— Аккуратней, о моей будущей жене только с максимальным уважением, — ровно заметил Олег. Но глянул так, что добавлять больше ничего было не нужно. Алексей улыбнулся шире, отставил чашку и подняв руки словно стараясь его утихомирить. — Я Марию Ивановну очень уважаю и дело здесь вообще не в тебе, Олег. Сто лет с ней знаком, — хмыкнул прокурор. — Самая достойная и честная из Коваленко. Причем говорю не только о ныне живущих. Понять не могу, как она смогла противостоять им и остаться такой, учитывая семью и все то давление, которое не могла не испытывать. Неудивительно, что в нотариусы ушла. Странно, как вообще бунт не устроила и не рванула в учителя, скажем, с ее-то любовью к детям… Алексей даже не представлял, какое давление Маша на самом деле в семье испытывала. Но и по этому пункту Олег его просвещать не собирался, сам все с Петром решит и счета выставит. — Да… — Олег улыбнулся, приняв «отступные». — Она уникальная. — Когда свадьба? — явно не желая возвращаться к прошлой теме, поинтересовался Алексей. — Я когда Коваленко-младшую увидел во время решения вопроса Овчаренко — даже ошалел немного, честно скажу. Все понять не мог, с какой радости ты ее втянул в это все, и каким боком с Марией Ивановной вообще связан? Уж не думал ли как-то через нее давить на Петра… Пока на том вечере благотворительном не просек, — Алексей улыбнулся с хитрецой. — Тут о давлении и речи не идет. Сам удавишь за нее, знаю твой характер, достаточно пас в свое время… — в голосе прокурора послышались нотки уважения и ностальгии. Видно, руководящие должности и ему не особо уже по душе. Оба они — люди действия, им бы в «поле», а не по кабинетам. — На следующей неделе распишемся, — не подтверждая и не опровергая слова Алексея о собственном характере, ответил Олег на вопрос о свадьбе. — Не хочу тянуть, да и Маша только «за». Придешь? — Спрашиваешь, — улыбка прокурора стала шире. — Сообщи только когда и куда. — Обязательно, — кивнул Олег. Допил свой кофе. И вернулся к теме, которая все еще его беспокоила. — Но не может же быть, что никто ничего не знает? Да и вы наверняка пасете Петра, что я ваших методов не знаю? — испытующе глянул в сторону Алексея. Тот также отставил чашку, поняв, что разговор вернулся в серьезное русло. — При всем моем к нему отношении, Петр Иванович не дурак и не может не понимать, что любая огласка сработает ему же в минус. При нынешних-то должностях… — прокурор сделал ещё глоток, с явным удовольствием. Да, кофе в его офисе был порядка на три лучше того, что готовили и в облуправлении, и в прокуратуре тем более. Иногда Олег серьезно задавался мыслью: а на кой черт он вообще рвался на эти «вершины»? Чего конкретно получить хотел, если в сухом остатке вокруг все тот же дележ и «кормушка», из которой чуть ли не каждый побольше урвать старается? И только единицы пытаются что-то наладить и в толк пустить, как они с Алексеем… На почве чего и забыли все старые счеты, кстати. Сдружились вон, позабыв про то, какими путями шли к нынешним должностям. — Но точно могу сказать, что сейчас началось какое-то волнение. Причем неспокойно и у Демченко, и у Шаховца. А у этих двоих тесные связи с нашим Верховным судьей, не мне тебе рассказывать… Только вот «пасти»… — Алексей вздохнул с искренним сожалением. — Ты не хуже меня знаешь, как у нас и что делается. И такие высоты «пасут» только по особому распоряжению. А до того — на голом энтузиазме и по личной инициативе, которая ещё и наказуема бывает иногда. Да и это сейчас не наша компетенция, а нового Бюро, еще и только по распоряжению Высшей комиссии… Не наш полет, короче. — Но данные-то собираешь все равно? — прервал Олег длинный перечень этих сложностей. Алексей вновь одарил его хитрым взглядом, который ответил Олегу больше, чем все предыдущие слова. — Хорошо, вот это давай и обсудим, только не сейчас, — вновь глянул на часы. Начало двенадцатого. Никаких сообщений от Димы о проблемах. Должен бы успокоиться, а оно прям разъедало изнутри какой-то дикой тревогой. Чуйка, чтоб ее! — Ты торопишься куда-то? — ясно, что от такого человека, как Алексей, мало что скроешь. — Нет. Жду звонок, — мотнул головой. — Ладно, Алексей, я все понял. И прошу тебя помочь. В долгу не останусь, сам знаешь. Но мне все, что у вас только есть на Петра Ивановича, — явное или неявное — сейчас позарез нужно. — Что смогу — дам, — не спорил Алексей, поднявшись со своего кресла. — Хороший у вас кофе, Олег Игоревич, спасибо за пять минут релакса посреди рабочего дня. Он только хмыкнул, криво улыбнувшись, но