Похоже, одной Маше оказалось не до сладкого. Да и настроение у нее подкачало на фоне общего семейного счастья… А как иначе, если Мария слишком хорошо знала, к реализации каких именно «перспектив» Петр теперь может приступить? — Да, вариантов масса, — поддержал Николай, закончив со своим десертом. Маша поймала его взгляд, устремленный на ее порцию. И, усмехнувшись, без возражений подвинула тарелку в сторону брата. Аппетит пропал. Коля ей отсалютовал ложкой, перехватив тарелку. Петя только головой покачал с улыбкой. Словно они его детьми были, которых он, к слову (детей, в смысле) благополучно отправил за границу в закрытые школы учиться. — Так вот, к вариантам, — продолжая жевать теперь ее пирожное, продолжил Коля. За что был удостоен неодобрительных взглядов от них обоих. Но его это ни капли не смутило. — А я-то удивлялся, почему это порог моей приемной уже второй день подряд обивают не последние люди серьезной партии. Все хотят со мной и моим братом пообщаться. Познакомиться ближе, так сказать, «с обоюдным интересом и выгодой» — по их заверениям. А тут — вон как. Видно, до них слухи раньше дошли. А от нас ты все скрывал, — Коля с хитрым прищуром посмотрел на Петю и даже с некоторым упреком ткнул в его сторону десертной ложкой. Петр рассмеялся. — Не хотел сглазить раньше времени, — разведя руки в сторону, повинился брат. Маша улыбнулась, проверяя время на смартфоне, который крутила в руках, хоть пока и не вмешивалась в разговор. Да и Коля понимающе покивал головой. Несмотря на всю специфику их деятельности и опыт, независимо от образования и положения, вся семья Коваленко отличалась некоторой суеверностью. Это ещё от бабушки у них велось. А может, и того раньше… — И что ты этим… людям ответил? — Петр вернул разговор к теме, затронутой братом, которая явно вызвала его интерес. И Маше показалось, что, в отличие от нее, Петя точно знает, о какой партии и возможной выгоде идет речь. — Что с тобой согласую, — Коля пожал плечами, вновь сосредоточившись на десерте. — Мне был не совсем понятен их интерес. Теперь — ясно, что мы действительно можем многое из сотрудничества с ними извлечь. — И достать туда, куда пока не могли, — хмыкнул Петр. — И того, кого не могли… Старший брат многозначительно замолчал, глядя на них. А вот Маша внутренне напряглась и как-то даже подобралась. Отставила чашку. Петя никаких имен ещё не называл. Но ей казалось, что она и так все поняла. О том, кого ее братья не любят и чье положение в городе у них уже не один год «словно кость в горле» — Маша знала слишком хорошо. — И, кстати, — словно ощутив ее собранность, Петр повернулся в сторону сестры, — Машенька, что это за слухи до меня дошли, что ты выступала консультантом у Горбатенко в этом деле, насчет стекольной компании? — сейчас во взгляде брата ничего веселого не было. Николай удивленно вскинул голову, так уставившись на нее. А Мария сохранила невозмутимый вид и недоуменно приподняла бровь. — Я консультировала Юрия Овчаренко, владельца стекольной компании, которой пытался неправомерным способом завладеть его бывший партнер, — поправила Маша. — Мы с Юрием были знакомы давно, по делам благотворительности пересекались ранее. Он попросил помочь, я не отказала. Петр медленно и задумчиво кивнул, но продолжал смотреть на нее в упор. — Овчаренко целиком и полностью полагается на поддержку Горбатенко в этом деле. И в суде, и на… других уровнях. Ты не могла этого не знать, — заметил он. — Меня попросил о помощи Юрий. Я не видела причин ему отказать, — Мария с не меньшим упорством выдерживала взгляд брата. — Ты хоть деньги за помощь взяла? — вдруг со смешком вмешался Коля, словно не замечая холодного напряжения, повисшего в кабинете. — А то вечно о себе не думаешь, и опыта своего ни в грош не ценишь, Машка. Или тебя «по старой дружбе» развели за «спасибо»? — Юрий полностью оплатил мое время и работу, — повернувшись к Коле, улыбнулась Мария. — И продолжает оплачивать консультации, так как дело ещё на рассмотрении. — Овчаренко… Или все-таки Горбатенко? — не отступал от своего Петр, вцепившись в тему, словно собака в ногу. — У тебя есть какие-то финансовые дела с этим… — Петр замолчал, явно желая употребить не то слово, которое стоило говорить при младшей сестре, да и воспитанной женщине просто. Она не знала, откуда он это выяснил. Но и показывать, что ее данный факт беспокоит, Мария не собиралась. — Я не буду отрицать, что Горбатенко Олег Игоревич часто выступает благодетелем сиротского приюта, который я опекаю. Как и вы с Колей. Хорошая репутация всем нужна, кто при власти. А благотворительность этому способствует, — все тем же ровным тоном заметила она, пожав плечами. — И почему это Горбатенко спонсирует именно твой приют? — Петр поднялся со своего места и, обойдя стол, замер в непосредственной близости от кресла Маши, вынуждая сестру запрокинуть голову. — Потому, что мы заняли активную позицию и не ждем милости, а устраиваем всевозможные мероприятия, вечера и встречи, где информируем и рассказываем о нашем фонде и детях, возможно? — хмыкнула Маша с некоторым сарказмом. — Всегда легче «помочь», если все уже сделали за тебя, организовали и продумали, а тебе только подпись на чеке поставить нужно, не замечал? Ты ведь тоже это любишь? И Коля… — Это точно, куда меньше мороки, — Коля хмыкнул где-то сбоку, явно соглашаясь с сестрой. Но Петр не торопился отступать. Даже словно задумался о чем-то. — Откажись от его пожертвований, — неожиданно потребовал старший брат. Мария с удивлением глянула на него. И поднялась, не желая, чтобы на нее давили даже позой. Хотя Петя и так был выше и мощнее. — С какой радости вдруг? — хмыкнула она, скрестив руки на груди, вскинула голову, твердо выдерживая взгляд брата. — Ты мне сам не раз говорил, что деньги не пахнут, — с сарказмом напомнила Мария. — А у меня достаточно подопечных. И это дети, которые растут. Денег вечно на все не хватает. Олег Игоревич же средств на поддержку сирот в городе не жалеет. — А мне все равно! — вдруг рявкнул Петр, хлопнув ладонью по столу. Звякнули ложки о блюдца, задрожал хрупкий фарфор сервиза. Маша тоже внутренне вздрогнула. Но не выдала этого ничем. — Петь, не кричи, сбавь напор. Маша разумные вещи говорит, — Николай отставил десерт и также поднялся. Уже и ему весело не было. Кажется, в кабинете и дышать стало сложнее. Характер своего старшего брата они оба знали. И все же отступать Мария не собиралась. — Мне плевать на ее доводы! И эти сироты — без разницы! — не сбавив ни на грамм напора и громкости, рявкнул Петр уже в сторону брата. Повернулся снова к ней. — Я не желаю, чтобы ты хоть каким-то образом была связана с Горбатенко. Тем более теперь, когда у меня есть реальный шанс его на место поставить. Ты прекрасно знаешь о том, что у нас напряженные отношения… — У вас, — прервав Петра, сделала ударение она. — У меня с Олегом Игоревичем никаких конфликтов и войны интересов нет. Я ни на какую власть и влияние в городе не претендую. А его пожертвования очень помогают нашим подопечным. Именно благодаря ему мы недавно смогли детей в Италию отвезти. Думаешь, у нашего фонда таких благодетелей — десятки?! А вот и нет, Петр. Ты и сам не особо охотно с крупными сумами расстаешься, пусть и для поддержания репутации, — давя на то, что могло считаться убедительным в схеме мироустройства ее братьев, возразила Маша. Но Петя, похоже, никак не был настроен на обсуждение. Он сделал широкий шаг, убирая между ними всякое расстояние, и буквально навис над Марией. — Ты против семьи идешь, Машенька? — со злостью тихо проговорил Петр, ухватив ее рукой за подбородок. В его голосе звучала угроза. Но Маша давно выросла. И умела противостоять и его угрозам, и своему страху. — При чем здесь наша семья? — передернула она плечами уже с возмущением, когда брат сильнее сжал пальцы. Недоволен. И это слабо сказано. Уже зол. В момент вспыхнул, потому что она не подчинилась. Это в суде Петр умел хранить хладнокровие и профессионализм. Дома же они все не раз страдали от