– Если ты все же пойдешь к ней, я буду ждать тебя у здания. Люси рассмеялась. – О, мой герой… – Я серьезно. Я хочу убедиться, что никто не будет следить за тобой, когда ты выйдешь оттуда. – Ладно, договорились. Пусть будет по-твоему. – Вот и хорошо. Будь бдительна. Если увидишь нечто странное, немедленно звони мне. Ясно? Она отсалютовала ему. – Так точно. – Мне пора, – сказал Фрост. – Да, мне тоже пора на работу. Спасибо за завтрак. Истон помахал брату, видневшемуся в окне вагончика. – Спасибо, Дуэйн. Если б все зависело от меня, мы ели бы «Кэпнкранч»[9]. – Я тоже люблю «Кэпнкранч», – сказала Люси. Она встала и просунула через решетку палец в переноску, чтобы попрощаться с Шаком. Кот облизал ее палец. Фрост тоже встал и, подойдя к Люси, наклонился над переноской. Их лица приблизились вплотную друг к другу. Вдруг Люси стремительно, пока Истон не успел остановить ее, повернулась и поцеловала его. Ее губы были сладкими от сиропа. – Просто не смогла удержаться, – сказала она. – Что бы там ни было. – Люси… – заговорил Фрост тоном, сулившим сплошное разочарование другому участнику поцелуя. – Всё в порядке. Тебе не надо ничего говорить. Робко улыбнувшись и тряхнув каштановыми волосами, девушка пошла прочь. Фрост все еще ощущал вкус ее губ. Пусть ее поступок и был неправильным, однако Истон не мог отрицать, что поцелуй ему понравился. Правда, он знал, что Люси нужно нечто, что он не может ей дать. Она мила и одинока, и она неверно понимает идущие от него сигналы. А может, он сам случайно послал ей неверный сигнал… Дуэйн успел заметить поцелуй. Он выкрикнул какую-то скабрезность, и Фрост покачал головой, как бы говоря: «Это не то, что ты думаешь». Громко произнеся «пока», инспектор взял переноску и пошел через толпу к Одиннадцатой улице, но остановился, услышав, что на телефон пришло сообщение. Поставив переноску между ног, он достал телефон из поясной кобуры. Номер был незнакомым. Фрост прочитал сообщение и понял, что игра перешла на новый уровень. Привет, инспектор Истон. Какое ваше самое плохое воспоминание? Глава 20 Фрэнки оказалась права насчет своих пациентов. Они видели новости – и испугались. Добравшись до кабинета, врач обнаружила сообщения от шести человек, которые отменяли назначенный прием. Еще десять спрашивали, не опасно ли приходить к ней на прием. Фрэнки потратила два часа на разговоры по телефону, обзванивая их всех, и ей было трудно давать ответы, когда она сама не знала, что происходит. Наконец психиатр отложила телефон и прошла в лечебный кабинет, который был для нее своего рода оазисом. Одна стена была посвящена книгам. В спокойные выходные Фрэнки любила приходить сюда, чтобы почитать. Она включила аудиосистему, и из динамиков зазвучали звуки грозы – стук капель и отдаленные раскаты грома. На видеосистеме она включила ролик с Ферн-каньоном. Этим каньоном, расположенным в федеральном заповеднике Прейри-Крик, заканчивалась пешеходная тропа, по которой они с Джейсоном часто гуляли во время медового месяца. По дну каньона протекала река, и ее отвесные берега плотно заросли папоротником. Жизнь тогда казалась такой замечательной… Фрэнки легла в шезлонг, на то место, где обычно лежали ее пациенты, и вновь взялась за «Волхва» Фаулза. Роман рассказывал о молодом эгоцентричном учителе греческого; он подвергается манипуляциям со стороны двух сестер и таинственного чародея. Фрэнки уже читала роман. Несколько дней после этого она чувствовала себя так, будто сама волхв. Манипулятор, применяющий сны и наркотики. Но сейчас манипулировали ею, и содержание романа в немалой степени перекликалось с действительностью. Фрэнки отложила книгу и, бросив взгляд на дверной проем, обнаружила там Джейсона, наблюдавшего за ней. Она не слышала, как он вошел в кабинет. Большим и указательным пальцами Джейсон поглаживал небритый подбородок. Во время того путешествия между ними было сильно взаимное влечение. Как же давно это было… – Ты слышал, что творится? – спросила Фрэнки. – Да. – Я отменила все приемы, назначенные на эту неделю. Жду, когда полиция поймает этого типа. Я обзвонила всех и предупредила, чтобы они были осторожны. – Думаю, это хорошая идея, – сказал Джейсон. Он сел на стул, стоявший рядом с шезлонгом, на тот самый, на котором всегда сидела она, проводя сеансы. Ей было странно видеть на этом месте Джейсона. Такое ощущение, будто доктор – он, а она – пациент. Почему-то от этой мысли Фрэнки почувствовала, как из нее утекает энергия, и ей это не понравилось. Она встала, выключила видео и музыку. В лечебном кабинете с шумопоглощающими стенами воцарилась полная, как в крипте, тишина. – Думаешь, тот, кто делает все это, – один из твоих пациентов? – спросил Джейсон. – Не знаю. То, что он управляет их поведением с помощью программирования под гипнозом, заставляет меня думать, что он