знал, что эти слова искренни. Да и самому с Алексеем комфортно было и работать, и просто говорить, делясь мыслями и предположениями. — Я за все буду благодарен нынче, — тоже поднялся. — Ты сейчас куда, в управление? — Да, — прихватив со стола свой мобильный и папку с документами по Шаховцу, которые и показывал Олегу, не спорил прокурор. — Подвезти или ты на машине? — вновь проверил свой телефон Олег, двинувшись в сторону выхода из кабинета. — Нет, отпустил водителя, так что если по пути — не против, — не преминул согласиться Алексей. — По пути, ясное дело, — улыбнулся Горбатенко. — Пошли. Звонок поступил, когда они вышли на крыльцо офисного центра. Как раз остановились, ожидая, пока подъедет водитель, заменяющий у него сегодня Диму (тоже не новый и многократно проверенный, не торопился выгонять машину на холод, пока босс не спустится). Двое других охранников остановились в шаге за их спинами. Успели с Алексеем перекинуться парой слов о резком похолодании, начавшемся ночью и сменившим до этого влажную, противную, но относительно мягкую погоду начинающейся зимы. — Так и снег скоро посыплет, — посмотрев на тяжелые серые тучи, словно навалившиеся сегодня на крыши высоток, с сарказмом заметил Алексей. Плотнее запахнул пальто. — Не люблю зиму. Вечно у нас слякоть, грязь… — Так давай «по выслуге» — и куда-то, где потеплей? — с усмешкой поддел его Олег, прекрасно зная, что это недовольство бесцельное. Самого сейчас даже погода не задевала. — Ага, а здесь на кого все бросить? На молодежь эту, которые дело за делом разваливают, потому что толком ни собрать улик не могут, ни задержание верно провести? — фыркнул прокурор. Олег только покачал головой, соглашаясь. Да и он Маше как-то похожее что-то говорил, кажется, только в своем варианте. Вновь достал телефон, проверяя, не сбросил ли Дима какого сообщения? Или, может, сама Маша что-то… Буквально через пару секунд из выезда подземного гаража появилось авто, и они пошли вниз по ступеням. И вот тут телефон все-таки начал вибрировать. Правда, звонил Николай, что оказалось для Олега не совсем ожидаемо. Однако принял вызов, остановившись на бордюре, в шаге от авто, замерла и охрана: — Слушаю? — ответил будущему шурину. Алексей обернулся с вопросом к нему, заметив задержку. — Садись, — махнул рукой Олег, чуть отвернувшись от динамика, — я минуту поговорю. Алексей кивнул и начал обходить машину. — Олег, насчет того вопроса, что меня Маша утром спрашивала, — тем временем, не утруждаясь приветствием, уже начал говорить Николай. И чувствовалось, что он взволнован и нервничает. Опытный адвокат сейчас торопился и как-то нервно обрывал слова. Что заставило и Олега моментально внутренне сжаться, словно взведенной пружине. — Что? — отрывисто рявкнул он. — Ничего толком не скажу. Но это не по Машину душу замутил Петр с Настей. По твою. Не знаю пока, что именно, но против тебя. Осторожней там с… Дослушать Олег не успел. Именно в этот момент Алексей открыл пассажирскую дверь авто и… Все вдруг исчезло: и голос Николая в телефоне, и авто перед ним, Алексей и водитель, да и сам Олег, кажется. Все потонуло в рванувшем неясно откуда пламени, воздушном ударе огромной силы и грохоте разлетающегося вокруг металла и стекла. Последнее, что он запомнил, был удар об асфальт тротуара и темнота в голове, а перед глазами почему-то лицо Маши, вместо этого обжигающего кобальтового огня… Глава 21 — Настя, для чего ты вообще меня позвала? — уже не скрывая своего раздражения, резко спросила Маша, похоже, удивив этим свою собеседницу. Но у нее сейчас не получалось помнить о вежливости. И, главное, Мария даже не смогла бы объяснить — отчего? От Олега паранойей заразилась, что ли? Ее всю буквально трясло и колотило внутри, какой-то странной ледяной дрожью. И противное сосущее ощущение за грудиной, будто воронка пустоты… Списать все на неведомые ей симптомы беременности, как отвращение при виде любимого эклера, сейчас лежащего на тарелке перед ней и так и не тронутого? Не выходило. С каждой минутой Маша все больше нервничала почему-то и никак не могла подчинить себе разгулявшиеся эмоции. Она даже пару раз уже оглядывалась на Диму, стоящего в шаге за ее спиной и упорно отказывающегося присесть, но охранник (чье постоянное довлеющее присутствие над столиком весьма нервировало Настю) казался совершенно спокойным и, как всегда, собранным. А Машу словно на части что-то разрывало изнутри. Хотелось просто закричать в голос от непонимания и ужасного, на самом деле, ощущения холода за сердцем, какой-то