Никто ему не ответил. Марк пожал плечами, включил музыку, мгновенно наполнившую все пространство джипа басами, и повернул ключ зажигания. Все сорок минут дороги никто не проронил ни слова. Да и это было бы практически невозможно, учитывая, что Марк предпочитал музыку тяжелую и, желательно, как можно более громкую. И если молодежь ее была в состоянии оценить, то вот Петра она, похоже, не очень устраивала. Поэтому прибытию в лагерь он обрадовался больше других. И потому что появилась возможность выбраться из машины, и из банального интереса. Возможно, Марку и не стоило пускать нерезидента Нижних Земель в лагерь, но сейчас он об этом не думал. Да и зачем ему об этом было думать? Ведь он всего лишь обермейстер Третьего децерната, а не какой-то умный чувак из правительства. Шлагбаум опустился, стоило джипу проехать пропускной пункт. Матс уже ждал их — словно стоял на улице с того самого момента, как Марк позвонил ему в последний раз. Первым из машины вылез Марк, следом за ним — Петр. Парни отчего-то замялись и не спешили выходить. — Если бы у меня в руках было бы что-нибудь, я бы тебя этим обязательно отпиздил, — дружелюбно сообщил Марк. — Ты рехнулся? Матсу пришлось немного наклониться, чтобы обнять Марка и от души постучать его по спине. Марк недовольно крякнул. Инструктор Матс Барт был двух метров роста, носил короткую бороду с усами и огромный жутко модный и дорогой свитер — и сам был в целом похож на оборотня больше, чем практически любой из его подчиненных. — Чего рехнулся? — переспросил он. — Борода, — пояснил Марк. — Она отвратительна. И какого хера ты выпустил их в такой ситуации? Матс что-то неуверенно пробубнил, смотря куда угодно, лишь бы не на Марка. Он успел рассмотреть, что все трое отпускников, живые и относительно здоровые, сидят в машине. Что у него гость, который, во-первых, тоже оборотень, а во-вторых, совершенно незнакомый ему, Матсу, оборотень. Это не могло его не возмутить и даже оскорбить. — Марк, — с мягкой угрозой протянул он, — кто это и почему я о нем ничего еще не знаю? Марк ухмыльнулся и повернулся к Петру, явно неловко себя чувствующему под таким пристальным вниманием со стороны инструктора лагеря. — Петр Новак — наш коллега из Херцланда. Да, как ты можешь догадаться, он… — Медве-е-едь, — восхищенно перебил его Матс, мгновенно теряя интерес и к Марку, и к своим подопечным. — Иди, отведи ребят к медикам и скажи, что я потом приду давать им люлей. Матс глыбой надвигался на Петра, Петр смотрел то на Марка, то на джип в надежде на помощь, но помощи ждать было неоткуда. — Вы не бойтесь, Петр, — сообщил Марк из-за плеча Матса, — он дружелюбный и неопасный. Я после медпункта буду на стадионе, если что. Марк подошел к джипу, оставив херцландского коллегу на растерзание общительному и дружелюбному Матсу, и постучал в окно костяшками пальцев. — Вылезайте, пациенты, свежий воздух полезен для здоровья. Один за другим оборотни потянулись из машины. В медпункте их уже ждали. Марк потянул носом неприятно знакомый воздух — ему частенько доводилось бывать в этом месте прежде. Когда-то — лечить собственные вывихи и переломы, когда-то — притаскивать других. В обучении оборотней не было ничего простого или красивого. А вот опасного и отвратительного — с избытком. Медики тут же уволокли Макса куда-то, мимоходом попросив передать шоколадную медаль тому, кто наложил ему бант — Марк кивнул, пообещав обязательно это сделать. Каспар с опухающим носом остался сидеть в кабинете, ожидая, когда на него обратят внимание. И только Мак, демонстрирующий полную целостность тушки, отвертелся от обследования. Выглядел он в самом деле живее всех живых. — Ну, я пошел тогда, — Марк покрутил шеей с отчетливым хрустом. Мак посмотрел на него с интересом. — Куда? Марк ответил ему поднятыми бровями. — Я тоже пойду на стадион к остальным. Я все слышал, — пояснил Мак, показывая на свои слегка оттопыренные уши. В правом у него блестел небольшой камушек — видимо, Мак развлекался теми же способами, что и Марк в свое время. А что, мол, будет, если оборотню с его бешеной регенерацией проколоть ухо? А то и будет: теперь серьгу можно было оторвать только с половиной уха. — Подслушивать нехорошо, — занудно протянул Марк — и сам себе удивился. Занудство — это было по части Бернара, или Агнешки, или Джейка, но причем тут сам Марк, постоянный объект этого самого занудства? Ведь с ним все было не так: и одет не по форме, и связи беспорядочные, и телефон на совещании не ставит на беззвучный режим. А теперь еще и занудствует. — Ладно, — махнул рукой Марк. — Пойдем. На стадионе, который мог бы принадлежать небольшому футбольному клубу, были, как и прежде, выставлены тренажеры и полоса препятствий и расчерчена беговая дорожка. Марк с Макрм поднялись на единственную небольшую трибуну, предназначенную для тренеров. Марк сел, с интересом следя за волками, мечущимися по полосе препятствий — он морщился, когда один или другой цеплялся шерстью за проволочные