— Зачем мне верить твоему слову, смертный? — потребовал Хотгар. — Тебе необязательно мне верить, — прогремел его голос. — Абракс может сказать тебе. Нутро Урсулы переполнилось ужасом. Баэл только что вложил её жизнь в руки Абракса… того самого демона, который сильнее всего хотел её смерти после того, как она разрушила его планы на мировое господство. Абракс ответил так тихо, что слова были едва различимы. — Я могу подтвердить историю Баэла. — Так это правда? — спросил Хотгар. — Твой отец её призвал? — Да, — сказал Абракс. — Зачем богу приглашать одну из шавок Эмеразель в свое Царство? Абракс сверлил её глазами. — Я не знаю. Хотгар осторожно изучал её взглядом, указывающим на то, что он всё ещё подумывал украсить свой дом её внутренностями. — Дай мне взглянуть на неё поближе. Прежде чем Урсула успела встать сама, Баэл взял её за воротник плаща и швырнул на гранитный стол. Её голова так сильно ударилась о камень, что перед глазами заплясали звёзды. Ей потребовалась каждая унция её внутренней силы, чтобы лежать спокойно. «Будь покорной», — сказал Баэл. К этому моменту, с сотрясением, которым он её наградил, у неё не оставалось вариантов. Её голова пульсировала. Хотгар склонился над ней, погладив по щеке холодным пальцем. — Она хорошенькая. Может, Никсобас хотел её себе. — Гадость, — голова Урсулы кружилась от удара, и это слово слетело с губ прежде, чем она успела себя остановить. Баэл сжал её запястье. Хотгар сердито посмотрел на Баэла. — Но что я хочу знать, так это почему он оставил её на твоё попечение. Ты потерял свои крылья. Твой дом в руинах, — он подчеркнул следующие слова: — Ты недостоин владеть особняком ночи. Какого чёрта? Почему они просто не спросят Никсобаса, сидевшего в трёх метрах от них? Казалось, он пребывал в каком-то кататоническом состоянии. То ли спал, то ли погрузился в мистический транс. — Никсобас избирает своих лордов, — ответил Баэл. — И тем не менее, он не дал тебе новые крылья, — Хотгар откинулся на спинку своего стула. — Мы решили отдать твой особняк Абраксу. Глаза Баэла потемнели, тёмная, холодная аура хлестала вокруг его тела подобно ураганному ветру. — Нет. Только сам Никсобас может назначить лорду его особняк. — Решение было единогласным, — сказал Хотгар. — Это не твоя провинция… — чёрные завитки магии схлестнулись вокруг горла Баэла, обрывая его на полуслове. Взгляд Урсулы метнулся к Демону-Быку, напевавшему на ангельском. Он душил Баэла магией. — Мы устали слушать смертного, — прорычал Хотгар. — Твоё время на посту лорда подошло к концу. Готовься войти в бездну. Завитки на шее Баэла начали сжиматься. Его глаза сделались тёмными как бездна, пальцы силились ухватиться за нити, сдавливавшие горло. От паники у Урсулы перехватило дыхание, но она плашмя лежала на столе, стараясь оставаться незамеченной. Что бы она ни предприняла, она не хотела выдавать свои действия. Её сердце бешено стучало, и она глянула на Никсобаса — всё ещё окутан тенями, всё ещё не шевелится. Почему он ничего не делает? Баэл не объяснил ей, что именно считалось «экстренной ситуацией», но Урсула была практически уверена, что это тот самый случай. Пока демоны смотрели, как Баэл задыхается, она медленно вытащила кинжал из ножен на бедре. Сумев извлечь его, она тут же ощутила, как пальцы Хотгара сжали края её плаща. Одним движением он поднял её и швырнул через всю комнату. Урсула с оглушительным грохотом врезалась в хрустальную стену. Её кинжал упал на пол. Чёрт. — У гончей есть клинок, — взревел Хотгар. Демон-Бык