– Из кухни можно выйти в переулок за рестораном, – объяснила Светлана. – Когда окажемся на улице, сразу садитесь в машину и ложитесь на заднее сиденье. Дженис ужасно надоело ездить в неудобных позах, но тут уж ничего не поделаешь. Машина тронулась. Несмотря на то что Светлана постоянно поглядывала в зеркало заднего вида, водила она не так резко, как водитель фургона. Десять минут спустя она припарковалась перед православной церковью в неовизантийском стиле. – Можно мне выпрямиться? Светлана осмотрелась. На улице никого, ни единой машины поблизости. Колокольня Никольской церкви устремлялась в синие небеса, фасад купался в лучах яркого зимнего солнца. Женщины поднялись по ступеням и вошли в храм. Они молча прошли до середины нефа. В полумраке послышалось покашливание. Сидящий на скамейке в полном одиночестве мужчина поманил их к себе. Дженис представилась, он пожал ей руку и тихо заговорил на безупречном английском: – Роман написал какую-то бессмыслицу. – Можно, я прочитаю его письмо? – спросила Дженис. – Да, вы ведь ради этого и приехали, – ответил мужчина, доставая листок бумаги из кармана куртки. Дорогие родители! Я не смогу к вам приехать, как надеялся, и, боюсь, вернусь нескоро. Хочу попросить вас об услуге. Помните моего старого друга Ямми? Мама, ты часто меня привозила к его дому после полудня и сигналила, воспроизводя свой любимый мотив, чтобы он открыл нам дверь башни. Перед отъездом я оставил у него свою собаку, нужно ее забрать. Ямми не может за ней долго ухаживать. Пусть Флопи поживет у вас до моего возвращения. Я обещал Ямми, что заплачу ему за корм. Мы посчитали, что он обойдется ему в 540 рублей, и ни рублем больше. Отдайте ему эту сумму и позаботьтесь о Флопи ради меня, вы же знаете, как я его люблю. Свяжусь с вами, как только смогу. Не беспокойтесь обо мне. Люблю вас, Роман – Мать Романа умерла пять лет назад, а собаки у него никогда не было. Не представляю, что все это значит. Может, они передали эту записку стюардессе, чтобы дать мне знать, что он жив, а может, Романа накачали наркотиками и он написал этот бред. – А почерк точно его? – Да, в этом я уверен. – Не думаю, что его накачали наркотиками в полете, стюардесса заметила бы, что с ним что-то не то, и сказала бы вам. Она ничего вам не говорила об обстоятельствах, в которых он доверил ей эту записку? Глаза отца Романа заволокло слезами. Он вытер их тыльной стороной ладони. – Она сказала, что, когда самолет развернули, Роман подозвал ее и объяснил, в какой ситуации они с Софьей оказались… Он описал, что их ждет по прилете в Минск. Роман умолял ее о помощи… Стюардесса поклялась, что не могла ничего сделать. Тогда Роман попросил ее как можно скорее передать мне эту записку. Ночью самолет вернулся в Вильнюс. Должно быть, она почти не спала – чтобы сдержать слово, она приехала ко мне в семь утра. – Вы не заметили, у нее был акцент? – Нет, даже не знаю. Я в Литве всего пару лет и недостаточно хорошо владею языком. Кстати, мы вообще говорили по-английски, и она быстро ушла. Она была явно потрясена случившимся. – Она ничего больше вам не рассказала? – спросила Светлана. – Ничего такого, чего бы вы не слышали в новостях. Как только самолет остановился, в него ворвались вооруженные до зубов агенты КГБ. Они выгнали всех на улицу и тщательно обыскали самолет. Должно быть, хотели придать правдоподобия истории про бомбу. А потом согнали всех в зал. Через несколько часов самолет со всеми пассажирами, за исключением четверых, отпустили. – Вашего сына, его спутницы и агентов КГБ, – со вздохом уточнила Светлана. – Именно. И я уверен, что стюардесса не врала. Во всяком случае, на агента КГБ она совсем не похожа, – закончил отец Романа. – Не думаю, что агенты КГБ чем-то отличаются от обычных людей, – заметила Дженис. – Увы, то, что вы нам рассказали, никак не проясняет сообщение Романа. Вы не знаете, кто такой этот Ямми? – Хм, мне это имя