Олег Сергеевич Суворов, премьер-министр Российской Федерации, не спал фактически уже сутки. Не до сна, знаете ли, было. Как это всё нелепо и глупо получилось, кто бы мог предположить… Ну почему Президент так и остался пацаном в душе? Почему нельзя было потерпеть, проверить как следует эту штуковину, а только потом её на себя примерять? Да и Колышев тоже хорош, нечего сказать. Ведь он-то серьёзный взрослый мужик, столько всего прошёл, в такие сложные игры играл и побеждал, а тут позволил Президенту эту хреновину на голову натянуть. «Я ж ему сразу говорил, что «Нимб» этот слишком опасен, в запретные области вторгаемся…», – думал Премьер, пытаясь просматривать аналитическую сводку и одновременно выпивая уже четвёртую за последний час чашку крепчайшего кофе. «Боже мой, какие были ставки, насколько всё было серьезно! И ведь казалось, что ещё месяц – и победа будет окончательной, партия будет за нами. Мы подставляем Луцкого, стравливаем с ним Андреева и Мамаладзе, направляем Кагановича и Эпштейна на достижение ложных целей – и Президент окончательно попадает под наше влияние. Обезвредив олигархов затягиванием их во всеобщую склоку, мы отнимаем у них часть влияния и могущества, и они поодиночке, пытаясь найти поддержку, обращаются к нам, а тогда их деньги начинают работать на нас. Ещё пара ходов – и они сами, обгоняя друг друга и устраивая друг другу волчьи ямы, бьются за право потратить свои капиталы на те цели, которые поставили перед собой мы. И тут на тебе, такой прокол… Абсолютно идиотский. Это как выпавший из колоды джокер или зеро на рулетке – маловероятная случайность, которая всё-таки не случайна. Ладно, сейчас важно найти Колышева и решить дальше, что будем делать, положение крайне хреновое. Пока Майоров сыграл лучше, но… ещё не вечер…». Премьер опять начал набирать номер своего второго секретаря, поскольку любые сношения с Колышевым в данной ситуации можно было осуществить только через третье лицо. Надо же, а ведь прав оказался генерал. До чего же хитрый старый лис! Когда-то, когда премьер только занял свою должность, кстати, при прямой поддержке Колышева, генерал согласовал с ним действия на случай возникновения непредвиденных ситуаций. Суворов спросил его, не попахивает ли это паранойей, на что генерал ответил: «Знаешь, Олег, мы затеяли слишком опасную игру и слишком высоки в ней ставки, чтобы не предусмотреть варианты и негативного развития событий. Как говорится, бережёного Бог бережёт. Я тоже не хочу, чтобы все эти тайны нам пригодились, но…» В общем, как в воду глядел. – Саша, ну что, нет сведений по Алтаю? – это можно было перевести, как: «Не выходил ли на связь Колышев?» – Пока нет, Олег Сергеевич, ждём, – спокойно ответил секретарь, находившийся в загородной резиденции Премьера. Если бы ответ был положительным, Премьер прямо сейчас бы сорвался и поехал за город, куда должен был проникнуть и Колышев, воспользовавшись тайным подземным ходом. Такая была привычка у генерала – организовывать ко всем местам, где он мог появляться, тайные тропы. – Ждём, ждём… Ладно, сразу сообщишь, – Премьер разочарованно отключил телефон. Но вот действительно, неужели меня, Премьер-министра, могут прослушивать? Колышев давно, ещё в самом начале, на такие вопросы только усмехался и всего лишь один раз сказал: «Сразу видно, Олежек, что ты не из системы. Предыдущий премьер такие вопросы не задавал. Впрочем, его действительно опасались слушать». Ну, конечно, корпоративные правила, ведь предыдущий премьер был человеком системы и её хозяином. И как же хорошо, что Колышев, который давно приглядывался к Суворову, внимательно ознакомился с пропагандируемой им Концепцией, и, видимо, заручившись поддержкой своих коллег, в том числе и экс-премьера, надавил на Президента, который и назначил доселе мало кому известного Суворова руководить правительством. Впрочем, Президент – по-настоящему искренний патриот, любит свою страну и хочет только её процветания, обладая при этом весьма редким качеством – пониманием того, что он отнюдь не самый умный. Вот только