Створка закрылась. Я прислонился к Рикке и прошептал. — Можешь больше не притворяться. Теперь он не услышит. Она тихо выдохнула, расслабив ладонь, — все это время она сжимала мою руку. — Я не знала. Ну да, я и не рассказывал им с сестрой о своем прошлом. И о Литане она слышала впервые. — Это в прошлом. Очень, очень далеком, тысячу лет назад. Лучше отдохни, лететь еще долго. Она послушно закрыла глаза, но сон ей уже не шел. Поерзав, Ширасаги снова уставилась в иллюминатор — мы пролетали каскады солнечных панелей и ближние лепестки Гелиона. — Мы ведь тоже можем не вернуться из Бездны на этот раз. «Мы»… не было речи о том, что они с сестрой откажутся. Они уже всё решили для себя. Я мягко сжал ее дрожащие пальцы. — Вернемся. Чего бы мне это ни стоило. — Можешь не пытаться меня утешить, я все понимаю, — она сдержанно улыбнулась. — На этот раз у нас шансы мизерные. Ваш Вседержитель — это не Шварцен и даже не Император. Теперь я понимаю, почему матушка тренировала нас с сестрой до изнеможения. Вот на такой случай. Рикка снова посмотрела наружу: вдали медленно проплывали фантастические красоты Гелиона. Чужого ей мира. — Мы можем не вернуться. Но если помечтать, если вдруг получится… Рэйджи, что ты будешь делать, когда все закончится? Хоть она и не смотрела на меня, но я точно знал — слушала очень внимательно. — А ты? Всё так же хочешь восстановить клан Ширасаги? Она коротко кивнула. — Угу. Матушка и господин Рюэн были добры ко мне, но своей в клане я не стану. А быть всю жизнь лишней — я не согласна. Рикка снова сжала мою ладонь и продолжила. — Хочу вернуть наш дом. Хочу, чтобы во дворе развевались наши знамена, а в главном доме шумели слуги и смеялись дети. Она выдавила горькую улыбку. — Я наивная, да? Сама знаю, что прошлого не вернуть, и никогда уже не будет так, как раньше. Не всем мечтам суждено сбыться. Но черт возьми… я не хочу стать последней Ширасаги. — И не станешь, — я коснулся её бедра. — Слово бога. Она молча отвернулась к иллюминатору, но я заметил, как на ее щеках заиграли ямочки от совсем другой улыбки. * * * Мы вернулись к темноте — наш сегмент Гелиона начала закрывать тень от второго лепестка, проходящего перед солнцем. Смена времени суток была еще одним шедевром, созданным Мелитаной. Мы вернулись на виллу, и пока я приводил в порядок энергомеч, Рикка успела убежать в душ. Комнаты у нас были раздельные, но не сговариваясь, мы выбрали одну общую большую спальню с огромной кроватью. Я сел на пол у изножья, приняв позу концентрации, и закрыл глаза. Астральное тело изменилось до неузнаваемости. То ли повлиял контакт со светилом, то ли слияние магического потока и сомы, но привычной картины я не увидел. Мои сфироты были оплетены тонкой сетью голубых канальцев, словно каркасом, корневой системой огромного древа. А внутри ровно светились шесть шаров, четыре из которых были изъедены черной эрозией. Уродливые трещины тянулись наверх, к сфироту разума, но пока он был чист. А над ним, светясь как маленькая звездочка, вовсю рос последний, седьмой Сфирот Света. Тонкие ажурные канальцы заполнили уже половину объема черной дыры. Половина… немыслимо быстро. Путь, который в нормальных условиях занял бы пятьдесят лет, я проскочил за каких-то несколько дней. Что повлияло? Магия? То, что однажды уже создал седьмой сфирот? Близость астральных источников? Всё вместе? Так или иначе, Сфирот Света был завершен наполовину. А значит, его мощь уже была мне доступна. Сила предвидения. Возможность постичь суть вещей. Яснознание. То, что делает бога в привычном понимании самим собой. То, что помогло мне раскрыть замысел Вседержителя и узнать его планы на мой мир. Но даже его не хватило, чтобы увидеть всей картины. Колоссальная игра, затеянная им после моего появления. План Мелитаны. Игры высших богов. И тайна Бездны. Привычным усилием я направил сому к седьмой сфере: перед