кажется знакомым, – вмешалась Светлана. Глаза отца Романа загорелись. – Постойте! Ямми – это не имя, это марка. Когда Роман заходил ко мне вечером без предупреждения, он приносил еду на ужин, все время одно и то же. И на пакетах было написано «Ямми», я почти уверен в этом. Дженис схватила телефон и набрала в навигаторе название «Ямми» латинскими буквами. – Да, вы все правильно вспомнили. «Ямми» – это сеть ресторанов фастфуда. Но мы не сильно продвинулись, в Вильнюсе их семь. – А Флопи? – спросила Светлана. Дженис снова взяла записку и перечитала ее. – Роман прекрасно осознавал, что делает, когда это писал. Он боялся, что записка попадет в дурные руки, и поэтому зашифровал ее. Какой из этих ресторанов ближе всего к его дому или офису? – Вот этот. – Светлана ткнула пальцем в перекресток на экране смартфона. – Но я не знаю, о какой башне идет речь, нужно туда поехать. – Допустим, это то самое место, а что дальше? – спросил отец Романа. – Вы скажете, что вы отец Романа и пришли за его собакой, – предложила Дженис. – Это полная чепуха, у него нет собаки… Да и я никогда не видел собак в ресторанах фастфуда! Дженис перечитала слова Романа вслух: – Ямми, собака, башня, пятьсот сорок рублей… – Почему рублей? – спросила Светлана. – В Литве давно евро. – Уже больше часа, вероятно, в это время дня начинается рабочая смена у человека, которого подразумевает Роман. Надо ехать, – сказала Дженис. – Хорошо, допустим, мы найдем этого человека, но мы же не знаем, что у него спрашивать, – проворчал отец Романа. – Об этом подумаем по дороге, – решила Дженис. Они выехали на двух машинах по разным маршрутам, чтобы не вызвать подозрений в случае, если за Светланой будут следить. Дженис села в «пежо 208» отца Романа, а Светлана – в свою «дачию». В 13:45 «пежо» припарковался перед ресторанчиком фастфуда. Светлана несколько раз поменяла направление, объезжая вокруг домов, чтобы убедиться, что за ней никто не следит. Она тоже припарковалась, заглушила двигатель, вышла из «дачии» и села на заднее сиденье «пежо». – Я вижу сотрудника за стеклом, но никакой шавки там нет, – хмыкнул отец Романа. – Ну да, мы уже поняли, что собаки у вашего сына не было! – откликнулась Дженис. – Тогда какого черта мы сюда приехали?! – взорвался мужчина. – Затем, чтобы выяснить, о чем речь, – вмешалась Светлана. – Не ругайтесь, посмотрите лучше на ту сторону улицы: там башня. Мы точно приехали, куда нужно. – Тогда я пошел, – сухо ответил отец Романа. Он хлопнул дверью «пежо» и пошел к ресторану, сунув руки в карманы. Женщины следили, как он заходит, обращается к сотруднику, протирающему столы, – разговор продлился недолго – и возвращается к машине. Сев за руль, он повернулся к Дженис с торжествующей улыбкой: – К счастью, от того, что выставляешь себя на посмешище, умереть нельзя, а то бы я скончался на месте. – То есть? – Он продает сэндвичи, а не животных и не знает никакого Романа… принял меня за старого психа. – Не такой уж вы и старый, – парировала Дженис. Она озадаченно развернула листок, сфотографировала записку на телефон и переслала Вите, надеясь, что он быстро ответит. Что он и сделал – через мгновение раздался звонок из Киева. – Тебе полегчало? – спросил ее друг. – Пока нет, – откликнулась Дженис. – Однако же утром все прошло хорошо, я следил за тобой со своего компа. Что за абракадабру ты мне прислала? – Надеялась, ты меня просветишь. Она сообщила ему, что сидит в машине с двумя людьми, которым полностью доверяет, и сейчас переключится на громкую связь, чтобы они тоже его слышали. А потом объяснила ему ситуацию и что они зашли в тупик. Витя всегда обожал загадки, особенно если их приходилось разгадывать перед благодарными слушателями. – Перешли мне свои координаты, с ключом 5 и 8, ты знаешь, о чем я. Дженис открыла карту и посмотрела широту и долготу места, где они стояли. Она умножила координаты на 5 и на 8, а потом переслала их Вите.