Строганов внимательно слушал песню, прислонив ухо к входной двери, хотя и так было хорошо слышно. Мы стояли около квартиры Черняева. Строганов, Громов и мужчина лет тридцати пяти из соседней квартиры. – Сейчас не ночь, конечно, но все равно слишком громко, – жаловался сосед, разводя руками, – а у нас тут слышимость… Дети уроки не могут делать! – А давно он… – Громов кивнул на дверь в квартиру Черняева, – наслаждается музыкой? – Да нет, недавно, – пожал плечами сосед. – Просто это может быть на всю ночь, – добавил он обреченно. – Я тоже «Многоточие» иногда слушаю, – обернулся к нам Строганов. – А можно мы через ваш балкон к нему заглянем? – спросил он мужчину. – Попробуйте, – кивнул тот. – Только у нас лоджия. – Василий Михайлович, вы оставайтесь здесь. Доктор, а твоя помощь мне будет нужна. – И этот меломан ринулся в соседскую квартиру. Быстро оглядев лоджию, он обнаружил лыжи. Бросившись с одной из них в комнату, Арсений поздоровался с удивленными детьми и обратился к ошарашенной хозяйке: – Можно маленькое зеркальце и скотч? Вернувшись в лоджию, Арсений примотал зеркальце к концу лыжи, открыл боковое окно и вылез в него по пояс. – Доктор! Держи меня! Я схватил его за ремень, точнее, за репшнур, который он использовал вместо ремня. Боковое окно черняевской лоджии было распахнуто, оттуда громыхала музыка: «Куда приводят мечты? Куда заводят ложные дороги?… Полигоны смерти готовы, заряжены ружья… Мелом обводят чьей-то судьбы контур неровный, Кому-то по гроб доски, кому-то пока что условный…» Строганов под музыку некоторое время изучал обстановку через примотанное к лыже зеркало, а затем умудрился этой же лыжей, держа ее на вытянутой руке, дотянуться до музыкального центра и выключить его. Наступила тишина. Я втянул альпиниста обратно. – Похоже, он того… совсем мертвый. Передоз, скорее всего, – сообщил Строганов мне и Громову, когда мы вышли из соседской квартиры на лестничную площадку. – Как ты узнал? – спросил Громов, но тут же добавил: – Неважно. Я сейчас вызываю полицию. Вас здесь быть не должно. Созвонимся позже. – Я тоже хочу… – запротестовал было Строганов, но осекся под мрачным взглядом начальника безопасности МКБ. – Ну хотя бы сфотографируйте мне все, что увидите в квартире! Сидя в джипе, Арсений тщетно пытался найти радиостанцию, по которой бы передавали ту самую группу, что слушал Черняев. Можно подумать, что он умер от передозировки музыкой и Строганов хотел убедиться в ее токсичности. Мне было скверно и тревожно. Глава 18 Мы покидали район небоскребов, причем Строганов искренне сокрушался, что живет «всего-навсего на шестом этаже в старом городе, а тут мог бы» На каждом светофоре он высовывался из окна и задирал голову. – Ты чего такой кислый? – наконец-то заметил он мое состояние. – Я не понимаю, чего ты такой веселый? – раздраженно парировал я. – Во-первых, человек умер. Пусть и не самый хороший, пусть он даже убийца, но… – Вот! – обрадованно перебил меня Арсений. – Он получил свое. Он убил, и его убили… – Подожди. – Я повернулся к нему. – Ты же сказал нам с Громовым, что это, скорее всего, передозировка? При чем тут убийство? – О! Я вижу, тебя убийства заводят, – усмехнулся Строганов. – А Громова я обманул. Зачем ему знать раньше времени? – Знать про что? Что Черняева убили? – поразился я и самому факту насильственной смерти, и его вранью. – Но ведь кто-то ему дал наркотик? – задумчиво проговорил Арсений и… внезапно дал по тормозам, вызвав шквал гудков от едущих за нами машин. – У меня есть версия! – воскликнул он, вновь набирая скорость. – Конечно! Его снабжал наркотиками Зволдин! Все сходится. Ну я тормоз, сразу не догадался. Суперверсия! – Суперверсия, черт! Сейчас бы в нас врезались! – Я старался унять сердцебиение. – А тот, кто дает наркотики, способствует наступлению смерти. Разве не так? – как ни в чем не бывало продолжил сыщик. – То есть является убийцей. – «Каждый живет, как хочет, и расплачивается за это сам», – мрачно процитировал я Оскара Уайльда. – Но если это Зволдин снабжал его наркотой, то он и правда источник зла. Потому