видел, как применяется моя методика. Но я не исключаю, что он мог просто прочитать обо мне в журналах по психологии. Очень многие считают меня злом. Они были бы только рады навредить мне. – Не преувеличивай, Фрэнки. – Я не преувеличиваю. Я не показываю тебе сообщения, которые получаю. Доктор Штейн давала свидетельские показания на множестве судебных процессов, рассказывая о ненадежности восстановленных воспоминаний даже у тех людей, которые считали себя жертвами жестокого обращения. Она также давала свидетельские показания в уголовном суде, разъясняя, какие проблемы возникают при опознании преступника очевидцами, и именно благодаря ей обвиняемых убийц выпускали на свободу. Она заработала кучу денег, выступая свидетелем-экспертом, и она нажила себе кучу врагов. Все, что Фрэнки говорила в судах, было правдой, но это не имело никакого значения для тех, кто считал, что его лишили правосудия. – Если это пациент, ты знаешь, кто получит мой голос, – сказал Джейсон. Она знала. – Даррен Ньюман? – Именно так. Фрэнки подошла к книжным полкам и провела рукой по корешкам. Затем оглянулась на пустой шезлонг. Ей не составило труда представить, как в нем лежит Даррен Ньюман и рассказывает о своем детстве на Среднем Западе. Как он почти замерз в обрушившейся снежной крепости. Как учитель математики заманил его к себе в постель. Ньюман был на удивление красив и обаятелен, ему трудно было противостоять. Фрэнки в жизни не встречала более ловкого лжеца. – Зачем это Даррену? – тихим голосом спросила она. – Он же уже получил все, что хотел. Он обвел меня вокруг пальца. Его выпустили на свободу благодаря мне. И Меррилин Сомерс мертва. – А зачем это любому социопату? Взгляни на поведение этого типа. Возможность подразнить. Ореол таинственности. Игра. Риск. Ведь он точно такой же, как Даррен. Джейсон был прав, но Фрэнки знала, что у него есть особые причины верить в виновность Даррена Ньюмана. Он считал его виновным в плачевном состоянии их брака и не сильно ошибался в этом. То, что вскрылось в связи с Дарреном Ньюманом – и с убийством Меррилин Сомерс, – потрясло Фрэнки до глубины души. Она растерялась. Выпала из жизни. Замкнулась. Стала недоступна для эмоций, и в их спальню постепенно просочилась пустота. Уже многие месяцы они не занимались любовью. Джейсон не делал ничего, чтобы изменить ситуацию к лучшему. Другой на его месте попытался бы пробиться через оболочку, в которую она спряталась, и вернуть ее себе. Но не Джейсон. Он забурился в свою лабораторию и ждет, когда она справится самостоятельно. С тех пор между ними пролегла пропасть. Фрэнки никогда не рассказывала Джейсону, как Даррен подкатывал к ней. Некоторые пациенты время от времени предпринимали попытки поухаживать за своим врачом. Обычно пылкие чувства становились побочным эффектом лечения, и она знала, как остудить ухажеров. С Дарреном же все было по-другому. В первый и единственный раз Фрэнки испытала искушение, хотя прекрасно представляла, каковы могут быть последствия. Он был вкрадчив. Обольстителен. В физическом плане он действовал на нее совсем не так, как остальные мужчины. Даже как Джейсон. Она сопротивлялась Даррену, но все равно на долгие месяцы оказалась в плену сексуальных фантазий. Когда он смотрел на нее, ей казалось, что он знает, что именно она чувствует. Уже потом Фрэнки поняла, что его умелое соблазнение было уловкой. Если б она поддалась искушению, он смог бы использовать их связь против нее. Она была частью его плана. И ненавидела его за это. – Нет, – продолжала настаивать Фрэнки, – я думаю, это не Даррен. Судя по виду, Джейсон хотел что-то возразить, но понял всю бессмысленность этого. Они и так много ссорились из-за Даррена Ньюмана. Вред уже был нанесен. – Тогда кто? – Есть еще кое-кто, – ответила Фрэнки. Джейсон встал и подошел к ней почти вплотную. – Кто это? – Пациент. Я не смогу назвать имя, я не могу рассказать о нем полиции, пока не буду знать наверняка. – А почему ты думаешь, что это он? Фрэнки имела в виду Тодда Ферриса. – Он перехватил меня вчера во время пробежки. Мне было очень неуютно, как будто он преследовал меня. Он сказал, что не хочет приходить на прием, потому что не хочет, чтобы я делала записи. Другими словами, он не хочет оставлять улики – во всяком случае, выглядит это именно так. Взгляд темных глаз мужа стал еще мрачнее. – Что он сказал? – Что у него странные воспоминания. Он утверждает, будто помнит, как мучают женщин. Он сказал, что ему понадобилось встретиться со мной, так как он узнал одну из женщин в новостях. Это Бринн Лэнсинг. – То есть этот тип говорит, что видел, как пытали одну из твоих пациенток? Фрэнки кивнула. – Когда мы с ним разговаривали, я не поверила. Все это выглядело полнейшей дикостью, как будто кто-то сочиняет всякие истории, чтобы привлечь к себе внимание. Но сейчас…