заграждения, и без того сплошь увешанные шерстяными клоками. Марк отлично помнил это ощущение — колючая проволока была самым нелюбимым его препятствием. Но ему, в отличие от обучающихся в лагере, было необязательно проходить их все. — Обращенные? — полувопросительно заметил Марк, наблюдая за тем, как светлый волк забирается в трубу, а другой — совершенно черный — бежит по этой трубе, напрочь игнорируя необходимость следовать правилам. Как следствие, он оказался у выхода из туннеля быстрее и встретил товарища радостно оскаленной пастью. — Это хорошо, — заметил Марк в воздух, хоть и понимал, что Мак внимательно его слушает. — Если главное — прийти раньше, то зачем лезть в туннель? Некоторое время волки мутузили друг друга, валяясь в песке, отчего оба стали примерно одного цвета. Третий волк, заметно крупнее остальных, раз за разом преодолевал одно и то же препятствие: отходил, разбегался и прыгал. Затем — с другой стороны. Иногда у него это получалось, иногда — нет. Тогда он цеплял лапами верхнюю перекладину и кубарем летел вниз. Каждую неудачу Марк встречал недовольным сопением. Каждую новую попытку — довольным вздохом. Всего их было в лагере шестеро, это Марк точно знал: трое урожденных и трое обращенных. Все местные — стало быть, все волки. Именно поэтому для него стало неожиданностью появление еще одного оборотня. Огромный кот, мохнатый, как паллас, и длинный, как рысь, в три прыжка взбежал на одно из препятствий и прыгнул вперед, в направлении трибун. — Это что еще за покемон? — поинтересовался Марк, наблюдая за тем, как кот неспешно отряхивается от пыли и рысит в их сторону. — Это? — уточнил Мак. Судя по улыбке, ему понравилось слово «покемон» в отношении этого оборотня. — Это друг Матса с юга. У него такое длинное имя, что мы называем его просто Кот. — Ах вот оно что, — протянул Марк. — Тогда ясно. О Друге-Матса-С-Юга он слышал еще во времена их первой «смены» в лагере. Кот в самом деле был хорошим другом Матса и большим любителем встревать в неприятности. Впрочем, Матс и сам не был пай-мальчиком. Но лично Кот и Марк никогда не встречались. Марк вообще никогда не встречал южных оборотней-котов. Он спустился ниже и остановился о самой изгороди, отгораживающей трибуну от стадиона. Кот оперся лапами на изгородь с другой стороны. Спустя несколько долгих мгновений перед Марком стоял уже человек. Немногим его старше, с растрепанной модной прической — он пальцами зачесал пыльные слипшиеся волосы назад, и стало ясно, что в этой небрежности есть своя задумка. И ему, в отличие от Матса, небольшая бородка все-таки шла. — Так вот кто источник этого зла, — Марк покрутил пальцем у своего подбородка, имея в виду бороду. — Значит, Кот? Кот согласно моргнул. — Ну, вообще-то, мое имя — Альваро Кабрера Торо, — спокойно заметил он. — Но можно и Кот. — Одно имя я в состоянии запомнить, — хмыкнул Марк. — Альваро? — Альваро, — согласился южанин и протянул руку. — Марк?.. — Марк Леджервуд, — Марк пожал протянутую через изгородь руку. Рукопожатие у Альваро было сильнее, чем могло показаться. — Наслышан. — Взаимно, — ответил Марк. — Ну, я тогда пойду, — вклинился Мак и быстро исчез в направлении раздевалки. — Я тоже, пожалуй, продолжу, — сказал Альваро. — Я только поздороваться и спросить, как там наша мелочь. — Мелочь в порядке, — ответил Марк. — Мы останемся на ужин, если что. Альваро кивнул и скрылся за изгородью. Урожденные оборотни обращались несколько быстрее, да и со стороны наблюдать за этим было немного эстетичнее. Но совсем немного. Альваро был обращенным — и плевать ему было на то, приятно кому-то за ним наблюдать или нет. Но и это не мешало ему рисоваться перед Марком, который с чисто исследовательским интересом наблюдал, как человеческое тело перестраивается в кошачье. — Херня какая-то, да? — вдруг раздался голос рядом. — Никогда бы не пожелал уметь лизать свои яйца. Марк вздрогнул. Хотя бы потому что он не услышал — и не почувствовал — ничьего приближения. Это было и неприятно, и стремно. Но хуже было то, что его собеседник был уже полтора года как мертв. — Мать твою, Лукас! — выдохнул Марк и протянул руку, чтобы ухватить того за плечо. — Ну, ну, полегче, инструктор! — Лукас отошел от него на несколько шагов. — Или как вас теперь звать? Оберме-е-ейстер? Говорил он, как и до смерти, с небольшим северным акцентом — как говорят на границе между островами Нижних Земель и Херцланда. Вообще-то Лукас был четвертым участником первого потока оборотней, которых обучали Марк и Матс. И так уж вышло, что он был мертв. Тот момент был переломным: на самых высших инстанциях решался вопрос, может ли существовать их лагерь, хотя к инструкторам не было никаких претензий. Они были совершенно ни при чем. И Лукас, похоже, это тоже знал, что никак не помешало ему поселиться в качестве призрака в лагере. Это было отчасти даже полезно. Он не мог уйти далеко, так что был вынужден заделаться кем-то вроде помощника тренеров — и правой рукой Матса.