— Я знаю, что так и было. Мы не говорили о том, что случилось с Лирикой после того, как я попросил его привезти ее домой. Это было не то, что я хотел делать по телефону. В нашем кругу нужно было уметь читать между строк и слышать слова, которые на самом деле никогда не произносились. Он снова посмотрел на меня, его глаза были темными, а тон глубоким и серьезным. — Итак, у нас все хорошо? Я встретил его взгляд. — У нас все хорошо. Чендлер снова выпрямился и попросил принести еще пива. — Но, чувак, Линкольн Хант… Бросил на него пристальный взгляд. — Не здесь. — Я посмотрел через комнату и улыбнулся своему отцу, который наблюдал за нашим разговором с напряженным выражением лица, и снова взглянул на Чендлера. — В другой раз. Он взял свое пиво у бармена. — Понял. Я допил свое пиво и поставил бутылку на барную стойку. Бармен быстро откупорил крышку и протянул мне еще одну. Чендлер откинулся назад и оперся локтями на барную стойку позади себя, осматривая комнату. — Ты говорил с ней? С Татум, я имею в виду. — Нет. Пока нет. — Я оттолкнулся от барной стойки. — Собираюсь сделать обход, а потом мы пойдем. — Я улыбнулся ему. — И под «мы» я имею в виду, что мы пойдем разными путями, как только окажемся на улице. Чендлер усмехнулся в ответ. — Тебе нужно быть где-то еще? Я сделал длинный глоток пива, допил его и поставил пустую бутылку на барную стойку. — Вообще-то, да. ГЛАВА 13 Татум — Первая позиция, затем плие. — Я стояла, вывернув ноги и согнув колени. — Руки впереди, помнишь? Как будто ты держишь букет цветов. — Я расставила руки. — Теперь релеве. Эйвери споткнулась и вздохнула, сдувая упавшие из пучка волосы. В течение нескольких месяцев я работала с ней над ее уверенностью в себе, даже предлагала ей частные уроки. Эйвери была меньше других девочек, поэтому она изо всех сил старалась быть идеальной. Я слишком хорошо знала, что это такое — необходимость быть идеальной. Мне не нравилось, что она чувствовала себя не в своей тарелке. Иногда мне хотелось поднять ее, обнять и сказать, что размер не имеет ничего общего с талантом. Она может это сделать. — Все в порядке, Эйвери. Смотри. Следи за моей формой. — Я встала, держа спину прямо и высоко. — Видишь, как мои пятки стоят на полу? Эйвери кивнула, и остальная часть класса молча наблюдала. Я медленно согнула колени, пока они не сравнялись с кончиками пальцев ног, затем грациозно поднялась на ноги. — Теперь попробуй ты. Эйвери сделала глубокий вдох и подражала моим движениям. — Отличная работа. Теперь релеве. — Я поднялась на носочки. Весь класс захлопал, когда она последовала за мной, а затем прекрасно закончила в первой позиции. Ее улыбка озарила комнату, даже несмотря на отсутствие одного из передних зубов. — Прекрасно. Далее мы попробуем поворот бурре. Релеве. — Я приподнялась на носочки и выгнула руки дугой над головой. — Втяните живот хорошо и плотно. Если вы не можете балансировать с поднятыми руками, вы можете просто держать талию. — Я продемонстрировала, затем снова подняла руки. — Теперь маленькие шажки по кругу. Как будто вы ходите на цыпочках в рождественское утро, пока все еще не проснулись. — Я остановилась, чтобы посмотреть, как десять маленьких девочек поворачиваются по кругу на цыпочках, и улыбнулась. А потом замерла. Кто-то наблюдал, я почувствовала это в своих венах. Я оглядела студию и посмотрела в окна. Иногда я любила оставлять шторы открытыми во время занятий. Люди на тротуарах останавливались и смотрели с улыбками на лицах. Некоторые из них даже хлопали после мини-спектакля. Это не было осознанием, вызванным толпой зрителей. Это было что-то другое. Каспиан Донахью был близок. Я знала это. От предвкушения и адреналина по моей коже побежали мурашки. Несмотря на то, что не было никого, кроме обычного моря людей, текущих по тротуару, я знала, что это должен быть он. Никто другой никогда не вызывал у меня таких чувств. Четыре года и океан, разделявшие нас, не могли стереть силу, которую его присутствие имело надо мной. Всю свою жизнь я жаждала ощущать, что он рядом, с тех пор как была шестилетней девочкой, играющей в притворство на чужой свадьбе. Каспиан каким-то образом всегда был рядом, особенно в те моменты, когда мне казалось, что я нуждаюсь в нем. Пока он не исчез, когда это было важнее всего. За последние четыре года я научилась не ждать, когда он войдет в