жаль, что в душе он остался всё тем же «суперменом» – всё так же любит риск и разные авантюры. Хоть он и не перенёс эту свою ненужную для государственного человека слабость в область управления государством, себя он всё же не сумел уберечь. Да при этом ещё подставил Премьера и Колышева. Так, какие, всё-таки, шаги сейчас нужно предпринять? Ведь сегодняшняя Дума может очень плохо закончиться, принимая во внимание то, что сейчас начинают впаривать СМИ. Тут раздался сигнал вызова от секретаря: – Извините, Олег Сергеевич, с вами очень хочет пообщаться замминистра обороны, генерал-полковник Варшавский, – секретарь говорил тоже уставшим голосом – он не спал также, как и начальник. – Ну, пусть заходит, – Премьер недоумевающе уставился на дверь, пытаясь понять, что может быть нужно замминистра. Варшавский был из плеяды молодых генералов, которых возвысила череда смещений в генералитете, прокатившаяся после «Пяти дней» – тех самых, в результате которых мир запросто мог сгореть в огне «большого фейерверка». – Разрешите, господин Премьер? – более утвердительно, чем вопросительно, сказал Варшавский. – Разумеется, – у Суворова мелькнула холодная мысль «а может, это арест?», но внешне он держался уверенно. – Одну минутку, – генерал достал из кармана кителя небольшую плоскую коробочку и положил её на стол. Затем он её раскрыл, и это оказался миникомпьютер с сенсорным экраном. Под заинтересованным взглядом Премьера генерал нажал на экране несколько кнопок и начал молча смотреть на дисплей. Через минуту он удовлетворенно хмыкнул и достал из другого кармана ещё одну коробочку, на которой тоже нажал несколько кнопок, и из коробки развернулся голографический экран. После этого генерал сел за стол, стоявший перпендикулярно к столу премьера. – Ну, и что всё это значит? – напряжённые бессонные сутки сказывались, у Премьера даже не было особых эмоций. – Это значит, что сейчас с вами будет разговаривать генерал Колышев. Вашему секретарю он больше не доверяет. Этот сканер, – генерал кивнул в сторону миникомпьютера, – обеспечит стопроцентную защиту от прослушивания. – А… простите, товарищ генерал-полковник, – Премьер служил в армии на срочной службе и до сих пор испытывал некоторую робость перед носителями больших звёзд, – причём тут вы? – А я также верю в Россию и в наш народ, как вы и Колышев. А осуществить между вами безопасную связь на данный момент могу только я. Поторопитесь, генерал ждет. – Что я должен сделать? – Нажмите иконку «связь» на экране, – генерал показал пальцем на голографическую проекцию. – Я думал, такое только в фильмах бывает, – несколько опешив, сказал Премьер, поднеся палец к проекции иконки. Тут же на экране появилось очень серьёзное лицо Колышева. – Я вижу, пока всё нормально, – начал Колышев, – но не будем терять времени. Олег, слушай меня внимательно, от этого зависит судьба страны. – Слушаю, – у Премьера будто гора с плеч свалилась. Наконец-то появился кто-то, кто мог сказать, что нужно делать. – Во-первых, под любым предлогом перенеси заседание Правительства. Министр МВД – твой враг и может пойти на крайние меры – сыграть собственную игру, вплоть до объявления о твоем отстранении. Не перебивай. Во-вторых, прикажи обесточить зал заседаний Думы, у тебя есть там люди, которые могут это сделать. В-третьих, прикажи подготовить твоё выступление по всем каналам на вечер, где-то с восьми часов. А в-четвёртых, не дай себя до этого времени арестовать или убить. Лучше вообще не покидай свой кабинет, пусть журналисты придут туда. Всю охрану поручи организовать Варшавскому, у него есть для этого средства. Я постараюсь сделать так, чтобы до вечера мы имели весомые факты, которые смогут убедить народ. Может быть, придётся полностью рассекретить информацию по Томилино, если у нас не будет другого выхода. Хотя, конечно, не хотелось бы. И ещё, ни с кем не встречайся больше, иначе всё может пойти наперекосяк. Всё, с Богом! – А вы уверены, Евгений Андреевич? – Премьер нервно сглотнул. – А у меня нет другого выхода. Как, впрочем, и у всех нас. Всё, работайте, друзья, я