взмахнул запястьем, и чёрные завитки ринулись через всю комнату. Урсула пригнулась, бросившись к кинжалу. Как раз когда она схватила рукоятку, тёмная магия врезалась в её грудь. Урсула снова отлетела к стене, охнув от боли. Пригвоздив к стене, тенистая магия свернулась вокруг её груди. Демон-Бык сокрушал её лёгкие, кровь ревела в ушах. «Воздуха. Пожалуйста». Сколько времени она выдержит, прежде чем её рёбра сломаются и проткнут сердце? «Пожалуйста. Я не могу умереть здесь». Десять секунд. Может, двадцать. — Ты оскорбила наше гостеприимство, — взревел Хотгар. — Ты пыталась убить Меч Никсобаса. Урсула открыла рот, чтобы заговорить, но боль раздирала её разум на куски. Она согнулась пополам, когда магические путы начали крушить её рёбра. Напротив её Баэл обмяк, задыхаясь. Он рухнул на пол, его огромное тело подёргивалось. «Воздуха». Перед глазами всё темнело, и буквально на мгновение Урсула увидела женщину с яркими нектариновыми волосами, умело управлявшую мечом… лицо как у Урсулы, но глаза насыщенно-карие… Голос в глубинах её сознания прошептал: «Убей короля». Ясный голос, прозвеневший как колокол и отразившийся от стенок её черепа. Голос такой знакомый, будто он был частью её души. «Убей короля. Убей короля». Из последних сил Урсула подняла клинок. Хотгар расхохотался. — Мы бессмертны… этим ты нам не навредишь. «А это и не тебе предназначается, долбодятел». Это для короля. Собрав последние капли силы, Урсула швырнула кинжал в обмякшее тело Никсобаса. Глава 11 Лезвие вонзилось в грудь Никсобаса. Лорды застыли, уставившись на бога ночи. Время как будто замедлилось, температура в комнате резко опустилась. Путы на груди Урсулы ослабли, и она ахнула. «Воздух». Она ощутила ужасающее присутствие бездны, трепещущее на окраинах её сознания. Наблюдающее за ней. — Кто это сделал? — голос Никсобаса грохотом разнёсся в тишине. Его глаза из чёрных сделались ледниково-серыми… ледяная дымка её самых ужасных кошмаров. Чёрная кровь пузырилась вокруг рукоятки кинжала в его груди. Хотгар медленно повернулся, показывая на Урсулу. — Гончая? — проревел Никсобас. От звуков его голоса разум Урсулы наполнился бескрайней пустотой. Она стояла на краю расщелины. Чёрная и бездонная, она манила её всё ближе. Ей нужно было лишь шагнуть за край, отдаться вечному падению. Ни звука, ни света, ни ощущений. Лишь Урсула и нескончаемая тьма. Она отрешённо ощущала боль в сломанных рёбрах. «Я могу оставить позади это изломанное тело, этот увядающий труп». Вот что имели в виду Забытые, когда сказали, что тьма её спасёт? Урсула сейчас могла присоединиться к Никсобасу. Отдать себя ему… стать одной из его братии. Он способен дать ей силы, которые она и вообразить не могла. Ей лишь нужно принять бездну, отринуть эту разлагающуюся плоть. Отдать сломанные рёбра и горящие стены, хищный голод, способный сожрать её заживо… Отдать высокую траву, лучи солнца сквозь тисовые деревья, солёный вкус морского воздуха на губах… «Нет, — подумала Урсула. — Я хочу жить». Тьма перед ней поредела. Её сердце гулко стучало, и Урсула смотрела, как Никсобас медленно извлекает лезвие из своей груди. Он сокрушил его между пальцами. — Зачем ты меня разбудила? — Они убивали Баэла, — её голос звучал хрипло и натужно. Агония до сих пор пронзала её грудь там, где её стягивали путы. Баэл застонал на полу, уже не охваченный тёмной магией. Всё ещё живой. Никсобас перевёл взгляд на Хотгара. — Ты решил убить одного из моих лордов? — его слова окрасились льдом. Хотгар выпрямился.