Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 25 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Приходи еще в кино, Зоя, билет найдем, — Олег остался, не зная что делать. За это Флор поругал его — надо было, дескать, идти за ней. Потом и сам Олег подумал: где же теперь ее найдет, где увидит? Надежды на встречу с Зоей, кажется, совсем уже не было. Но вот вчера они вместе угадали на трамвайную остановку. Зоя сказала, что идет на тренировку на стадион, завтра там будут соревнования. Чувствуя ее веселое настроение, Олег тоже стал более смелым. Попросил у нее учебник по физике — мол, готовится в техникум. Зоя обещала найти учебник. Потом она начала расспрашивать — в какой техникум Олег поступает, когда экзамены, по каким предметам, где сейчас работает. Олегу стало легче завязать разговор о встрече. Сегодня в восемь, на Лесной остановке — так они договорились. Ну как не благодарить Флора: ему, только ему обязан Олег знакомством с такой девушкой. Флор в людях разбирается. Да в любом деле он мастак. Плотник, столяр, штукатур, маляр. Даже агитатором бывает в дни важных мероприятий. А что нужно — из-под земли достанет. На участке он хоть и бригадир, но выше мастера во всех отношениях на целые две головы. И прораб его ценит. Вчера так и сказал: «Флор, ты не человек, а сплошная мозговая жидкость!» Да, коль Флор Мартынов зовет, нельзя не пойти. Олег молча напялил тесноватый пиджак, бросил кепку на макушку, вскинул балалайку на плечо и шагнул к двери. II На окраину, где жил Олег, выходили большие светлые здания. Они празднично сияли стеклами и белыми стенами, заслоняли собой низенькие бревенчатые дома, окруженные заборами и густой зеленью. Тут и там высились редкие тополя и березы — остатки старой рощи. Садясь в трамвай, Олег заметил, что к его дому подъехал на велосипеде тот самый Аркашка, товарищ Даши по индустриальному техникуму, сын милиционера, который вот уже не первый год вьется около сестры. Теленок. Даже Олега стыдится, а от матери бегает, как петух от овчарки. Аркадий тоже заметил Олега, но вида не подал, проехал мимо Дашиного дома, хотя направлялся именно сюда. Сегодня он приехал к родителям, в отпуск, но сначала хотел заглянуть к Даше. Теперь решение пришлось изменить. Вернулся он на знакомую улицу только к вечеру, кляня себя за то, что поддался робости при встрече с Олегом, потерял целый день. Сойдя с велосипеда, Аркадий посмотрел на окно Дашиной комнаты. Дом у Даши самый приметный, самый красивый на всей старой улице. Видимо, не зря поется в песне: Если девушку полюбишь, Знаю, с нею заодно Ты и дом ее полюбишь, Сад, где были с ней в кино. Название Дашиной улицы какое-то странное — Поперечная. И на ней нет еще асфальта, кругом грязь по щиколотку. Но именно по этой улице проложил когда-то Аркадий тропку к светлому окошку с геранью. Однажды стоял он, смотрел на цветок, огоньком горевший на белой занавеске, ожидая, не мелькнет ли в окне лицо Даши, и не заметил, как она подошла сзади, дотронулась до плеча и спросила: «Аркаша, ты что здесь делаешь?» Парень даже присел от испуга, соврал первое, что пришло в голову: «Я в быткомбинат пришел». — «Зачем?» — «Сапоги заказал». — «Сапоги?» — «Ну да, а что?» — «Себе?» — «Конечно, кому же!» — «Вот это да! Теперь будешь щеголять. Когда же они будут готовы?» — «Говорят, через месяц». — «Долго». Тогда Аркадий и набрался смелости, пригласил Дашу в кино. Девушка согласилась. С того времени завязалась между ними дружба. Через неделю Аркадий узнал, что Даша сама ходила в комбинат, чтобы поторопить мастера побыстрее сшить сапоги, но сапожника на месте не оказалось. Аркадий испугался, что девушка уличит его в обмане, и упросил отца отдать ему заготовки на милицейские сапоги. Так вот Даша и явилась причиной того, что Аркадий целых три года ходил в сапогах, хотя и не любил их. Трудно было Аркадию уезжать из родного города после окончания техникума. Расстался с Дашей, будто от живительного родника оторвался в жару. С нетерпением ждал он отпуска: целый месяц будет видеться с Дашей. Аркадий полон решимости сказать ей о самом главном в своей жизни. Оставив велосипед во дворе, парень потопал по деревянной решетке у крыльца и сразу же услышал за дверью быстрые и легкие шаги. Дверь распахнулась, и вот на пороге Даша — смешливая, с огромными синими глазами, восхитительным носиком-пуговкой, густыми черными бровями, похожими на крылья буревестника (есть такая морская птица, воспетая Максимом Горьким). Брови Даши всегда пугали Аркадия. Друзья шутили: «Аркаша, прозеваешь, и улетит твоя Даша на своих бровях-крыльях, не догонишь, не вернешь!» Аркадий уверен, что сегодняшнюю встречу он не упустит, выложит все Даше, а там будь что будет — вольны боги, если они существуют. — Здравствуйте, — сказал он строго, прислушиваясь, высматривая, есть ли кто дома. — Здравствуй, — улыбнулась Даша, и маленькая родинка утонула в ямочке на щеке. Аркадий не мог не ответить такой же улыбкой, забыв о своем намерении быть серьезным и вообще солидным. Даша пригласила гостя в свою комнату, пахнущую чем-то таким волнующим, что у парня голова пошла кругом, кровь застучала в висках. Они сели за стол друг против друга, улыбаясь, смотрели прямо в глаза, переговаривались без слов. Руки Даши, маленькие, белые, чуть-чуть полные, лежали на столе. Аркадий положил ладонь на кисть Дашиной руки, спрятал в кулаке. — Я на велосипеде, — выдавил он, наконец, из себя совсем не то, что хотел сказать. — Взял и волейбольный мяч. — Хорошо. Значит, поиграем. Только поздно уже. — Да. Но это ничего. — Тогда я переоденусь. Ты посиди здесь, я быстро. Даша выпорхнула из комнаты, предварительно положив на стол сто раз уже листанный ранее Аркадием альбом. Но парень с удовольствием потянулся к нему в сто первый раз. Перелистал. Под одной незнакомой фотографией торчал высохший розовый цветок. Ни фотографии, ни цветка в прошлый раз здесь не было. У Аркадия стало тоскливо на душе. Он вдруг вспомнил, что это тот самый цветок, который подарил он Даше в день отъезда на место работы. Почему он оказался подоткнутым под портрет незнакомого парня?
