— Пропустим по стаканчику на ночь. — Обязательно здесь? Неужели мы не можем выпить в номере или в баре отеля? — Мы будем пить именно тут. Он вышел из машины, а затем помог выйти и Лоле. Своей уверенной рукой он обнял и направил ее вниз через переулок, пока они не прошли стоянку. — Что это за место? — спросила Лола. — Я никогда раньше тут не была. Бо постучал по большой боковой двери. — Здесь, как правило, напиваются. Высунулся вышибала, а затем отошел в сторону, чтобы пропустить их. — Ты, должно быть, часто сюда приходишь, — сказала Лола через плечо. — Мне нравятся их устрицы. — Слово «устрицы» ты используешь как эвфемизм для чего-то еще? Он засмеялся: — Тебя это испугает? — Нет, — сказала она, снова посмотрев через плечо. — Эвфемизмы меня не беспокоят. Они прошли по коридору. Она раздвинула тяжелые золотые бархатные шторы, чтобы войти в тускло освещенную комнату. Справа от нее мужчина в костюме чокнулся вытянутым бокалом с женщиной, обряженной в жемчуга. Несмотря на то, что они были всего в нескольких кварталах от «Хей Джой», Лола не беспокоилась о том, что встретит кого-то, кого она знала. Это было окружение Бо, не ее. Она только начала говорить, что ей не нравится, но резко остановилась. Внизу, позади всей этой вычурности показались песчаные кирпичные стены и кожаные кабинки цвета старого виски. На стенах светились бронзовые бра, рассеивая мягкий свет. В центре комнаты стоял рояль, и пианист играл Heart-Shaped Box. — По твоему взгляду я предполагаю, что ты поклонница Нирваны, — сказал Бо. — Я не думаю, что существует еще более неожиданная песня для подобного места. Бо сделал заказ у бармена, в то время как она наблюдала за игрой пианиста. — Впервые я услышала Нирвану по радио, на следующий день после того, как умер Курт Кобейн, — сказала она. — Я помню тот день, — сказал Бо. — Я был подростком, так что и ты должна была быть... — Довольно молода. Я влюбилась. Хотя Джонни ненавидит такую музыку. Он насквозь пропитан рок-н-роллом. Она взяла бокал, протянутый Бо, не глядя. — Что насчет тебя? — Я солидарен с Джонни в этом вопросе. — Действительно? — Она взглянула на него. — Не смотри так удивленно. Pink Floyd спасал меня не одну ночь в офисе. Лола мотнула головой и сделала глоток из своего бокала. Она посмотрела на его содержимое. — Тебе понравилось? — спросил Бо. — Это бурбон. — Бурбон, на самом деле, не мой алкогольный напиток, но именно этот довольно хорош, — она сделала еще один глоток. — Приятный вкус, бархатный, обволакивающий. — Слегка фруктовый. — От него пахло как от бурбона. — Пеппи Ван Винкль, примерно двадцать три года бочковой выдержки. Очень редкий, отчасти потому, что настаивается так долго. Как правило, столько времени не выжидают. Не торопись, посмакуй его. — Другими словами, очень дорого. — Это зависит от того, что ты подразумеваешь под словом «дорого». Деньги не идут ни в какое сравнение с тем, что значит для меня выпить этот бокал в твоей компании. В голове у Лолы зашумело, окатило волной признательности, и виной тут был не только алкоголь. Сладкий напиток обжигал, тяжелый запах бара щекотал нос, приглушенный свет, глубокий голос Бо — пьянящее сочетание. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Бо. — Расслабленной. Он улыбнулся: — Я тоже. — Ты расслабился? Могу поспорить, это бывает так же редко, как и бурбон, который мы пьем. Два мартини, которые она выпила на вечере, абсолютно никак не отразились на ней, но бокал этого бурбона был словно падение в теплые объятия. — Это было довольно самоуверенное высказывание, — сказал он. — Сколько ты работаешь? Только честно. — Прямо сейчас я очень много работаю. И всегда так работал, особенно когда только начинал создавать что-то из ничего. У меня тогда не было даже перерывов на перекусы. — И как к этому относится твоя семья? — Я стараюсь, чтобы они ни в чем не нуждались. — А что насчет друзей? Девушки? Бо поднял бровь: — Я свободен, если ты еще не заметила. — Даже сейчас? Он колебался. — Человек с деньгами доверяет своим врагам больше, чем друзьям. Она попыталась представить свою жизнь без Джонни и Веро, и людей, которых она видела в баре почти каждый вечер. В то время как она жила своей размеренной жизнью, Бо вынужден был ходить по светским мероприятиям с алчными журналистами и меркантильными людьми, которым всегда было что-то от него нужно. Она положила руку ему на плечо: — Должно быть, это очень нелегко. Бо понадобилась минута, чтобы ответить: — Когда ты так добра ко мне, я сразу хочу тебя поцеловать, — предупредил он. — А если я именно этого и хочу? — она позволила себе игривую улыбку. Он обнял ее чуть ниже спины и прижал к себе: — Тогда во мне начинает просыпать дикое желание, — он скользнул рукой по ее ягодицам, но остановился. — У тебя просто железная выдержка, — сказала она, надеясь, что он не заметит, как сбилось ее дыхание. — У меня очень тонкая грань терпения. — Эй, это ты катаешь меня с места на место. Его глаза заблестели: — Готова поехать в гостиницу? Ее взгляд опустился к его губам, слегка задержался на них и вернулся наверх. Он слегка сжал пальцы у нее на спине. — Я сочту твою неспособность ответить за согласие, — сказал он. Он взял ее руку и повел из зала. Выйдя из переулка, она повернула налево, но он потянул ее в другую сторону: — Сюда. — Но машина... — Этот бар не был запланирован на этот вечер, — сказал он, ведя ее в противоположном направлении. — Я сегодня услышал о поставке этого бурбона и хотел, чтобы ты его попробовала. — Тогда куда мы идем?