Только через два квартала она увидела задние фонари «Лексуса». На светофоре загорелся красный, но Фрэнки проскочила перекресток не останавливаясь. Машина Даррена повернула налево, на Третью улицу. Это означало, что он едет обратно той же дорогой. Сейчас Ньюман не спешил, поэтому следить за ним было легко. У заправки он повернул направо, а в конце улицы выехал на шоссе 280 в северном направлении. В это позднее время движение на шоссе было свободным. Фрэнки приноровилась к его скорости и держалась позади. Через две мили он съехал на Шестую улицу и вернулся в городские кварталы. Когда Даррен опять свернул на Байант, Фрэнки догадалась, куда он едет. Через квартал Ньюман поднялся на эстакаду, которая вела к мосту через Залив. Вскоре город остался позади, а мост все выше поднимался над водой. Даррен держался в левом ряду. Ограниченное пространство нижнего уровня моста вызывало клаустрофобию, но после острова Йебра-Буэна движение на восток шло по открытому пролету, освещенному фонарями на новом пилоне. Фрэнки сбавила скорость; ее взгляд был прикован к полосе с движением на запад, той самой, где Бринн Лэнсинг совершила свой роковой прыжок. Тут ей пришлось резко ударить по тормозам, чтобы не врезаться в Даррена, который тоже сбавил скорость именно в этом месте. Как будто им тоже овладели воспоминания. Фрэнки проследовала за ним до конца моста. Через милю «Лексус» повернул на шоссе 24 в северном направлении, взобрался на холмы Беркли и скрылся в жерле туннеля Калдекотт, ведшего к городкам Ист-Бей. После туннеля Даррен мгновенно куда-то свернул, и Фрэнки едва его не потеряла. Вскоре они уже ехали по извилистой горной дороге. На проезжей части лежали продравшиеся сквозь лес клочья тумана. Задние огни «Лексуса» то появлялись, то исчезали. Фрэнки осознавала, что справа, за обочиной, склон резко обрывается вниз, туда, где в долине виднелись огни города. Слева за склон осторожно цеплялись домики. Много лет назад здесь случился страшный пожар, начавшийся от загоревшейся сухой травы. Сгорели десятки домов, так как пожарные машины не смогли проехать по узким дорогам. Даррен уверенно вел машину по этой опасной дороге, как будто бывал здесь много раз. Фрэнки не решалась увеличивать скорость. После одного очень крутого, почти на сто восемьдесят градусов, поворота она обнаружила, что задние огни «Лексуса» пропали. Больше они не появлялись. Сейчас Фрэнки находилась на той части дороги, что шла вниз по другому склону. Дорога была узкой, едва ли шире ее машины. По обе стороны за соснами виднелись очертания домов. Фрэнки предположила, что Даррен свернул на одну из крутых подъездных аллей, но на какую именно, она не знала. Доктор Штейн остановилась. Она заметила дом без света и табличку о его продаже у дороги. Свернула с дороги к дому и выключила двигатель, вылезла из машины, дождалась, когда мимо проедет большой внедорожник, а потом прямо по дороге пошла вверх. Воздух был холодным и влажным. Бо́льшая часть дорогих особняков скрывалась за плотной стеной деревьев. В поисках «Лексуса» Фрэнки останавливалась у каждого дома. Ее появление настораживало собак, и они лаяли ей вслед. Она подошла к машине, припаркованной на усыпанной хвойными иголками обочине напротив дома в средиземноморском стиле. Это был синий «Ниссан», и капот его был теплым на ощупь. Темнота не позволяла заглянуть в салон, зато она увидела на ветровом стекле «Ниссана» пропуск-наклейку с пирса Сан-Франциско, находившегося неподалеку от конторы Даррена. Это не могло быть совпадением. Слева начиналась крутая подъездная аллея, ведшая к дому. С дороги гараж виден не был. Фрэнки стала подниматься по аллее, оскальзываясь