в вас верю. Когда-то, очень и очень давно… Двадцать два обритых наголо человека сидели вокруг большого овального стола, сделанного из цельного куска чёрного мрамора. Одиннадцать занимали одну половину овала, одиннадцать – другую. Их разделяли почти невидимые промежутки, расположенные в двух самых крутых местах овала. Свет горящих факелов отражался на их блестящих макушках, серые тени танцевали вокруг. Стояла тягучая тишина… – Слушай, Первый, сколько нам ещё придётся изображать из себя крутых придурков? – прервал молчание один из присутствующих. – Сколько ещё? Если ты имеешь в виду свою обритую голову и эту хламиду, то не так уж и долго. Если же ты имеешь в виду состояние нашего интеллекта, то это, боюсь, очень надолго. Показывать свою настоящую суть нам теперь нельзя. По крайней мере, пока. – Но почему? – Послушай, Семнадцатый, ведь мы всё это уже много-много раз обсуждали, и ты столько же раз соглашался с доводами, в разработке которых сам же и участвовал. К чему опять поднимать скандал и всех ссорить? – Первый строго посмотрел на дискутировавшего с ним мужчину. – А мне скучно! Я и не думал, что это будет так долго! – Быстро только кошки родятся, как говорят наши бестолковые подопечные, а по-настоящему серьёзные вещи делаются медленно, – с усталостью в голосе, показывающей, насколько ему надоели эти никчёмные споры, ответил Первый. – Вот это и бесит! Эти олухи, которых мы назначили на роль богоизбранного народа, настолько медленно поддаются дрессировке, что хочется их всех перебить, чтобы больше не тратить зря свою Силу, – зло бросил спорщик. Все присутствующие поддержали его беспокойным гулом. – Вы куда-то торопитесь? Ведь вы практически бессмертны, подождите, что вам какие-то несколько сотен циклов? Зато эти склочники умеют мыслить самостоятельно, не то, что египтяне, превратившиеся просто в покорных рабов. Поэтому нам надо придать мыслям наших новых подопечных нужную направленность, чтобы вывести их на необходимую для осуществления нашего плана ступень развития. В этом теперь наша основная задача, – успокаивающе проговорил Первый. – Очень трудно… безумно тяжело… невозможно… – одновременно ответили ему несколько голосов. – Зато интересно! – с воодушевлением заметил Первый. – Мы устраиваем эксперимент, равному по масштабам которому ещё не было во всей описанной истории. Фактически мы создаём новую, отличную от всех предыдущих, цивилизацию. Считайте, что мы – Боги! – Да, но кто об этом знает? И что нам это даёт? – спросил Шестой. – А зачем тебе, чтобы об этом кто-то знал? Как только эти очень короткоживущие особи узнают, что рядом с ними проживают настоящие бессмертные, они сразу же взбунтуются и устроят на нас настоящую охоту. И тут уж никакая Магия не поможет. – Тем более, – подал голос Третий, – что это мы им жизнь и сократили… – Да, и это тоже. Кстати, о Магии: энергия Ускорителя очень ослабла, – обеспокоенно продолжал Первый, – и мы скоро рискуем остаться без Силы. Срочно нужен мощный эгрегор для подпитки Ускорителя, старые уже совсем выдохлись. – Хочу всем сообщить, – очень спокойно и даже лениво сообщил Шестой, – что у шумеров, в Вавилоне, в игру вступили Дети Посейдона. Они начали обучать местных аборигенов. Это может быть для нас проблемой. – Вот ведь, сыны Сетха! – возмущённо воскликнул Третий. – Обещали же не лезть никуда со своими учениями! – Они считают, что должны помочь потомкам тех, кто честно работал на нас, – криво улыбнулся Шестой. – Присутствие Детей Посейдона начало ощущаться и у Закатных варваров, и у остатков Восходной орды. И ещё одна новость, на этот раз не знаю, как её обозначить… – Говори, а знак мы придумаем, – мрачно покачал головой Первый. – Мне кажется, нет, я уверен, что Дети Посейдона нашли несколько контейнеров с джинни и уже выпустили их на волю. Такая вот гнилая вода… – Ох уж, этот Архитектор с его безумными идеями! – с мало скрываемой злостью ударил кулаком по столу Первый. – Надо найти пути, как избавиться и от Детей Посейдона, и от джинни. Мы не должны дать выбраться этим ублюдкам из