— Спасибо, мам, — говорит она. — Ты лучшая. — Что ты собираешься надеть? — спрашивает мать. — Топик, — отвечает она. — Ну, тот, который мы на прошлой неделе купили в «Белфрай». Тот, что с сердечками. И мои черные джинсы. — Да-да, — отвечает мать, — это будет смотреться прекрасно. Таллула улыбается. Это не самый клевый в мире топик, но он — а это самое главное — скроет ее послеродовой живот, который упорно отказывается вернуть себе прежнюю форму. Через час она спускается вниз. Ной устроился у матери на коленях, и они вместе смотрят мультики. Райан в наушниках сидит за обеденным столом и делает уроки. — Ты великолепно выглядишь, — говорит ее мать. — Просто великолепно. Таллула наклоняется, чтобы расцеловать Ноя в обе щеки. — Как ты туда доберешься? — Меня подвезет Хлоя. Ее мать кивает. — Ты уверена, что все будет в порядке? — спрашивает Таллула, касаясь макушки малыша. — Если хочешь, я никуда не поеду. — Конечно, у нас все будет хорошо. Через минуту нам пора купаться, не так ли, мой ангел? — голос матери повышается на октаву или две, когда она обращается к Ною. — А потом хорошая сказка на сон грядущий, чтобы крепко-крепко спать до самого утра. Да-да! Правда, мой сладенький? Ной поворачивает голову и улыбается ей, и мать Таллулы крепко целует его в щеку. — Давай, — говорит она. — Иди, повеселись. Дай мне знать, если припозднишься. — Я точно не опоздаю, — отвечает она. — Мама Хлои требует, чтобы она вернулась к одиннадцати, так что я тоже вернусь. Таллула слышит, как к дому подъезжает машина, и бросается к входной двери. Она на бегу мельком смотрит на себя в зеркало. По ее мнению, выглядит она довольно симпатично. Первый час оказался таким же дерьмом, как и ожидала Таллула. Дерьмовая аудиосистема с дерьмовой музыкой. Окошко в стене, откуда в обеденное время им подают подносы с едой, открыто, но теперь из него подают пиво в пластиковых бутылках и вино в бокалах. Они с Хлоей сидят на скамейке спиной к стене, держа по стакану пива, и наблюдают, как вокруг них разворачивается вечеринка. Хлоя ходила вместе с Таллулой в школу, начальную и среднюю. Они никогда не были особенно близкими подругами, но по необходимости сблизились во время первого семестра в колледже. Внезапно по залу прокатывается приглушенный гул голосов, и в двойных дверях появляются Скарлетт Жак и ее девчачья банда. Они смеются, переговариваются друг с дружкой, и ни одна из них не приложила ни малейших усилий, чтобы принарядиться. Осветленные голубые волосы Скарлетт заплетены в две короткие косички. На ней мешковатые джинсы, майка с леопардовым принтом и мешковатое пальто из искусственного меха. Вся атмосфера зала меняется, как только они входят. — Какого хрена они здесь забыли? — Хлоя хмурится. Таллула поворачивается. — Почему бы им здесь не быть? Они помогли это организовать. — Я бы подумала, что они слишком крутые для такого рода веселья. Таллула внутренне ощетинивается, что ей самой кажется странным. — Они просто люди, — возражает она. Но она знает, что это неправда. Они больше, чем просто люди. Они — настроение, чувство, атмосфера, стремление. Они похожи на музыкальный клип или трейлер к классному фильму. Они рекламный щит бренда модной одежды. В крохотном замкнутом аквариуме Мэнтонского колледжа они, по сути, знаменитости. — Хочешь еще выпить? — спрашивает она, вставая на ноги. Хлоя качает головой. — Это мой лимит, — говорит она, изображая, что крутит руль машины. — Что насчет кока-колы? — Конечно, — говорит Хлоя. — Диетической, если у них есть. Таллула натягивает ниже топ с принтом в виде сердечек, чтобы скрыть зазор между поясом джинсов и подолом топа, в котором видны растяжки, оставленные ее беременностью. Она направляется к бару как раз в тот момент, когда прибывает Скарлетт и ее команда. От них пахнет так, будто они уже выпили, — своего рода издевка над трезвым часом Таллулы, проведенным перед зеркалом, над ее тихим прощанием с маленьким сыном на коленях у матери, ее сидящим за ноутбуком братом, корпеющим над домашним заданием. Насколько разным было их время перед