Вскоре, припертый уликами и фактами, признался во всем Уткин. Морозов нарочно заставил его повторить свои показания в присутствии Олега. Услышав, что Рудольф должен был по заданию Флора убить и сбросить его с поезда, Казаков окончательно понял, в какую сеть он попал, в какой трясине увяз. Наступило время брать Мартынова. В общежитии он теперь не появлялся. За два часа до отхода поезда приехал с прорабом на стройучасток, чтобы захватить деньги и драгоценности, упрятанные в тайнике, сработанном в подвале строящегося жилого дома. Едва преступники спустились в подвал, дом был блокирован оперативными работниками и дружинниками. Мартынов оказался хитрее своего товарища, не захотел делиться с ним деньгами и ценностями и стукнул его железным прутом по голове в тот самый момент, когда прораб вытянул из тайника туго набитый портфель, завернутый в полиэтиленовый куль. Прораб без звука свалился замертво. Для верности ударив его еще раз, Флор отбросил прут, снял с портфеля обертку и направился к выходу. Прежде чем выйти на улицу, осмотрелся через подвальное окно — тут и увидел стоящих на карауле людей. Страх обнял душу лишь на секунду. Флор вспомнил, что в одном из боксов два дня назад рабочие, устраняя опущение в канализации, проделали брешь в кладке, которая прямехонько вела в траншею, тянувшуюся к подвалу соседнего дома. Флор кинулся в бокс, пролез в брешь, заткнул ее подвернувшимся под руку войлоком и побежал по трубам, уложенным по дну траншеи. И неожиданно натолкнулся на земляную перемычку, насыпанную совсем недавно, очевидно, для перехода. Чтобы перемахнуть через нее, надо вылезть наружу. Флор выглянул, осмотрелся. A-а, дом окружили, а его-то там уже нет! Как вовремя он вырвался из ловушки. Прижимаясь к земле, Мартынов пополз по-пластунски. И уже почти перевалился через перемычку, когда его заметили, закричали: — Вот он! Стой! Крики и топот погони, казалось, неслись со всех сторон. Мартынов в отчаянии метнулся в гулкую и оголенную коробку секции, там бросился к проему, выводящему к штабелям панелей и перекрытий, кучам кирпича, но дорогу ему преградили. Оставался один путь — наверх. Мартынов взбежал по шаткой и крутой лестнице и уперся в перила. Под ногами — обрывистая стена. Флор вдруг завизжал, почувствовал слабость в ногах. Какая-то сила толкала его вперед, в пропасть, а он не хотел падать, не хотел умирать. Безумно прижав портфель к груди, он с протестующим тонким вскриком оттолкнулся от перил, но не смог сделать назад и шага. Мелко дрожа, повалился грудью на перила — перила заскрипели, прогнулись... Люди, гнавшиеся за преступником, не успели схватить его, удержать на краю. Они оказались у сломанных перил в тот момент, когда Мартынов с истошным предсмертным криком скользнул вниз по стене. XXVII Белов все эти дни чувствовал себя не в своей тарелке. Отделение полно следователей из министерства, оперативников, и всеми ими, к сожалению, руководит майор Варламов, а сам начальник районного отделения милиции вроде наблюдателя. Но ведь он не обязан сам вести расследование, для этого есть подчиненные. Обязанность начальника — направлять дело, в то же время не мешать творческой инициативе людей. И он сделал все, чтобы не мешать расследованию. В особенности — на последнем этапе. Да, он не мешал. Подталкивал, да. У Белова голова идет кругом. Дела Бушмакина и Ермаковой пришли к концу, но на свет вытянуты злоупотребления на стройучастке, в магазине, на автобазе. И все это в районе, подопечном Белову и его отделению. Следствия, ревизии, выводы. На Белова начальство смотрит не очень ласково: до чего довел район, не вел профилактической работы, хлопал ушами. Даже