на мокрых листьях и хвое. За оградой она увидела ярко освещенный дом в стиле ранчо, построенный на самом краю обрыва. Перед домом находился гараж, и дверь его была открыта. В гараже стоял «Лексус» Даррена. Внутренний двор был огорожен низенькой кованой оградой. К патио вели каменные ступени, освещенные воткнутыми в землю похожими на грибы фонариками. «Китайские колокольчики» звенели, как церковные колокола. Над дорожкой нависала смоковница, на разбитом на террасы склоне росли гиацинты. Фрэнки откинула щеколду на калитке и поморщилась от скрипа петель. Закрывать за собой калитку она не стала. Осторожно ступая, поднялась по мокрым ступенькам и оказалась на мощеной площадке, окаймленной шпалерами, по которым вились цветущие лианы. В центре этой своеобразной беседки стоял каменный стол, а на нем врач увидела наполовину полный винный бокал. По другую сторону дворика слегка разгонял ночной мрак мягкий свет из окон эркера. Стены дома были оштукатурены и окрашены в персиковый цвет, по обе стороны от массивной двустворчатой входной двери уютно светились узенькие окошки с цветными витражами. Фрэнки прошла к столу, обратив внимание на то, что на бокале остались следы губной помады. С площадки она заглянула в гостиную. Комнату украшала индейская керамика. Написанные маслом картины фронтира. Изделия из стекла ручной работы. Сочный цвет стен подчеркивал ярко-розовый ковер. Никакого движения в комнате Фрэнки не заметила. А потом услышала звук. Громкий, он окружил ее, исторгаясь из спрятанных динамиков. Звук возник так неожиданно, будто включился от ее присутствия. Музыка. У нее замерло сердце. Она узнала и певицу, и песню. Нежный голос Кэрол Кинг, поднимаясь над патио, пел о ночной птице, летящей домой. Это была та самая песня, что довела трех женщин – троих человек, доверивших Фрэнки свои самые сокровенные страхи – до безумия. «Соловей». Фрэнки поняла, что должна пробраться в дом. Она сделала шаг к входной двери, но в это мгновение чья-то рука, появившаяся из-за спины, зажала ей рот, и ее куда-то потащили. Глава 34 – Ш-ш, ни звука, – прошептал Фрост в самое ухо доктора Штейн. Он убрал руку с ее рта и развернул лицом к себе. Несмотря на предупреждение, Штейн собралась заговорить, но Истон приложил палец к губам. Бросив взгляд на дом, он взял ее за локоть и потащил вниз по ступенькам. Всю дорогу вниз полицейский вел ее за собой. – Как вы меня нашли? – спросила она, поворачиваясь к нему и упирая руки в бока. – Вы следили за ним. Я следил за вами. Я перехватил вас, когда вы проскочили у Догпатча на красный. А теперь, доктор Штейн, объясните мне, чем, черт побери, вы тут занимаетесь. – Вы же слышали песню. Ночная Птица в этом доме. – Даррен Ньюман? – уточнил Фрост. Он увидел, как она вздрогнула от изумления. – Да, я знаю о Ньюмане. Я говорил с вашим мужем. Если вы кого-то подозревали, вам следовало бы позвонить мне, а не гоняться за ним самой. – Думаете, мне не хотелось? Но врачебная тайна запрещает. – Ну а теперь вы предупредили Ньюмана и сами могли погибнуть. Лучшее, что вы можете сделать, – это убраться отсюда поскорее. Езжайте домой. – Сожалею, но я вам понадоблюсь. Если у него там женщина… если он мучает ее своими методами… я должна быть рядом, чтобы помочь ей. У Фроста не было времени на то, чтобы спорить с ней или ждать, когда полиция Беркли вежливо постучится в дом Ньюмана. Он слышал, как наверху, в патио, звучит песня. Если в этом доме и вправду мучают какую-то женщину, он знал, кто она. Люси. – Ждите меня в своей машине, – резко произнес Истон. – И не выходите, пока я не вернусь. Он собрался подняться наверх, но доктор Штейн схватила его за руку: – Инспектор, выслушайте меня. Я не ошибаюсь. Помните, вы показывали мне пуговицу? Я видела спортивный пиджак Даррена. На нем не хватает именно такой пуговицы. – Я же сказал, доктор Штейн, садитесь в машину. Он смотрел, как она, понурившись, сунув руки в карманы, идет прочь. Когда психиатр скрылась за поворотом, Истон бегом бросила по аллее наверх. Поднимаясь по ступенькам патио, он вслушивался в музыку, которая звучала отовсюду через множество динамиков, спрятанных в шпалерах. Песня закончилась и началась снова. Ночная Птица продолжал петь. Дразнить его. Дорожка, мощенная плитняком, вела от патио к дому. Проходя мимо окна гостиной, Фрост заглянул внутрь. Дом просматривался полностью, вплоть до открытых задних окон, выходящих на обрыв. Гостиную и кухню соединял короткий коридор. Сейчас там было темно. В коридоре, ведшем к спальням, было светло, но там никого не было. И вдруг из динамиков закричала женщина. Звук был таким, будто женщина рядом. Позади него. Над ним. Этот странный, сдавленный крик становился все громче, пока не заглушил музыку, а потом неожиданно со всхлипом оборвался. Фрост не узнал голос; он не мог определить, Люси это или нет. Инспектор выхватил пистолет. Он подбежал к входной двери и заколотил в нее кулаками: – Полиция! Откройте! Никакого ответа. Он нажал на ручку, и та поддалась. Оказалось, что дверь не заперта. Истон налег на нее плечом, и она открылась внутрь. По дому разгуливал холодный, влажный воздух, вползавший с вершин в открытые задние окна. В холле пахло свежими орхидеями. В темном коридоре, в одной из комнат, лаяла собака, возмущенная неожиданным вторжением, и царапала когтями закрытую дверь. Фрост снова крикнул: – Полиция! Кэрол Кинг сразу замолчала. Дверь в конце коридора приоткрылась. На пол упала полоска света. Фрост направил в ту сторону свой пистолет: – Медленно выйдите с поднятыми руками. Он увидел, как босой ногой открыли дверь пошире. В дверном проеме стоял мужчина, его голова и торс скрывались в полумраке. На нем были только боксеры. – Подойдите ближе, – потребовал Фрост. – Медленно. С каждым шагом мужчина подходил все ближе. Наконец свет из холла упал на его лицо. Фрост узнал Даррена Ньюмана. Его губы были сложены в улыбку. Появление вооруженного полицейского не вызвало у него ни страха, ни удивления. Собака продолжала лаять, и Ньюман щелкнул пальцами, приказывая ей замолчать. – Какие-то проблемы? – спросил он. Фрост все еще держал его под прицелом. – Кто еще есть в доме? – Мой секретарь. – Я слышал женский крик, – сказал Фрост. – Что я могу на это сказать? Симона любит пошуметь, когда у нас с ней секс. – Пусть выйдет, – приказал Фрост. Ньюман закатил глаза и, обернувшись, крикнул: – Симона, тут на тебя хотят посмотреть. Копы желают убедиться, что я не придушил тебя. Истон не спускал глаз с коридора. Дверь спальни распахнулась, и в проеме можно было увидеть край незастланной двуспальной кровати и часть стены, оклеенной металлизированными обоями с рисунком из голубых полос разного размера. К Фросту, не обращая внимания на оружие, неторопливым шагом двинулась женщина с очень короткими светлыми волосами и в персиковой мужской рубашке. Бедра женщины были обмотаны черным полотенцем, а незастегнутая рубашка прикрывала лишь часть грудей. – Даррен, опять твои шутки? – спросила она. – Этот парень – стриптизер? – Нет, он настоящий коп. Фрост убрал пистолет в кобуру. – С вами всё в порядке, мисс? – Ну если не считать, что мне помешали на пути к оргазму, то да, со мной все в порядке, – ответила она. – Вы здесь по доброй воле? Вас принуждали к половому акту? – Принуждали? Едва ли. – Вы принимали наркотики или употребляли алкоголь?