своих горшков! Думайте, Мыслители! – Может быть, – робко спросил Девятый, – мы, всё-таки, напрасно уничтожили Эвниара? Его способности нам бы сейчас очень помогли… – Эвниар был маньяком и фанатиком, а потому быстро привёл бы нас к гибели, – непререкаемым тоном ответил Первый. – Даже если бы мы и остались живы, то всю оставшуюся жизнь не знали бы никакого покоя, работая над воплощением его больных фантазий. Кроме того, он был настолько сильнее каждого из нас, что мы всё равно чувствовали бы себя плебеями по сравнению с ним, а он становился всё высокомернее и наглее. Спорить с Первым, ранее откликавшимся на имя Антахиол, никто не решился. Но про себя многие отметили, что тот ведёт себя не лучше осуждаемого им Эвниара, хотя изо всех сил и пытается сохранить видимость равных отношений. Впрочем, сделанного всё равно уж не воротишь… – Первый, ну открой, наконец, тайну, как тебе удалось заблокировать Эвниара? Времени-то уже сколько прошло, – Седьмой каждый раз доставал Антахиола этим вопросом. – Всё надеешься применить это ко мне? Ладно, шучу. Думаю, что уже можно и рассказать, чтобы мы все понимали, ради чего всё это было затеяно. Дело в том, что Эвниар был учеником Архитектора, ну, вы все это знаете. Но мало кто знал, что Архитектор готовился захватить единоличную власть в Атлантиде, и только Катастрофа помешала ему это осуществить. Но, уходя, он оставил здесь Эвниара именно с таким заданием – создать большой рабский двор, в котором мы стали бы полновластными хозяевами. Точнее, Эвниар стал бы хозяином, а мы – его послушными исполнителями. Но разве об этом мы мечтали, когда добровольно вызвались остаться здесь, не уходить вместе со всеми? Мы же с вами хотели создать мир справедливости и равных возможностей, разве не так? Одобрительный гул был ему ответом. Первый продолжил: – Эвниар привёл бы нас явно не к этому, недаром он был лучшим учеником Архитектора. Хвала Амону, кое-кто из Высших Магов узнал о намерении Архитектора. Я честно ждал, думал, что Эвниар одумается, тем более, что он уже понял – мы здесь уже давно одни, Атлантида умерла. Но, увы… Он так и остался верен этим бредням… Вот я и отключил его от Ускорителя. А как это сделать, мне подсказал мой отец перед уходом. Вам же, друзья, извините, я этого не скажу, чтобы уберечь от соблазна. Сейчас важна сила каждого из нас, мы должны друг друга беречь, какие бы противоречия между нами ни возникали. Вы удовлетворены? Сначала все молчали, ошеломлённые циничной откровенностью своего лидера, но потом, один за другим, посыпались вопросы, перешедшие в плохо разбираемый гам. Начали кричать все сразу, каждый своё. Но постепенно этот гам оформился в несколько достаточно конкретных вопросов: «Откуда он, Антахиол, узнал о задуманном Архитектором? Почему всё решил единолично? Почему они сейчас делают то же, что начинал делать Эвниар, по тем же самым указаниям Архитектора?» – Первый внимательно выслушал заданные ему вопросы, а потом заговорил своим красивым, хорошо поставленным, проникновенным голосом: – Отвечу по порядку. Первое. Я узнал об этом от своего отца, который и протолкнул меня в эту миссию. Второе. План Архитектора, касающийся задач нашей группы, действительно был одобрен Советом Высших, но никто, точнее, почти никто, не знал о существовании одной маленькой детали… Дело в том, что на определённом моменте развития плана в создаваемый нами вектор должна была быть внесена такая информация, которая изменила бы сознание всех в нём участвующих. Людям, в том числе и нам, было бы внушено, что мир не таков, каким мы привыкли его представлять, и что мироустройство, в котором гармонично сосуществуют разные иерархические группы, не является правильным. Как вы понимаете, у Эвниара хватило бы сил это сделать – мы все были подвержены его влиянию. Если бы мы не согласились с планируемой им диктатурой, он бы нас просто уничтожил, – Первый замолчал, выдерживая мелодраматическую паузу, потёр рукой свою сверкающую лысину, похмыкал, а потом продолжил: – Лично мне это не нравилось, я хотел другого, нового