глазами вспыхнули линии вероятностей, миллионы картин возможного будущего пронеслись во всех красках и цветах. Вероятности будущего выстраивались в одну линию. Пока еще неясную, неопределенную. Я попытался заглянуть глубже, но голову пронзила боль, выбивая меня из астрала. Резко вдохнув, я открыл глаза: у кровати застыла Рикка, стиснув краешек ночной сорочки. — Ты в порядке? — осторожно спросила она. Я скользнул взглядом по ее хрупкой фигурке, едва прикрытой тонкой тканью. Свет, идущий из ванны, эффектно подсвечивал её блестящие волосы, едва касавшиеся плеч. Белоснежная кожа порозовела, а на щеках играл едва заметный румянец. Натянув хищный оскал, словно тигр при виде добычи, я поднялся на ноги. Тело мгновенно наполнилось жаром. Лучшие мои жрицы в расцвете своей красоты и рядом не стояли с юной Ширасаги. В памяти пронеслись картины с ее обнаженным телом, выгнутой от удовольствия спиной, её жарким шепотом и стонами. Я уже овладел ей однажды, и с удовольствием сделал бы это снова. Заметив мой плотоядный взгляд, она робко прикрылась и потупила взгляд. — Эм, уже глубокая ночь, нам надо выспаться… ой! Я быстро подхватил ее на руки и понес на кровать. Жар нагого тела под тканью обжигал не хуже светила Гелиона. Рикка затаила дыхание, но рукой я чувствовал, как бешено колотится ее сердечко. Уложив ее, я неспешно распустил завязки сорочки и распахнул ее. Священная нагота ее тела магнитом тянула к себе. Девушка стиснула ноги и стыдливо прикрыла ладонью исчерченный шрамами пах. Раздался ее жаркий шепот. — Я не против, правда… просто не хочу, чтобы ты видел это снова. Она отвела взгляд. — Что ж, малышка, с этим я и хотел тебе помочь. Мой палец мягко лег на ее бок и скользнул по тонкому белому шраму. Сома, пройдя через сфирот жизни и энергии, поднялась сфироту контроля и потекла к руке. Из-под пальцев полился мягкий золотистый свет. Проведя пальцем, я убрал руку — от шрама не осталось и следа. — Вот так… и здесь тоже. И здесь. Мои руки заскользили по ее бокам, очерчивая каждый холмик и ложбинку. Покраснев от воздействия, кожа расцветала алыми пятнами. Мягко перевернув красавицу на живот, я стянул с нее остатки ткани и принялся за спину. Рикка до скрипа стиснула простынь пальчиками, и, кажется, даже вцепилась зубами в подушку, сдерживая стон. — Я знаю, что немного жжется, потерпи. — Н-не жжется… — вырвалось у нее на выдохе. — П-просто… хнн! Её стон отдался приятной дрожью в пальцах. Я же продолжил свое дело: пальцы стирали один шрам за другим, оставляя после себя гладкую розовую кожу. Они, словно жуткая летопись пыток на ее теле, лучше слов рассказывали об изуверствах Шварцена. Ему было дело до всего, и рука доктора не дрогнула, когда он наживую резал тогда еще маленькую девочку. Почки и селезенка, печень, спинномозговая жидкость, спинной мозг — он залез везде. Но больше эта книга пыток не откроется никому. Я был последним читателем. И с великой радостью стирал каждую букву с изящного тела Ширасаги. Тщательно обработав её крепкие ягодицы, я повернул девушку обратно на спину и скользнул к паху, как она мягко взяла меня за руки, останавливая. По щекам Рикки бежали слезы. — Прошу, перестань… оставь мне хотя бы эти шрамы. — Зачем? — Пусть будут, чтобы я всегда помнила о том, что потеряла. Я знал, что она не про то, что ей вырезал Шварцен ради приживления ядра нуэ. Она говорила о своей семье. Мой палец мягко лег ей на губы. — Твои шрамы навсегда останутся вот здесь, — палец коснулся ее лба, поле чего скользнул к груди — И вот здесь. Но я не позволю им остаться на твоем теле. — Рэйджи! Она дернулась в порыве обнять меня, но я мягко вернул её на постель и руки продолжили свое дело. От узенькой талии — вниз, по полным бедрам и до кончиков пальцев на ногах. Огладив ножки, ладони вернулись вверх и легли на холмик лобка, словно заключили в любящие объятья. Рикка вздрогнула и сжалась.