неизбывной тоски, а она никак не могла найти причины для таких эмоций. Дмитрий заметил ее нервозность. И уже даже пару раз использовал один из знаков, которые обсуждал с ней заранее, предлагая уйти. Но Маша пока оставалась, пытаясь разобраться — чего же на самом деле от нее хотела невестка. А Настя, казалось, «переливала воду из пустого в порожнее». И если поначалу Маша ещё допускала, что невестка сама теряется, волнуется или опасается что-то говорить при том же Диме, то с течением секунд, отмеряемых стрелкой ее часов, все больше убеждалась — данная встреча бессмысленна и бесцельна. Да и не было заметно по Насте, будто бы Петр все же давал волю своему буйному нраву с женой. Поневоле вспоминалось утреннее предупреждение Коли и нежелание Олега отпускать ее на эту встречу… Вот и отбросила в сторону приличия. — Мне кажется, что мы бессмысленно тратим время, — отодвинула она от себя и тарелку с десертом, и нетронутый чай. — Так и не поняла, зачем ты мне среди ночи звонила? Не вижу повода… Невестка вновь настороженно… зыркнула, вот и не скажешь иначе, в сторону Дмитрия. Так же без всякой приязни посмотрела на Машу, хоть и пыталась это скрыть. И как-то нервно принялась крутить свою чашку с кофе. — Я хотела поговорить с тобой, Петр плохо переносит вашу ссору, да и с Колей сейчас… Он на пределе, ты должна понять и проявить сострадание, быть мудрее… Ее это не убеждало. Ни пафос, ни призыв к пониманию и примирению, ни-че-го. Слишком много всего, что забыть вряд ли когда-то сможет. Да и не так плохо она знала брата, чтобы поверить, будто его в самом деле вдруг терзания души из-за ссоры с младшими замучили. И настолько явно почему-то именно сейчас ощущались наигранность и притворство собеседницы… — Для чего эта встреча, Настя? — устало вздохнув и даже немного злясь на то, что невестка ей и ночь испортила, по сути, не дав толком выспаться. — Ты ночью много намеков сделала, но сейчас я не вижу ничего, что бы их подтверждало… Настя недовольно поджала губы и уже собралась что-то ответить, но в этот момент Маша услышала гул вибрации, идущий из-за спины. От этого звука почему-то стало еще муторней внутри. Может, действительно токсикоз начинается? Наверное, телефон Дмитрия звонит… Оглянулась зачем-то, не совсем понимая: показывает ли Насте свое пренебрежение таким жестом, или это та самая непонятная потребность какого-то действия заставляет метаться на стуле, как пятилетнего непоседу? Но даже спросить ничего не успела у Димы. Не нужно было: увидела, как изменилось выражение… не лица даже — слишком опытным Дмитрий был, — но глаз начальника охраны, — и все… Сама не знала, когда успела вскочить, задев рукой стол, опрокинув чашку с уже холодным чаем, не обратив на это внимания. Забыла и про Настю, и про всю эту нелепую встречу. В голове зашумело и ноги отнялись, внезапно став непослушными. Как и онемевшее от страха лицо. Пришлось ухватиться за стул — затрясло всю, качнуло. Словно небо упало на голову: — Что? — прохрипела, буквально требуя ответа от Димы, который уже прятал телефон и даже протянул руку, чтобы ее подстраховать. — Уезжаем! — отрывисто, сквозь зубы распорядился Дмитрий. Его рука крепко обхватила ее за плечи. И он буквально потащил Машу к выходу, напоследок одарив Настю взглядом, полным ненависти. Маше это ответило почти на все, и она ни на секунду не воспротивилась таким действиям охранника. Сама обернулась на мгновение и так глянула на Настю, что невестка почему-то отпрянула назад, заслонившись чашкой. Бог знает, что в ее глазах увидела. Маша сейчас просто не могла держать свою вечно нейтральную маску. Не тогда, когда толком не имела информации и дико, невыносимо почти, боялась за Олега. Подскочили со своих мест и другие охранники, будто все какое-то сообщение получили одновременно. У каждого было мрачное выражение лица. — Дима, что случилось? — едва слышно спросила Маша, не сопротивляясь, когда он «упаковал» ее в авто, вдруг поняв, что нет сил, кончились, куда-то пропали внезапно. Дикий ужас сковал каждую мышцу. Обхватила себя руками, словно бы мерзнуть начала. И дело не в похолодании, не спасала шуба. Изнутри эта изморозь шла. А Дмитрий исподлобья тяжело посмотрел на Машу, сев рядом. — Не нервничайте только, Мария Ивановна, нельзя же вам… — и сам как-то хрипло ответил, вообще нетипично для себя, позволив ей увидеть свою растерянность и опустошение какое-то. — Дима?! — почти простонала. Как она может не нервничать, когда у начальника охраны такой взгляд и он весь словно пульсирует от напряжения?!