вечеринкой! Скарлетт смотрит в свой телефон, пока кто-то стоит в очереди, чтобы принести ей выпивку. Шуба сползла с ее плеч, обнажив татуировку на руке и точеную ключицу. Она берет из руки подруги пиво и ловит взгляд Таллулы. — О! — восклицает она. — Да ведь это Таллула из автобуса! Таллула кивает. — Да, — говорит она, — это я, из автобуса. После краткого общения на автобусной остановке в тот день, несколько недель назад, они пару раз кивали друг другу, но дальше этого дело не пошло. — Ты хорошо выглядишь. — Она подносит к лицу Таллулы бутылку пива, подразумевая, как предполагает Таллула, ее макияж. — Спасибо. — Она едва не отвечает: «Ты тоже», но успевает передумать. Парень за стойкой вопросительно смотрит на нее, и она заказывает себе выпить. Отвернувшись от бара, она ожидает, что Скарлетт ушла, чтобы присоединиться к своим подружкам на танцполе, но та ждет ее. Таллула пытается скрыть удивление. — За встречу, — говорит Скарлетт, стуча пластиковой пивной бутылкой о бутылку Таллулы. — За встречу, — говорит Таллула. — Ты здесь с кем? — Скарлетт оглядывает комнату. — С Хлоей Минтер. — Она указывает на подругу. Та сидит, уткнувшись в свой телефон. — Мы с ней на одном курсе. Она живет в деревне. Рядом со мной. Ну, ты понимаешь. И она за рулем. Так что… Она пожимает плечами, как бы намекая, что причины, почему она здесь с Хлоей Минтер, чисто практические. В каком-то смысле так оно и есть. Диджей ставит «На Рождество я хочу лишь тебя» в исполнении Мэрайи Кэри. В зале тотчас раздаются радостные возгласы, народ машет руками и всей толпой устремляется на танцпол. — Ой! Ой, ой! — говорит Скарлетт. — Пойдем. Мы должны танцевать! Таллула моргает. Она даже в лучшие времена не любила танцевать. Но она не хочет казаться жалкой, поэтому смеется и говорит: — Я еще недостаточно пьяна. Скарлетт копается в кармане своей огромной шубы из искусственного меха и достает плоскую медную фляжку. — Давай, — говорит она. — Выпей. — Что это? — Ром, — отвечает Скарлетт. — Очень-очень хороший ром. Мой отец привез его с Барбадоса. Вернее, — она изображает большим и указательным пальцами кружок, — самый лучший. Таллула нюхает край фляжки. — Чувствуешь аромат специй? — спрашивает Скарлетт. Таллула кивает, хотя на самом деле она чувствует лишь запах алкоголя. Она делает глоток и возвращает фляжку. — Нет, нет, нет, — говорит Скарлетт. — От этого ты не затанцуешь! Больше! Таллула вновь подносит фляжку к губам и делает четыре глубоких глотка. — Ну как, достаточно пьяна, чтобы танцевать? Она кивает, и Скарлетт тащит ее на танцпол. Они, танцуя, движутся навстречу ее подругам, и она крутит Таллулу перед собой, и Таллула чувствует, что, когда она поднимает руки, ее новый топик скользит вверх. Она пытается их опустить, но Скарлетт не дает ей это сделать. Все подпевают, и Таллула замечает, что вместе с ними поют и некоторые учителя, и люди, которых она не ожидала увидеть на танцполе. Алкоголь бежит по ее кровеносным сосудам и попадает в мозг, и внезапно ей становится все равно. Ей наплевать и на свой рыхлый живот, и на сидящую на скамейке Хлою. Ей просто хочется танцевать, веселиться, как будто ей нормальные восемнадцать, и она беззаботна как мотылек, и дома нет ни ребенка, ни обиженной матери, у которой, по идее, сегодня вечером должна быть своя вечеринка, нет бывшего парня, что вечно топчется за кулисами, пытаясь вернуть ее. Сейчас есть только она, восемнадцатилетняя, первокурсница колледжа, вся ее жизнь впереди, и самая крутая девушка в мире держит ее руки над головой и улыбается ей. Есть Мэрайя, ром и падающие с потолка блестки, что приземляются на пол у ее ног и ложатся ей на волосы. Песня заканчивается, и Скарлетт наконец отпускает руки. — Теперь, — говорит она, — Рождество официально началось! Она издает ликующий вопль и хлопает ладонью по ладоням подруг, а затем, когда Таллула предполагает, что она сейчас бросит ее и вернется в защитный кокон своей маленькой банды, Скарлетт поворачивается к ней и говорит: — Пойдем со мной на улицу. Таллула с тревогой смотрит через плечо на Хлою.