Анна прощалась с Аленкой так, как будто у нее вынули сердце и она совершенно пустотелая не понимает, что происходит. Алексей нетерпеливо ждал, пока машина тронется. Аленка уже сидела на заднем сидении и сияла от счастья. Наконец, мотор заурчал, и они оставили за собой село Демьяново. — Дедушка, — рыдала Анна, ну почему он на меня смотрел как на врага? — Дите свое защищает, думает, что и ты виновата в этой истории. — Потому что спасла малышку? — Ты могла отдать ее в милицию, и родители были бы найдены. — Да, я поняла, что потеряла ее навсегда. — Пути Господни неисповедимы, — отозвался дед и пошел в дом. Ему старому, тоже было очень жаль девочку, он привык к ее существованию, как привык к своей внучке, и считал утрату невосполнимой. Он даже занемог, слег в постель и именно это спасло Анну от дикого отчаяния, охватившего ее от потери Аленки. Она ухаживала за дедушкой, видела как серьезно он болен, и боялась потерять еще родного человека. Жизнь ее стала монотонной и ненужной. Она заставляла себя ходить, разговаривать, принимать больных, выслушивать их глупые вопросы лично касающиеся ее. — Вы отпустили дочку в Москву? — Да. Она там будет учиться, а не в районном интернате. — Приедет на каникулы? Анна старалась не отвечать на вопросы, на которые у нее не было ответов. ВОРЫ Путешественники по стране с целью розыска детей прибыли в Воронеж. Поселились в гостинице, конечно в лучшем номере. Петрович, выйдя рано утром на прогулку, увидел знакомое лицо, из числа тех, кто требовал деньги за МММ. Человек увидел его и пустился за ним следом. Петрович, попытался проскочить мимо швейцара, но стоящая машина с открытыми дверками была совсем рядом. Его втолкнули туда, и автомобиль тронулся с места. Рот у него был заткнут чем-то неприятным, руки перехвачены наручниками и он, ничего пока не понимая, следил глазами за тем, куда они едут. Да что толку, если он совсем не знал города. По бокам его находились ребята крепкого вида с голыми прическами. Впереди за рулем сидел тоже стриженый, но рядом с ним при костюме и галстуке человек лет сорока, был с приличной прической, лысеющий с макушки. Вскоре машина въехала в ворота, забор дома превышал все допустимые высоты и остановилась в гараже, огромном, как и само здание. Там Петровича вытащили за шкирку и усадили в кресло. Железное с подручниками из дерева, и обивкой как у стула. Рот ему развязали. — Вы кто? — Мы общественность, с которой вы не поделились деньгами. — Какая общественность? — Много будешь знать — своей смертью не умрешь. — У меня нет никаких денег, я просто приятель Григория. — Звони ему, чтобы приезжал на выручку. — Не буду. Получив по башке и спине, он сначала лизнул соленую кровь, потом ответил: — От перестановки мест слагаемых сумма не меняется. — Что это ты бормочешь? — Вспоминаю правило арифметики. Сколько бы вы меня не били, у меня деньги не появятся. Я гол как сокол. — Звонить не будешь? — Нет. Новые удары вышибли из него сознание. Очухался, когда один говорил другому: — От этого толку действительно нет. Айда в гостиницу и там все выясним. Они уже выудили из его кармана ключ, который он унес с собой, чтобы не будить спящих. Григорий и Миша любили поспать. Бросив Петровича в гордом одиночестве в гараже с закрытыми воротами, братва покатила в гостиницу. Неписаный для них закон явился пропуском в номер, где еще блаженно почивали два путешественника. — Явление первое, — проговорил кто-то над ухом Миши. Рот его оказался заклеенным, а сам он вырубленный двумя бугаями, находился в руках третьего, связывающего ему руки наручниками. Григория посадили на постели и он увидел печальную картину: Мишу со связанными руками, лежащего на полу, с заклеенным ртом. — Не пикать, — прошипел над ним голос. — Иначе и тебя спеленаем как младенца. — Что вам надо? — Чтобы ты, мешок с деньгами, выручил своего друга, который сейчас находится далеко отсюда. — Петровича? — Да. — Зачем он вам? У него нет ни гроша за душой. — Если он твой друг, ты его выкупишь. — Сколько? — спросил миллионер, застигнутый врасплох. Один из его гостей достал из кармана бумажку и, посмотрев в нее, сказал: — На счету в Сбербанке твоего родного города находится сто миллионов долларов. — И что? — Едем к нотариусу, ты пишешь дарственную на наше имя, и мы вас всех отпускаем. — А мне сколько останется? — Шиш и жизнь. — На хрена мне жизнь без денег? Вразумительный ответ под дых сразу же научил Григория, как жить без денег. Бритые обшарили номер, взяли всю наличность и в саквояж Григория сложили те вещицы, что приглянулись им. — Собирайтесь, поехали к нотариусу. — Но я плохо себя чувствую, — заартачился Григорий. — Но все же лучше, чем на кладбище, — загоготал бритый, подающий ему брюки. Григорий натянул их и застегнул ремнем. Мишу посадили на кровать и тоже приказали одеваться. Один из них стоял с пистолетом в руках над Григорием, другой присутствовал при одевании Миши и дулом пистолета тыкал ему в спину. — Идти будете весело улыбаясь, молча, иначе мы шкуру сдерем с вашего дружка. В вестибюле было много народа, и никто не обратил внимания на группу людей спускающихся с лестницы. Они спокойно вышли из гостиницы и уселись в машину. — Трое против двоих. Трое вооруженных пистолетами. У меня даже баллончик отняли, — думал начальник охраны незадачливого миллионера. — А мой паспорт? — забеспокоился Григорий. — Вот он, голубчик, — загоготал сидевший рядом с ним сопровождающий. — Нотариальная контора, — прочитал вслух Миша.