комнату или появится на каком-то мероприятии. Я приучила себя не надеяться на это чувство, убедила свой разум, что ненавижу его, и за исключением тех моментов, когда оставалась одна в своей комнате, не имея ничего, кроме его сделанного на заказ члена и воспоминаний о том, как он трахал меня, мое тело следовало его примеру. До сих пор. Хлопнула в ладоши, а затем прочистила горло. — Ладно, принцессы, давайте соберем все вместе. — Я подошла к окну, чтобы задернуть бархатные шторы. Но не раньше, чем в последний раз окинула взглядом тротуар. На всякий случай. Ничего. Только толпа незнакомцев и непрошеное чувство разочарования, поселившееся в глубине моего живота. Я выпрямилась и снова сосредоточилась на своем классе. — Из первой позиции мы сделаем четыре тендуса, два плие, одно релеве и закончим вращением. — Я продемонстрировала, и они последовали за мной. — Отличная работа, ребята! Готовы положить это на музыку? Они все прохлопали свой ответ со звонким — Даааа. Это. Это были моменты, ради которых я жила. После трех повторений я выключила музыку и повернулась лицом к своим девочкам. — Пора остыть. — Я села на пол, вытянув ноги в позу бабочки и выдохнув. — Готовы к восстановительным растяжкам? Двадцать минут спустя моя студия была пуста, пятичасовое занятие было последним в этот день. Пора было идти домой и погрузиться в ванну с пузырьками. Выскользнув из пуантов, я схватила кардиган со спинки стула и накинула его на плечи. На мне были черные леггинсы, черный купальник с камзолом и короткая балетная юбка. Кардиган помогал выглядеть презентабельно на случай, если по дороге домой мне придется где-нибудь остановиться, чего я обычно не делала. Сердце заколотилось в груди, когда я сунула ноги в босоножки и в последний раз оглядела студию, прежде чем выключить свет и выйти на улицу. Дыши, Татум. Ты ведешь себя нелепо. Как только я взялась за ручку двери, чтобы закрыть ее, сильная рука обхватила меня сзади. Рука закрыла мне рот, притягивая обратно к чьему-то твердому телу. Высокое, твердое и непреклонное. Я была напугана до безумия. Что, если я ошиблась? Что, если это был не он? В то же время предвкушение захлестнуло мои вены. Что, если я права? Почему эта мысль взволновала меня? Что, черт возьми, со мной было не так? Меня затолкали обратно в студию, а затем дверь с сильным стуком захлопнулась. О Боже. Я тут же пожалела, что закрыла шторы. Когда свет погас, нас окружала полная темнота. Попыталась закричать, но мой голос был слабым, его заглушала рука, зажимавшая рот. Мои руки метались в воздухе, хватаясь за предплечье, которое удерживало меня на месте. Дыхание с шипением донеслось до моего уха, давая понять, что я прорвала кожу. — Ты правда думала, что это будет так легко? — спросил он, и моя интуиция подтвердилась. — Думала, что я просто отпущу тебя? Я знала этот голос. Я запомнила его. Это был Каспиан. Он был здесь. Я снова поцарапала его, на этот раз потянувшись вверх и надеясь найти его лицо и промахнулась. Он зарычал мне в ухо, а затем схватил мою руку свободной рукой и прижал ее за спиной. Резкая боль пронзила мое плечо. Его голос снова зазвучал в воздухе, скользя по моей коже, как шелк. — Он закрывает глаза, когда трахает тебя? Шепчет ласковые слова и спрашивает, не больно ли тебе? Злость охватила меня, сжимая кулак вокруг моего сердца. Он ушел. Прошло четыре года без единого слова. Случайные подарки с загадочными записками были его единственным средством общения. А теперь у него хватило смелости прийти сюда и говорить о вещах, которые его не касаются? — Вот в чем разница между ним и мной, принцесса. — Его рот двигался, как будто он улыбался моему горлу. — Держу пари, он называет тебя принцессой, не так ли? Ощущение его рта на моей шее послало волну обжигающего жара прямо в сердце. Это было неправильно. Я не должна была чувствовать себя так. И нет, Брэди не называл меня принцессой. Он называл меня малышкой. Но в остальном Каспиан был прав. Брэди не трахался. Он занимался любовью. Что, как я уже сказала, было не дело Каспиана. Я подняла ногу, чтобы попытаться топнуть по его ноге, но все, чего добилась, это того, что моя сандалия слетела и со шлепком упала на пол. Он вздохнул. — Знаю, что ты меня ненавидишь, поэтому мне пришлось сделать это вот так. Я не мог дать тебе выбор, чтобы увидеть меня, потому что знал, что ты выберешь.