глотка, когда согласился остаться здесь. Как и все вы, я надеюсь. Мы должны помочь развиться новой цивилизации, пусть для этого нам и придётся взять на себя ношу Богов. Перед Уходом я рассказал об этом своему отцу, и он поддержал меня, рассказав, как можно использовать Ускоритель для нейтрализации Эвниара, ну и, конечно, каждого из нас. Тихо, тихо, ведь мы все братья, не так ли? Это Эвниар был нам чужим, он же был снобом, разве вы сами это не чувствовали? Но у него был один козырь – он владел ритуалом перемены тела, а без этого мы долго не продержались бы. Поэтому я ждал, пока он расслабится и согласится поделиться этим знанием с нами. А потом, уж вы меня простите, у меня не было времени что-то с вами обсуждать, надо было действовать решительно. Или кто-то всё-таки жалеет о потере нашего командира? Первый окинул полутёмный зал внимательным и доброжелательным взглядом. Гробовое молчание было ему ответом. Несогласных не нашлось. Ни у кого не было желания ссориться с Антахиолом, особенно после того, как он сообщил о имеющихся у него возможностях. Первый понял всё, как надо, и продолжил: – Вы сами видите, мы равны. Я специально воспользовался традиционной схемой нашего Круга Магов и разделил нас на две абсолютно равные части. В каждой из частей есть свой старший, это я, Первый, и ты, Второй, но решения мы принимаем с учётом мнения каждого из нас, разве не так? Это было правдой, никто спорить не стал. – Я допускаю, что Эвниар, для подстраховки, мог перенастроить Ускоритель так, чтобы тот, в случае гибели самого Эвниара, начал терять энергию. От Неосязаемого и не такого можно было ожидать. Это заявление Антахиола вызвало просто шквал эмоций. Зал гудел минут пятнадцать, в основном, выражая пожелания Эвниару попасть прямо к Сетху в лапы и стать его любовником. Антахиол терпеливо дождался окончания фонтана доброжелательства и спокойно продолжил: – У нас действительно мало времени. Если Ускоритель иссякнет до создания нами нового источника энергии, нам придётся плохо – мы все на него подвязаны. Придумывать новый план действий у нас возможности нет, тем более, что никто из нас не Архитектор. Поэтому мы и придерживаемся старого сценария – он должен привести нас к желаемому результату. Если что-то пойдёт не так – будем вносить коррективы, для этого наших сил хватит. Разумеется, времени и сил уйдёт много, но пока они у нас есть. Главное – экономьте Силу, не пользуйтесь полевыми телами без крайней надобности, пока не построим более-менее приличный эгрегор. Работайте мозгами, у вас достаточно ума и знаний. Защита для нас будет сохраняться ещё долгое время. В крайнем случае, берите Силу из эгрегоров этого египетского пантеона, но учтите, что они построены больше на страхе, чем на вере и любви, а значит, будут отрицательно влиять и на нас. Наша главная задача – построить технологический мир, где все равны и все должны любить друг друга, но где всегда будет место для нас, его творцов как благодетелей и создателей нового мира. Вот когда мы это выстроим, только тогда и откроемся. – А что с Атлантами? Они вернутся? Я имею в виду наших… – начал вопрос Третий, но осёкся, увидев недобрый взгляд Первого. – Боюсь, что Неосязаемый был прав. Мы им больше не нужны. Впрочем, поживём – увидим. Такая возможность у нас будет, я обещаю… – А я, кажется, придумал, как поступить с Детьми Посейдона и джинни! – воскликнул молчавший всё это время Двадцатый. – Ну, не тяни дельфина за плавник, говори, – подбодрил его Первый. – Я думаю, что надо позволить посейдонятам развить шумеров до стадии стабильного военного могущества, а потом заставить натравить их на наших подопечных. Пусть возьмут наших в плен, в рабство… Я уверен, что при нашем руководстве наши ученики очень быстро развалят изнутри государство шумеров, ведь посейдонята никогда не знали теории управления. Заодно проверим наших на выживаемость, сплотим, так сказать… Неожиданное предложение вызвало легкий гвалт, но затем все задумались, пытаясь просчитать последствия. Наконец, Второй, потирая гладко выбритый подбородок, сказал: