Два дня спустя Этли ехала на взятом в аренду автомобиле через рабочий пригород Трентона и думала о том, что скажет Энтони – Тони – Винченцо, который иногда жил в доме отца, Тедди, а тот, похоже, унаследовал его от своего отца, Ито Винченцо. Ей не хотелось проходить через все бюрократические препоны, неизбежные при посещении Тедди Винченцо в тюрьме, если в этом не будет необходимости; Тони был легкой добычей. Но в ее нынешнем настроении она могла просто его пристрелить, если он откажется ей помочь. Будучи внуком Ито Винченцо, Тони мог рассказать ей что-то полезное про деда, и Пайн надеялась, что ей удастся узнать, где искать Ито, если тот еще жив. А это может привести к Мерси – ведь она приехала сюда именно из-за сестры. Дорога к Мерси получалась долгой и мучительной; порой цель казалась Этли недостижимой, как вершина Эвереста. Но теперь, когда Пайн наконец довела другое расследование до конца, она вновь устремилась вперед. И твердо сказала себе, что, если ей потребуется больше нескольких дней, так тому и быть. Ее переполняла решимость продолжать поиски сестры после катастрофической встречи с педофилом, который похитил девочку в Колорадо. Ее ярость, разожженная воспоминаниями о похищении сестры, привела к тому, что Этли чуть не забила человека до смерти, нарушив едва ли не все правила Бюро. Клинт Доббс поставил ей ультиматум: решить личные проблемы, связанные с сестрой, или отправиться на поиски другой работы. Теперь ей не требовалась мотивация со стороны Доббса или кого-то другого. Пайн решила, что наплюет на карьеру в ФБР, лишь бы найти сестру. И дело не только в том, что я не сумею выполнять свою работу, если не узнаю, что случилось с сестрой. Я попросту не смогу жить дальше. То, что она наконец сумела это признать, стало пугающим и одновременно подарило ей свободу. С «глоком» в качестве основного оружия и мини-«береттой», спрятанной в кобуре на щиколотке, на случай если все полетит к дьяволу – а такое часто происходило при ее работе, – Пайн остановилась в трех стандартных домах от скромного жилища Винченцо. Дома с двухэтажными фасадами, крышами из рубероида и ничем не примечательной архитектурой начали строить здесь сразу после Второй мировой войны, такие же появлялись в окрестностях многих городов в течение десяти лет после возвращения парней, отправившихся воевать с Гитлером, Муссолини и Хирохито. А через девять с небольшим месяцев им на смену пришло поколение беби-бума – и в подобных городках на свет появились миллионы детей. Они теперь занимали свое законное место, став дедушками и бабушками поколений миллениалов и зумеров. Сейчас дома, пожилые и усталые, населяли как старики, так и молодежь. И хотя строения выглядели одинаково, каждое чем-то выделялось. Некоторые были аккуратными и ухоженными, с недавно покрашенными стенами. Взгляд притягивали почтовые ящики на массивных металлических столбах, на чистых подъездных дорожках стояли вымытые автомобили. Другие имели совсем неприбранный вид. Машины, припаркованные на дорожках, часто стояли не на колесах, а на бетонных блоках. Из некоторых домов доносился шум работавших инструментов и генераторов, что указывало на наличие мастерских или мелких производств – неизвестно, насколько легальных. На многих домах обшивка местами едва держалась, на входных дверях не было стекол. Почтовые ящики накренились или вовсе отсутствовали. Подъездные дорожки заросли сорняками, одержавшими победу в сражении с бетоном и гравием. Пайн насчитала три дома с пулевыми отверстиями на фасаде, а одно было затянуто бившейся на ветру полицейской лентой, которая указывала на место преступления. Дом Тони Винченцо относился к категории запущенных. Однако Пайн это совсем не беспокоило. Она хотела только одного: получить все, что осталось у него в памяти о деде Ито и тех, кто мог иметь отношение к кошмару ее детства. Этли выбралась из машины и зашагала к входу в дом. Когда-то им владел Ито Винченцо и вместе с женой вырастил здесь свою семью. Пайн понятия не имела, каким отцом и мужем был Ито. Но, если он мог едва не убить одну маленькую девочку и похитить другую, его родительские качества не вызывали сомнений. Тони Винченцо работал в Форт-Диксе, на ближайшем военном объекте. Тюрьма, где отбывал срок его отец, являлась частью комплекса. Возможно, сын хотел находиться ближе к отцу. В таком случае он наверняка часто навещал Тедди и владел информацией об Ито, полученной от отца. Пайн направилась по бетонной дорожке, сильно пострадавшей за годы заморозков и оттепелей – очевидно, приводить ее в порядок желающих не нашлось. Она представила Ито Винченцо, похитителя сестры, человека, едва не убившего саму Этли. Вот он несколько десятилетий назад идет к дому. От этой мысли Пайн начала задыхаться. Ей пришлось остановиться и немного успокоиться, и только после этого она зашагала дальше. Остановилась у входной двери и заглянула в одну из боковых стеклянных панелей. Внутри никакого движения. Вдруг парень пошел по стопам отца, а криминальные