяц назад. Ромион смотрит на меня, наклонив голову набок. — Звезды, какое счастье, что я на тебе не женился. — В смысле?! — Ты была бы ужасной королевой, Виола. Не знаю, чего хочет твоя уважаемая мать, но если она ждет от тебя покорности, то… — …долго будет ждать, — заканчиваю я, и мы смеемся. Ромион подводит меня к смутно знакомой беседке — а не тут ли он признавался, что обвел меня вокруг пальца с любовью и волшебным поцелуем?.. — Виола, на самом деле я хотел поговорить с тобой о другом. — Дай угадаю. О Дамиане? — усмехаюсь я, садясь на скамейку. Ромион усаживается напротив — мы же собеседники, а не любовники. А не так давно он в похожей беседке сидел рядом, сжимал мою руку и говорил, что я удивительна… А потом сказал, что все это была ложь.