– Хорошо, я согласна, можете на меня рассчитывать. Я воспользуюсь экстренной связью с редакцией и получу разрешение на публикацию, а потом свяжусь с коллегами. Меньше чем через полчаса ваш ролик разойдется по СМИ, его покажут даже в утренних новостях. Будем надеяться, что вы не ошиблись, и это нарушит планы Лучина. – Уверена, что руководитель аппарата белорусского правительства скоро выдернет его из постели. Он уже смотрит наш ролик. Когда вы переговорите с коллегами, позвольте себе немного отдыха. Завтра нам предстоит большая работа. Спасибо. Зал видеоконференций. Соединение прервано. * * * 23:45, Минск, Окрестина Дубинка со свистом рассекла воздух и нанесла новый удар. На сей раз по почкам. Спина, живот и бедра превратились в сплошной синяк, штаны покрылись пятнами крови. Роман с воплем подскочил, а потом его тело тяжело осело на табурет. Софья, привязанная за руки к спинке стула в углу, по-звериному завыла. Слезы скапливались в уголках глаз, веки опухли, глаза покраснели от злости и беспомощности. Роман медленно поднял руку, показывая, что сдается. – Вы могли бы избавить нас от бессмысленных страданий, – со вздохом сказал агент. Он протер очки маленьким шелковым платочком и снова водрузил оправу на нос. С улыбкой застегнул пиджак, смахнул с плеч пылинки и подошел к столу, пододвинув к Роману распечатку. – Ну вот, – произнес он дружелюбно. – Это было не так уж сложно, теперь осталось только поставить подпись. – Обещаете, что пощадите Софью? Она тут ни при чем… – прошептал Роман. – За кого вы нас принимаете, молодой человек? Девушка – гражданка другой страны, а мы живем в правовом государстве. Ладно, давайте заканчивать, поздно уже, нам обоим нужно отдохнуть. Завтра вы приведете себя в порядок и признаетесь в своих преступлениях на камеру. Я приложил все усилия, чтобы не повредить ваше лицо, и очень рад, что не напрасно, – добавил агент, доставая из кармана ручку. * * * В полночь Роман подписал признательные показания, которые ему даже не дали прочитать. Агент поаплодировал ему и вызвал двух надзирателей. Долгий вечер наконец закончился. Романа подняли за подмышки и отвели в камеру на Окрестина. Софью сопроводили в другое здание, где отбывали заключение женщины. Глава 11 Вторник, 11:58, Вильнюс, «Хилтон» Дженис действовала по составленному Коллинзом плану. Она переоделась в костюм, который кто-то оставил для нее в гардеробе номера. Строгое прямое черное платье, поверх него – белый фартук и, наконец, короткая форменная куртка. В карманы она положила смартфон, пачку сигарет и паспорт, с которым в путешествиях не расставалась, а на ноги надела черные балетки. И, сделав глубокий вдох, приступила к первому этапу авантюры, в исходе которой теперь сильно сомневалась. Ключ-карта, перезаписанная Витей, обманула считыватель служебного лифта. Оказавшись в подвале, Дженис пошла по длинному коридору, ведущему к разгрузочной зоне. Встретившийся ей по пути рабочий поздоровался с ней, и она, как ей и советовал Коллинз, кивнула ему с легкой улыбкой и прошла мимо. Фургон прачечной еще не приехал. Дженис инстинктивно почувствовала, что где-то над ней висит камера наблюдения, но проверять не стала, чтобы на записи не было видно ее лица. Подумала, не выкурить ли сигарету, не увидев запрещающей таблички или знака, но все-таки отказалась от этой идеи, чтобы не рисковать попусту. Далеко не впервые за свою карьеру Дженис прочувствовала на себе относительность времени. Пять минут ожидания показались ей вечностью. Наконец послышался гул мотора. Перед выходом перпендикулярно зданию припарковался фургон, номер соответствовал тому, который ей было велено запомнить. Водитель не обратил на нее внимания. Он открыл задние двери, вывез тележку с чистым бельем и ушел внутрь, оставив двери открытыми. Дженис пробралась в фургон и стала ждать. Через пару минут ей пришлось сесть на корточки и забиться вглубь, чтобы хватило места для тележки с грязным бельем. Фургон выехал с парковки. Дженис, сидевшую