— 47 – Июнь 2017 года Таллула сидит за туалетным столиком. Зак еще не вернулся с работы, он придет через час. Ной внизу, с ее матерью, которая только что отправила ее наверх подготовиться. — Давай, — сказала она. — Удели себе время и побалуй себя. Вы так давно никуда не ходили. Годовые экзамены сданы. Через несколько недель наступит конец летнего семестра, и впереди ее ждет долгая свобода. И сегодня вечером Зак сделает ей предложение, и она скажет «нет» и тем самым наконец подведет черту под этим подростковым романом, который затянулся слишком надолго. Она слышит, как внизу ее мать поет Ною песни, и улыбается. Она хочет вернуть этот дом себе. Она хочет вернуть себе свою комнату, свою кровать. Пусть здесь будут только она, ее мать, ее брат, ее ребенок. А потом неким образом она хочет вписать в свою жизнь Скарлетт. Хотя и представляет это с трудом. В Апфилд-Коммон есть геи. Учителя-мужчины из «Mейпол-Хауса», которые делят крошечный коттедж сразу за пабом «Лебедь и утки» и вместе выгуливают по выходным своих борзых. Джиа, девушка, с которой Таллула ходила в школу и всегда хотела подружиться, потому что она была такой крутой, теперь ходит по деревне рука об руку с женщиной старше ее, которая раз в неделю проводит занятия «курсов осознанности» в местном клубе. Это не было бы скандальным в контексте того, где живет Таллула, но было бы очень спорным в контексте ее собственной жизни. Она еще не уверена, что сможет открыто об этом рассказать. Она не уверена, что справится с косыми взглядами, разинутыми ртами, с чувством, что она в некотором роде героиня скандала. Если это произойдет, это должно происходить так медленно, чтобы никто ничего не заметил. Но на данный момент у нее есть вечер в пабе, вечер, которого она ждет с нетерпением. Вечер, от которого зависит все ее будущее. Вся ее судьба будет зависеть от того, чем все закончится. Она вздыхает и выкручивает щеточку для туши. Она хочет выглядеть красивой, но не для Зака, а для Скарлетт, которая тоже будет в пабе сегодня вечером — она пообещала, что будет присматривать за Таллулой на тот случай, если что-то пойдет не так, на тот случай, если Зак распсихуется, на тот случай, если она понадобится Таллуле. Она дважды наносит на ресницы тушь, играет с волосами. Скарлетт говорит, что завидует ее волосам. Волосы Скарлетт — редкие, поврежденные годами постоянного обесцвечивания и окрашивания. Иногда она берет волосы Таллулы в кулак, проводит по ним рукой и говорит: — Каково тебе иметь все это? Как ты только выносишь такую красоту? И Таллула просто улыбается и говорит: — Думаю, это просто хорошие гены. У моей матери красивые волосы. И у моего отца. — А у твоего ребенка? — И у моего ребенка тоже. В моей семье много хороших волос. — Тебе повезло, — отвечает Скарлетт. — Представь на минуту, что ты — это я и тебе нужно с этим смириться. — Она теребит свои поврежденные волосы и издает звук отвращения. — Но это не имеет значения, — говорит Таллула. — Это просто волосы. Ты все равно самая красивая девушка в любой комнате, в какой ты только находишься. И ты это знаешь. — Я некрасивая, — возражает Скарлетт. — Моя мать красивая. Но я, к сожалению, похожа на отца. — Как ты думаешь, я когда-нибудь познакомлюсь с твоими родителями? — однажды спросила Таллула. И Скарлетт кивнула и сказала: — Конечно, познакомишься. — И как они воспримут меня? Они ведь наверняка привыкли к тому, что ты всегда окружена такими же людьми, как та сама. Ну, ты понимаешь? Людьми с деньгами. — Послушай, — ответила Скарлетт. — Мои родители настолько поглощены собой и своей жалкой жизнью, что я могла бы привести домой гребаную лошадь, а они бы даже не заметили. Я серьезно. Они не замечают того, что я делаю. Никогда. А твоя мать? — задала она встречный вопрос. — Как ты думаешь, я когда-нибудь встречусь с ней? Таллула кивнула. — Да, — сказала она. — Да. Сто процентов встретишься. Моя мать такая классная. И ей хочется одного — чтобы я была счастлива. Так что если ты сделаешь меня счастливой, ты ей понравишься. В то время разговор показался ей слегка фантастическим. Казалось, будто им предстоит завоевать огромную территорию, прежде чем они смогут достичь залитых солнцем лугов вечного счастья. Но теперь он настал. Вечер, когда все изменится. Она расчесывает волосы на прямой пробор и заплетает их в косички. Она выбирает легкий воздушный муслиновый топ, который красиво ниспадает ей на живот, и гармонично сочетает его с обрезанными джинсовыми шортами. Она смотрит на девушку, отражающуюся в зеркале в полный рост. Девушка смотрит на нее. Перед ней сильная женщина. Женщина-лесбиянка. Мать. Будущий социальный работник. Нечто большее, нежели она всегда считала. Нечто гораздо большее. «Все начинается здесь», — думает Таллула, кладя ладони на живот и похлопывая ткань летней одежды, и представляет новую жизнь, которая ждет ее по ту сторону сегодняшнего вечера, когда она будет свободна и сможет делать все, что захочет. Все