вспышек его властности и характера. И все-таки она не собиралась уступать или поддаваться давлению. Давно научилась держать оборону и отстаивать свои интересы вопреки мнению брата. Смогла же несколько лет назад переквалифицироваться и даже открыть нотариальную контору, пусть оба брата были против такого решения. И Петр увидел этот ее вызов и гонор во взгляде. Сильнее сжал пальцы на ее щеках, вызывая неприятные болезненные ощущения. Мария скривила губы, но и теперь не отступила. Заметил то, что Петя переходит черту, и Коля. — Петь, отпусти ее, — Николай подошел к ним, опустив руку на плечо брата. — Маша, даже не думай идти против нас, — вместо того чтобы внять брату, приказал Петр. — И ради чего? Из-за денег этого сукиного сына? — почти ласково поинтересовался Петр. — Или дело не только в этом, а, Машенька? Мы — одна семья, не забыла? И враги у нас — одни, у всех! Она невольно вздрогнула, впервые за этот вечер дав почувствовать брату свой страх перед ним. Неужели Петр знает что-то больше того, что было видимым для всех? Но откуда? Да и… — Петя, хватит! — повысил голос и Николай. Но они оба не обратили на него внимания. Нет. О чем она? Чего боится? Не мог Петр ничего знать. Потому что ничего и не было большего. — Я не понимаю о чем ты, Петя, — голосом, который использовала порою ранее в суде, отмела Мария его слова. Холодно, спокойно, сдержанно. Не показывая ничего из той бури эмоций, которая сейчас бушевала внутри нее. — И с каких это пор Горбатенко тебе прямо таким «врагом» стал? — с искренним недоумением уточнила она. — Да, у вас случались столкновения интересов. Неприятно, понятно. Но я не вижу причин, по которым наш фонд должен избегать помощи и поддержки лица такого уровня… Лицо старшего брата исказила гримаса гнева: — Я тебе сказал, чтобы ты прекратила, Маша! — рявкнул он, ещё сильнее нажав на ее лицо, чтобы глаза не отводила, видимо. — Все свои дела с ним завершай! Или тебе свои интересы важнее семьи?! — проорал Петр так, что у нее левое ухо заложило. Но ведь не зря напомнил, что семья одна. И Машу эта семья характером тоже не обделила. — Не ори на меня! — не повышая тона, отрезала Маша. — Не отец. И я уже в том возрасте, когда сама имею полное право распоряжаться всеми своими делами и решать, с кем сотрудничать и на каких условиях. Твои конфликты меня не интересуют. Не припомню, чтобы ты прекратил сотрудничество с Шаховцом, когда я тебя просила. — Твердо смотрела брату в глаза. — Да и сейчас работаешь… В кабинете повисла тишина. Второй раз за вечер вспомнила то дело. Что-то часто очень. Петр сжал губы так, что они побелели. Она слышала, как он зубами от злости заскрипел. — Петь, она права. И отпусти Машу, чего вцепился, — Николай с силой сжал рукой плечо старшего брата. Тот перевел глаза на него. Коля на что-то явно намекал старшему взглядом. И Петя понял. А вот Маша сейчас была на таком взводе, что не разобралась. Страшно не любила то дело вспоминать. И их отношение и советы тогда. И весь сегодняшний разговор… довели до черты кипения! — Извини, Маш, я зря взбесился, — шумно выдохнув, Петя отступил, разжимая пальцы. Устало растер лицо руками. — Просто этот сукин сын… — чертыхнулся. — Ты же знаешь, как меня бесит, что… — Не знаю и знать не хочу! — резко заявила она, так же растирая лицо, и понимая — что ей больно. Там, где Петя держал, кожа отзывалась болезненной чувствительностью. Злость разгорелась больше. — И нечего втягивать меня в свои войны за власть, Петя! Мне это неинтересно! Спасибо за ужин. Хорошего вечера! — развернулась и стремительно покинула кабинет старшего брата, хлопнув дверью. Не обращая уже внимания ни на окликнувшего ее Колю, ни на пытающегося извиниться Петра. — Мария! Вернись немедленно! Я не закончил! — опять заорал Петр так, что было слышно и сквозь дверь. Видно, ее уход его вновь разъярил. У нее тоже в голове просто пульсировало бешенство. — А я — закончила! — огрызнулась Маша, не поворачиваясь. Такая злость внутри кипела! Дикая просто. Ее трясло.