прямо на полу, мотало на каждом повороте, и она с руганью цеплялась за что попало. Но мысль о том, как Эфрон отреагировал бы, увидь он ее акробатические номера, вызвала у нее улыбку. Через пятнадцать минут машина остановилась, и Дженис услышала стук по перегородке. Она осторожно открыла боковую дверь и выбралась наружу. Перед кафе дежурил мальчик, на вид не больше десяти лет. Он показал Дженис, что ей нужно войти внутрь. Зал был почти пуст, на высоких табуретах за стойкой завтракали несколько посетителей. Светлана ждала журналистку в кабинете в дальнем конце кафе. Увидев ее, она встала. – Мне очень жаль, что вы проделали долгий путь напрасно. Наши надежды рушатся. Вчера вечером Романа арестовали. Они отправили его на Окрестина, в ту же тюрьму, где держат моего мужа. – Я знаю, и, поверьте, мне тоже очень жаль. – Тогда зачем вы приехали? – Чтобы сдержать слово. Я обещала Роману приехать в Минск и передать данные вашим друзьям. – Но он не может вам их отдать, значит, в Минске вам нечего делать. – Как он сейчас, вы что-нибудь знаете? – Не напрямую, и у меня нет иллюзий насчет его участи. Сегодня утром мне звонил его отец. С ним связалась одна из стюардесс, летевших тем рейсом. У нее было какое-то сообщение для него. – Какое именно? – Не знаю, я не доверяю телефону. Но отец Романа не понял, почему оно было адресовано его жене: мать Романа давным-давно умерла. Дженис глянула на Светлану исподлобья. – И он вам это сказал по телефону, который, вероятно, прослушивается? – Ну я же не вчера родилась… Я ответила ему, что Роман, должно быть, думал о матери перед арестом, и положила трубку. – Где он живет? – В Вильнюсе, неподалеку отсюда. Официантка принесла им кофе и положила на стол меню. Но Дженис была настолько погружена в свои мысли, что едва это заметила. – Тогда он в опасности, – заключила она. – Мне необходимо узнать, что Роман ему написал. Мы можем с ним встретиться? Светлана кивнула. Вытащив из сумочки ключи, она протянула их Дженис. – Возьмите мою машину, я напишу вам адрес, это правда совсем рядом. – Он же меня не знает, с чего ему мне доверять? Но я не хочу, чтобы вы ему звонили. Лучше отвезите меня к нему, – попросила Дженис. – Это плохая идея. Вы считаете, что отцу Романа угрожает опасность из-за одного звонка, но мой визит сделает ему только хуже. – За вами следят? – Думаете, мы стали бы предпринимать столько мер предосторожностей ради этой встречи, если бы я не была в этом уверена? В моей квартире осталась похожая на меня женщина, чтобы ее силуэт видно было в окно. В самом начале я всюду видела агентов КГБ, по дороге в школу, в магазин, когда везла детей погулять в парк… Лучин согнал сюда своих приспешников, чтобы запугать меня и напомнить, что я должна молчать. И я молчала, с тех пор как мы сюда приехали, я ничего не сказала. Теперь я замечаю их реже. Но страх никуда не делся. Я боюсь не за себя, а за Николая. Если я сойду с намеченного ими пути, он за это заплатит. Я просто хочу, чтобы мой муж оказался на свободе и дети снова увидели своего отца. Женщина закрыла лицо руками. Она рыдала. – Именно поэтому я и здесь, – тихо сказала ей Дженис. – Да, но теперь Роман под арестом… Дженис пересела поближе к Светлане и молча обняла, утешая. Светлана взяла со стола салфетку и промокнула слезы. – Простите меня. То, что случилось с Романом и Софьей, ваш приезд… Я совершенно потеряна. – Как вам кажется, вы в состоянии отвезти меня к отцу Романа? Должен же быть какой-то способ встретиться с ним в безопасном месте? – Думаю, да. В конце концов, особого выбора у меня нет, я должна вам помочь. Вы взяли с собой телефон? Дженис разблокировала свой смартфон и протянула его Светлане. Та набрала номер, произнесла несколько фраз по-белорусски и вернула телефон владелице. – Он будет ждать нас в церкви, куда я часто прихожу помолиться, это самое безопасное место. Поехали. Женщины встали, официантка открыла дверь на кухню и кивком дала понять, что путь свободен.