начинается здесь. Она спускается вниз, чтобы посидеть с Ноем и матерью, ожидая, когда Зак вернется с работы. — 48 – Сентябрь 2018 года Ким и Софи направляются через территорию школы к жилому корпусу. У Софи под мышкой зажат ноутбук. Ким набирает номер квартиры Керрианны Маллиган, и ей отвечает женский голос. — Привет, Лекси. Это я, Ким. Как ты думаешь, могу я зайти на минутку? — Э-э-э… да. Конечно. Жужжит замок, они толкают калитку, входят и шагают к лифту. — Можно я буду говорить? — спрашивает Ким у Софи. — Да, — отвечает та. — Определенно. Вы и никто другой. Лекси встречает их у дверей квартиры. Она босиком, в узорчатых легинсах и толстовке с капюшоном. Она переводит взгляд с Ким на Софи, а затем вопросительно смотрит на Ким. — Ой, привет, — говорит она, прежде чем открыть для них дверь и провести в гостиную. Диван разложен как кровать, а ее раскрытый чемодан с ворохом одежды стоит на полу рядом. — Извините, — говорит она. — Я еще не распаковала вещи. Видите ли, я немного кочевник и привыкла жить на чемоданах. — Босой ногой она отбрасывает часть одежды в сторону и говорит: — Давай сядем за барную стойку. Они усаживаются на барные табуреты, выстроенные в ряд перед мини-кухней, и Лекси поворачивается к Ким. — Все в порядке? — спрашивает она. Софи бросает на Ким ободряющий взгляд, который, как она надеется, призван показать, что она здесь, если понадобится помощь. — Пожалуй, нет, — отвечает Ким, открывая свой ноутбук. — Не совсем. Все это было довольно тревожно, все эти таблички и находки в земле. Я снова задумалась о том, что крутилось у меня в голове с тех пор, как пропала Таллула, а потом Софи нашла в Интернете видео с той девушкой, которая была там той ночью, Мими. Помните Мими? Лекси кивает. — Да, — говорит она. — Вроде бы. Я имею в виду, что сейчас все кажется довольно размытым. Но я помню, что там была еще одна девушка. — Во всяком случае, эта девушка, Мими, на видео… похоже, она в курсе, что происходит здесь, в школе. Это странно, потому что единственные люди, которые знают, что здесь происходит, — это люди, которые действительно здесь живут. Похоже, кто-то в деревне был на связи с Мими. Или, возможно, все время поддерживал с ней связь. Ким умолкает, и Софи видит, что на лице Лекси мелькает тень. Увы, она слишком мимолетная, чтобы понять, что это такое. — Как бы то ни было, — продолжает Ким, — это заставило меня задуматься, поэтому я пришла к Софи, и мы вновь просмотрели все социальные сети, но на этот раз отправной точкой стала страничка девушки по имени Мими, и это привело нас к инстаграм-аккаунту девушки по имени Черриджек. Ким вновь умолкает, и на этот раз испуг на лице Лекси становится заметнее. Впрочем, он быстро проходит. Она слегка качает головой, затем кивает и говорит: — Понятно. — Итак, похоже, это Скарлетт Жак на яхте. И посмотрите, — Ким слегка поворачивает экран к Лекси. — Вот этот пост, написанный буквально в прошлом месяце, и кто-то поставил ему лайк с вашего аккаунта. Вновь молчание. Атмосфера настолько вибрирует неловкостью Лекси, что Софи кажется, будто она ощущает ее кожей. — Это ведь вы, не так ли? Lexiegoes? Да? — Да, это я, — говорит Лекси. — Да, это мой аккаунт, но я не припомню, чтобы я лайкала этот пост. И я понятия не имею, кто такая эта Черриджек. В смысле откуда вы вообще знаете, что это она? — Что ж, — говорит Ким. — Сначала имя. Черри Джек. Скарлетт Жак. Затем собака… посмотрите, не у многих собак такие огромные лапы. А у Жаков была большая собака, верно? А потом, вот это… — Она приближает ступню Скарлетт. — Эта татуировка, которую я видела собственными глазами на следующий день после исчезновения Таллулы. — Честное слово, Ким, — прерывает ее Лекси. — Клянусь. Я даже не подписана на этот Инстаграм. Смотрите… — Она включает телефон и начинает прокручивать экран. — Смотрите. — Она поворачивает телефон, чтобы они посмотрели на экран. — Послушайте, я почти ни на кого не подписана. Видите? И здесь нет никакого Черриджека. Серьезно, я понятия не имею, почему эту фотку лайкнул мой аккаунт. Софи смотрит на Лекси. Она кажется невероятно искренней, ее слова очень правдоподобными. Но с другой стороны, это та самая Лекси, которая позволяет своим подписчикам в Инстаграме верить, будто она живет в огромном георгианском особняке, та самая Лекси, которая сказала полиции, что видела вторую табличку с надписью «Копать здесь» со своего балкона, хотя на самом деле она никак не могла ее оттуда видеть. — Необязательно подписываться на аккаунт, чтобы лайкнуть чей-то пост, — спокойно говорит Софи. — Вы просто должны знать, что он там есть. — У кого-нибудь еще есть ваш логин? — спрашивает Ким. Лекси пожимает плечами. — Моя мать его знает. Иногда я прошу ее ответить на некоторые мои комментарии, когда я путешествую или не могу их найти. — Ваша мать? — Да. — Она переводит взгляд с Софи на Ким и обратно. — Очевидно, это не моя мать. Софи резко вдыхает. — Но ваша мама дружила со Скарлетт, не так ли?