подполковник Барабанов перестал называть Белова по имени и отчеству. Да, дела. На бюро горкома партии нечем будет похвастаться. Преступники разоблачены, но каким образом оказались возможными все эти преступления? Куда смотрела милиция? От этих вопросов не уйти. За плохую постановку профилактической работы по предупреждению преступлений придется держать ответ. Значит, звание майора пока что тю-тю... Эх-х! Белов вот уже несколько дней усердно корпел над составлением отчета. Курит беспрестанно, дымит во всю мочь. Ищет весомые и убедительные доводы, эффективные выводы, впечатляющие заверения. Да, в районе преступность возросла, но эта кривая роста кажущаяся, поскольку все или почти все преступления выявлены или находятся в стадии интенсивного расследования. Кривая роста преступности, таким образом, есть следствие активизации работы милиции по выявлению, разоблачению и наказанию антиобщественных элементов. Вот так! Белов затянулся дымом и закинул руки за голову. «Жизнь — колесо, — философски думал он. — Вертится, крутится и так и этак. А счастье?.. Что такое счастье? Едва ли кто сможет исчерпывающе ответить на этот вопрос. Счастье, оно облаку подобно: было, но дунул ветер, и улетело облако, рассеялось. Невозвратен счастливый миг. Поэтому не надо отставать от счастья в его стремительном беге, надо скакать во весь опор за счастливыми мгновениями, сбрасывая с плеч вериги забот, не придавая важности огорчениям, временным неудачам». Поток сумбурных раздумий Белова прервал телефонный звонок. Он поднял трубку, отозвался сухо: — Капитан Белов слушает. Откуда? Из горкома партии? — он приподнялся, заговорил четче и мягче. — Не состоится? А я уже подготовил отчет на бюро. Понятно, не пропадет. А нельзя ли узнать, почему снимается наш вопрос? Где? Проведете собрание в нашем отделении? У нас уже было собрание. Совсем недавно. Внеочередное? Понял, понял. Что же, это даже полезнее для нашего отделения. Спасибо, что не забываете о нас. До свидания, до свидания. Понятно. — По-ня-тно-о! — с силой передразнил он самого себя, едва положив трубку. — Надо подготовиться. Он собрал бумаги, сунул их в стол и направился к выходу. Не успел дойти до двери, услышал стук. — Да, да, — мгновенно упрятав возбужденное настроение, откликнулся Белов. — Входите, Константин Николаевич, входите. Я как раз к вам собирался. Звонили из горкома, собрание будем проводить в отделении о делах, о жизни нашей. Что ж, есть о чем поговорить, есть за что покритиковать друг друга. — А я только что из горкома, — сказал Варламов. — Был на приеме у секретаря. — По своей просьбе? — быстро спросил Белов. — Нет, вызывал. «Ага, его вызывал, а меня, начальника, нет», — кольнула Белова обида. — По какому же вопросу, если не секрет? — Какой же секрет, — ответил Варламов, со вздохом усаживаясь в кресло. — Горком готовится к пленуму о воспитательной работе с молодежью на предприятиях и в учреждениях города. Вот меня и попросили помочь инструкторам разобраться в делах строительного управления. Я Пушина привлек, он же бывал в комитете комсомола, рассказывал мне о комсомольской работе. Много, очень много упущений. В голове у руководителей стройки только план, а люди для них лишь средство выполнения плана. Воспитательная работа сведена к минимуму: выговор, снять с работы. Пьянки, прогулы, панибратство, мошенничество. Словом, есть о чем поговорить всерьез. Вот секретарь горкома и предложил мне выступить на пленуме по этому вопросу. Справлюсь ли? — Справитесь, справитесь, — заверил его Белов, а про себя отметил не без грусти: «Обошли, обошли меня. Вот уж вроде бы не начальник я в своем отделении...» — В горкоме