элементы не склонны что-то делать у всех на виду… Обычно они занимаются своими грязными делишками в подвалах, подальше от любопытных глаз. Однако Тони работал в Форт-Диксе и, возможно, был вполне законопослушным гражданином. Этли постучала, но ответа не последовало. Исключительно из вежливости она постучала еще раз – с аналогичным результатом. Взглянула налево и увидела пожилую женщину, которая сидела на крыльце в кресле-качалке с шитьем в руках. Стояла солнечная, но прохладная погода, и женщина куталась в ярко-оранжевую шаль; на седых волосах была свежая перманентная укладка, между прядями проступали пятнышки розовой кожи, словно солнце выглядывало из-за туч. Она не смотрела в сторону Пайн, внимательно изучая сквозь очки свое шитье. Во дворе царил порядок; разноцветные цветочные горшки с зимними хризантемами стояли вокруг крыльца, придавая цвет скучному холодному окружению. – Тони в доме, – негромко сказала она. Пайн обошла дальний конец крыльца и положила руку на деревянные перила. – Вы его знаете? – спросила Пайн. Женщина, продолжая смотреть на свою работу, едва заметно кивнула. – Но вас я не знаю. – Меня зовут Этли. – Забавное имя для девушки, – заметила женщина. – Да, мне многие об этом говорят. Значит, он здесь? – Видела, как он вернулся час назад, но не заметила, чтобы выходил. – Он один? – спросила Пайн. – Не знаю, я больше никого не углядела. – Все это время женщина говорила тихо, продолжая шить. Всякий, не стоявший к ней так же близко, как Пайн, не смог бы быть уверен, что женщина говорит с Этли. – Ладно, спасибо за информацию. – Вы пришли, чтобы его арестовать? Вы полицейская? – Нет – и да, – сказала Пайн. – В таком случае почему вы стучите в дверь? – Хочу задать ему несколько вопросов. – Он работает в Форт-Диксе, – сказала женщина. – Да, слышала. – Скорее всего, ему не понравятся ваши вопросы. – Очень может быть, – согласилась Этли. – Он здесь живет постоянно? Я не смогла это выяснить. – Тони приезжает и уезжает. А еще он не слишком вежлив со мной: называет меня оскорбительными именами и мочится на мои цветы. И мне не нравится то, как выглядят его друзья. Прежде здесь был хороший микрорайон, но теперь все изменилось. Остается лишь надеяться, что моей жизни ничего не будет угрожать. – Благодарю вас, – сказала Пайн. – Не благодарите. Парень опасен. Будьте осторожны. – Так и сделаю. – Пайн вернулась к входной двери и снова постучала. – Энтони Винченцо? – позвала она. Никакой реакции. Одна, две, три секунды. Потом что-то начало происходить. Сразу много чего. Задняя дверь распахнулась. И вновь знакомые звуки: топот убегающих ног. Люди постоянно от нее убегают. И на то есть причины. Однако у Пайн имелся серьезный повод ему помешать. Этли перепрыгнула через перила крыльца – и тут только женщина подняла голову от своего рукоделия. – Достаньте мелкого мерзавца, – сказала она, и на ее морщинистом лице появилась улыбка. Ботинки Пайн коснулись асфальта. Через пять шагов она уже набрала полную скорость. Вдох через нос, выдох ртом. Руки и ноги будут работать автоматически. Впереди мелькнули удалявшиеся голубая рубашка, чуть более светлые джинсы и потрепанные белые кроссовки. Пайн побежала быстрее, но расстояние не сокращалось. Тони Винченцо был на десять лет моложе и явно быстрее, даже с учетом длинных ног Пайн. И ему помогал страх, который делает медленных быстрыми, а слабых – сильными. А еще страх превращает трусливых в отважных, в особенности если у них нет другого выхода. – Тони, я лишь хочу с тобой поговорить, ничего больше! – прокричала Этли между вдохами. Винченцо побежал быстрее. Ублюдок был настоящим олимпийцем. Ей потребуется автомобиль, чтобы его догнать. Вот дерьмо… Пайн огляделась, пытаясь отыскать возможность сократить путь, чтобы поймать Тони. Она даже подумала, не достать ли ей пистолет, чтобы сделать предупредительный выстрел и напугать мерзавца, заставить его бежать еще быстрее, споткнуться или напороться на что-нибудь и упасть. Этого будет достаточно. В самый последний момент она заметила движение справа. И получила удар. Покатилась по земле, сознательно продолжая движение, мгновенно оказалась на ногах, в глубоком приседе с «глоком» в руках, направленным на мужчину, который сбил ее с ног. Вот только он сам уже направил на нее ствол. – ФБР! – рявкнула Этли, вне себя от ярости. – Бросайте оружие! Немедленно! – Военная полиция! – рявкнул в ответ мужчина. – Опустите оружие. Немедленно! Несколько долгих мгновений они молча смотрели друг на друга. Мужчина был стройным, шесть футов и три дюйма ростом, около двухсот фунтов тренированных мышц, и Пайн сразу его узнала. Она быстро заморгала, словно надеялась, что он окажется кем-то другим. Не вышло. Этли опустила оружие. – Пуллер? Джон Пуллер убрал свой пистолет «М11». Он выглядел таким же ошеломленным. – Пайн? Тони Винченцо давно скрылся из виду. – Проклятье, что ты здесь делаешь? – спросила она. Пуллер посмотрел мимо нее, в ту сторону, где скрылся Тони. – Пришел, чтобы произвести арест.