что Зволдин не какой-нибудь наркодилер, а доктор. Я поймал на себе косой взгляд Строганова. – Может быть, тебе не только книги писать? Может, попробуешь тексты для песен? – без иронии поинтересовался он. – А насчет расплаты… Мне как-то на тренировке, на кэндо, рассказали историю про массовую бойню японских альбатросов. Хочешь расскажу? Я не успел возразить, что есть более насущные темы для разговора, чем гибель птиц, ибо Строганов уже начал свое повествование: – На одном острове жили охотники за альбатросами, убившие там миллионы птиц, и вот как-то раз оставшиеся в живых птицы острова внезапно улетели. А триста охотников ничего не заподозрили. И началось извержение вулкана. Угадай, сколько охотников выжило? Я пожал плечами. – Ни одного! – радостно сообщил этот орнитолог-японист. – Это была кармическая расплата! – Я рад. Можно вернуться к Зволдину? – перебил я демагога. – С чего ты взял? Может, у Черняева был другой источник для приобретения наркоты. – Нет. – На лице Строганова блуждала улыбка. – То, что наркотик получен от Зволдина, это факт. Потому что рядом с креслом, в котором Черняев уснул вечным сном, валялись пустой стеклянный флакончик, его смартфон и – внимание – древний кнопочный телефон! Е-е-е! – заорал он. – И какая связь между телефонами, стеклянным флакончиком и Зволдиным? – спросил я, подозревая, что сыщик просто издевается надо мной. – Умозрительная! – радостно ответил Арсений, вызвав у меня волну раздражения. – А у тебя какие версии? – вдруг обратился он ко мне. – У меня? – удивленно переспросил я, поскольку этот гений, кажется, впервые поинтересовался моим мнением. – Если Черняев умер от передозировки, то, во-первых, это могло быть случайностью. Во-вторых, это могло быть самоубийством. Он понимал, что мы раскрыли его причастность к убийству Яблочкова и что мы сообщим об этом в полицию… Я замолчал и робко взглянул на Строганова, ожидая насмешек. – Давай, давай! – подбодрил он меня и пропел строчку из песни Басты: – «Ум употреблял очередную дозу, чтобы после… превратить в шедевр черновики и наброски…» – А еще, – вздохнул я, выслушав рэп, – теоретически Зволдин мог бы его таким образом убить… – Вау! – откликнулся он. – Ну? – Баранки гну. Помнишь, Дина предположила, что если бы Зволдин решился на убийство Яблочкова и нанял бы для этой цели Черняева, то сразу после исполнения убрал бы его. Так что… – Так что же он не убрал его сразу после исполнения? – с сарказмом поинтересовался Арсений. – А ждал до сегодняшнего дня? – Потому что Черняев позвонил ему сегодня, признался, что разоблачен, тут-то Зволдин и убрал его, подсунув наркотик. – Я говорил с возрастающей уверенностью. – Неплохо, – нехотя согласился Строганов. – Какой я молодец! Сумел научить тебя дедуктировать. А хочешь узнать, о чем я подумал, когда увидел в отражении в зеркале мертвое лицо Черняева? Что оно искажено от встречи с дьяволом. Круто? – Понятно. А с чего ты вообще взял, что у него передозировка? Только на основании стеклянного пузырька? – чуть насмешливо спросил я. – Может, у него инфаркт случился от переживаний. – Почему только на основании пузырька? А телефоны? Забыл? – Кажется, он не шутил. – Телефо-о-оны! – протянул я и язвительно добавил: – Ну тогда, конечно, передозировка, что же еще? – Ты веришь в высшую справедливость? Нет? Вот это и мешает тебе расширять сознание. Красиво я сказал? – добавил он в ответ на мое молчание. – Ладно, сейчас музыку подберу соответствующую и расскажу… Ты что предпочитаешь? «Дети моря» или «Радугу во тьме»? Давай и то и другое. Смотри. Смерть Черняева – это смерть преступника. И это след, по которому мы теперь и пойдем. А вот смерть Ронни Джеймса Дио – это трагедия для миллионов людей… – И он стал кивать в такт музыке. – Я тебя сейчас стукну, и это будет благо для всего человечества, – пробурчал я. – И след этот ведет нас в очередной раз в МКБ! Было уже восемь вечера, но еще много окон в корпусах исследовательского центра светились ярким светом. – Ого! – удивился Арсений. – Наверное, они тоже повернуты на работе. Без обеда и выходных.