считают, что и суд над преступниками надо сделать показательным, провести в Доме культуры строительного управления, перед всем народом. Я думаю, это правильно. Как у нас обычно бывает: не выполняется план — начинается беготня, звонки, сборы-разборы. А вот если рабочий напьется, совершит проступок — никто не бегает, не собирает совещаний. Пора нам каждый случай нарушения общественного порядка выносить на суд общественности, а не разбирать его скрытно. Гласности нам не хватает в деле борьбы с преступностью. — Все правильно, Константин Николаевич, — пристрастно согласился Белов. — С хулиганами одной милиции не сладить, будь мы хоть семи пядей во лбу. Без народа мы — пустое место. — Ну, не совсем пустое, — возразил Варламов. — Пустое-то место незачем бы напичкивать вами, мною и всеми остальными. Дело мы делаем большое. Только вот не всегда оказываемся на высоте. — И то верно, — снова пришлось согласиться Белову. Помолчали. Варламов первым нарушил затянувшуюся паузу. — Я к вам с рапортом. Прошу на неделю отпуска в счет очередного. — Устали, Константин Николаевич? Что ж, отдохните. — Да нет. Не до отдыха, — майор широко улыбнулся. — Сын у меня женится. Аркадий. Надо бы помочь в устройстве гнезда. Он же у меня откололся от дома, живет и работает не здесь. Затем: звали друзья-однополчане на Днепр, где я воевал, где погибли многие товарищи. — Да, да, я знаю. — Вот и надумал съездить. Свадьбу сыграем. Отпуск у Аркадия скоро кончается, вот и спешит. Молодежь! Потом на Днепр. Может, возьму и его, Аркадия. — А невеста... — Даша, — опередил вопрос Белова майор. — Даша Казакова. Сестра Олега Казакова. Жаль, брата ее проглядели. Очень жаль. Будем теперь исправлять промах. — Да-а... — поддакнул Белов и умолк, хотя про себя подумал многое другое. За последнее время он научился сдерживать себя, не высказывать всех своих мыслей. Разговор начальника с заместителем опять прервал звонок. Капитан снял трубку, а Варламов, кивнув головой, направился к себе в кабинет. По пути заглянул в комнату Морозова. Следователь заканчивал оформление материалов по делу убийства Бушмакина и Ермаковой, чтобы передать их прокурору и в суд. Около стола Морозова сидел Олег Казаков, осунувшийся, печальный. Майор поздоровался с Морозовым, присел напротив парня. — Ну, вот, Олег, придется тебе отвечать за все, что наделал. Эх, дружочек-пирожочек, не туда ты попер, не с той компанией связался. Надо держаться истинно рабочих людей. Идти бы тебе путем отца, а ты... На глазах Олега появились слезы. Глубокое горе, стыд изменили лицо юноши до неузнаваемости. — Ну, ладно, ладно, — заторопился майор, сам чувствуя стеснение в груди и влажность в глазах. — Еще не все потеряно. Еще много хорошего можно сделать на земле для людей. А пока — что заслужил, то и получи. Будь мужественным в беде, коль сам же накликал ее на свою голову. Майор подошел к окну, раскрыл створки. Свежий воздух хлынул в комнату. В небе собирались тучи, торопливый ветерок пробежал по запыленным кронам деревьев напротив окон. «Хорошего дождичка бы, — подумал майор. — Пыли собралось много, смыть пора. Вот так бы и грязь в жизни смывать одним махом. Только не получается пока — нужна работа. Большая и вдумчивая работа многих людей». Варламов повернулся к Казакову, сказал с сожалением: — Ты сам искал дорогу в милицию. Не случись этого, встретились бы с тобой как родственники, за свадебным столом. Даша-то с Аркадием решили расписаться, свадьбу готовим. — Я знаю, — тихо вымолвил Олег. — Даша мне говорила. Голова Олега клонилась все ниже и ниже. И вдруг он захлебнулся солеными слезами: если б начать все сначала. Если б вернуть время...