Аркадий с сердцем отодвинул к краю стола альбом, отвернулся к окну. Даша вбежала в комнату, глянула на насупившегося Аркадия, обо всем догадалась. — Не узнал? — прыснула она. — Кого? — откликнулся сухо Аркадий и даже не повернул головы. — Братишку моего. Аркадий резко повернулся, вгляделся в фотографию. — Разве это он? — спросил он, и губы его вопреки желанию расплылись в улыбке.. — Он, он. Вырос, совсем большим стал. Вчера вот даже напился. Хорошо, что мамы не было дома, я его быстренько уложила в постель, непутевого. — А цветок? — Тот самый. В память о том вечере сохранила. На счастье. — А-а-а, — Аркадий виновато вздохнул. Даша вдруг расхохоталась. Она смеялась звонко, заливисто, всем лицом, всей грудью. Аркадий вскочил, схватил Дашу за руки, притянул к себе, прошептал: — Даша, а Даша, выходи за меня замуж! Девушка перестала смеяться, уставилась на парня с веселым удивлением. Вдруг лицо ее стало напряженным, брови сдвинулись. — Как это? О чем ты? — спросила она, не отнимая рук. — Надоело скучать, страдать, слышишь? Зачем себя мучить? Давай вместе жить, — выпалил Аркадий и побледнел. — Какой ты сегодня, Аркаша. — Какой? Ну, какой? — Мелешь не знай что. Разве можно об этом так вот, вдруг. Надо бы в другой раз. — Не могу я больше откладывать. Я люблю тебя, Даша. Будь моей женой. — Аркаша! — Даша вырвала руки, сложила их на груди, подражая матери, отошла к окну, сказала обыденным голосом: — Это все очень и очень серьезно. Ты подумал, что на свете бывают — и часто! — несчастливые семьи? Не успеют люди сойтись и уже расходятся. Почему, ты не задумывался, Аркаша? А ведь все они до женитьбы клялись друг другу в любви. Ты подумал о том, что мне предлагаешь? — Да, Даша, — испугался Аркадий тона и самой неожиданно казенной Дашиной речи. — Я все обдумал. Любовь бывает разная. Я тебя люблю сильнее всех, крепче всех, надежнее всех. Вот увидишь! Ты не пожалеешь, что я тебя полюбил, — закончил он и опустил глаза. Аркадий был обескуражен поведением Даши, невольно впал в то, что сам же называл презрительно демагогией, краснобайством. Даша, казалось, решила доконать его, книжно и нудно продолжала: — А что такое взаимная любовь? Как узнать, хватит ли в нас сердечного тепла на всю жизнь, чтобы согревать друг друга? — Даша! — взмолился Аркадий. — Я прошу тебя, пожалуйста, не говори так! Что это с тобой? Словно нарочно разыгрываешь меня. Не надо, Даша. — Не знаю, не знаю. Ведь я серьезно хочу все обсудить. Иначе только и слышишь о разводах. — Что ты, Даша! Да я, я... на всю жизнь. Вот увидишь. Только скажи: «Да!» — Не знаю, Аркаша. Замужество — дело серьезное, не следует торопиться. Надо присмотреться, взвесить все. Аркадий повернулся к Даше боком, насупился. — Может, ты уже присмотрела другого, а теперь взвешиваешь? — Замолчи! Вот, видишь, в тебе уже ревность заговорила. — Нет, что ты, — деланно повеселел Аркадий. — Это я просто так. Разыгрываю тебя. Ну, Даша, зачем же откладывать? Если ты любишь меня, вот моя рука, — Аркадий протянул руку. — Не торопись, — Даша отвела его руку. — До осени подождем. А до той поры ты сошьешь себе в комбинате новые сапоги. Это — чтоб плясать на свадьбе. Аркадий ничего не ответил, уставился в окно. Затем взглянул на девушку, и сердце его враз оттаяло: Даша улыбалась, прижав ладони к пылающим щекам. — Даша... — Аркаша.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!