– Как твои соседи? – Безразличием в ее голосе можно было заморозить весь Питер. – Обычные соседи, ты скажи, ты помнишь, о чем мы договаривались? – Константин сжал в пальцах телефон и непроизвольно стиснул зубы. – Помнишь, что я тебе сказал? – Не надо меня защищать. – Что я сказал? Женщина недовольно вздохнула, но все же ответила: – Звонить тебе. – Когда звонить? – Судя по твоим наставлениям, каждые полчаса. – Мама. – Звонить тебе, если отец будет не в настроении. – И я вернусь, – угрожающе процедил парень. – Не вернешься. – Анна Ромал говорила совершенно спокойно, а грудь Кости так и пылала пожаром. – Ты сделал выбор, чяво[6], тэ дэл о Дэвэл э бахт лачи.[7] Константин собирался с духом. Губа зудела, под футболкой горели синяки. Всего-то два, но достаточно большие. Юноша встряхнул головой и прижался лбом к аппарату. – Учеба у меня в первой половине дня. Я подыщу работу, а на выходные постараюсь приезжать к вам. Хотя бы раз в месяц. Он привел кухню в порядок? – От нее мало что осталось после вашего разговора. – Костя крепче стиснул кулаки. Он хотел ответить, но мать его опередила: – Я должна идти, моя смена не кончилась. Тебе не нужны деньги? – Нет, у меня… – Мишто. Мне пора. Послышались глухие гудки. Константин распахнул глаза и в растерянности уставился на телефон: мать бросила трубку. Он зажмурился, почувствовал, как пожар охватывает легкие, и со всей силы ударил по автомату кулаком. Людская жизнь состоит из череды перекрестков. Человеку приходится делать выбор, и Константин выбрал свое будущее. Был ли он прав? Покажут ночи. Бессонными они будут или спокойными, зависит от его совести. Глава вторая Дуэль Константину казалось, что никогда прежде он не жил в такой просторной комнате. Дома у него была сущая каморка, в которой едва умещались кровать и стол. В нынешней комнате был лишь один недостаток, и – нет, он заключался не в жестком матрасе. Артур Селиверстов, казалось, ни черта не умел: ни подниматься со звонком будильника, ни складывать свои вещи, ни запирать на ключ дверь или выключать свет, прежде чем уйти. У него не получалось ничего, кроме как действовать Косте на нервы. Уже на пятый день учебы выяснилось, что Арт никогда не моет за собой чашки. Еще ребята узнали, что он никогда прежде не сталкивался с такой штукой, как готовка. Еда у него вечно безбожно воняла, а на кастрюлях оставалась подгоревшая корка. Чем он питался и как выживал? На этот вопрос ответа, кажется, не существовало. Единственное, что Костя и Даниил точно знали: Артур громко храпит. Иногда Константину хотелось придушить блондинчика подушкой. Начало новой недели не предвещало ничего хорошего. Арт проснулся после шестого звонка будильника, тем самым разбудив Даниила, которому в этот день поставили пары ближе к полудню, и резко подорвался на ноги. Он вновь опаздывал. Кровать Кости была так идеально застелена, что Артур фыркнул, а потом нацепил первое, что попалось в поле зрения, и стрелой вылетел из комнаты. Тут же вернулся за рюкзаком и опять убежал. А потом вновь вернулся, потому что забыл сотовый телефон и ключи. Когда парень забежал в спортивный зал, переодетый в белоснежную форму для фехтования, держа под мышкой защитную маску, студенты уже размахивали рапирами и наносили друг другу удары. – Попов! – крикнул тренер, и Арт удрученно поджал губы. Кто мог подумать, что учеба в университете – это так сложно. – Ты опоздал. – Я задержался. – Задержался? Тренер остановился напротив Артура, сцепив перед собой руки. На вид ему не было и сорока. Глаза – темно-синие, глубоко посаженные. Ни одной морщины около губ. Старила его разве что лысина, которая ярко переливалась в лучах солнца, рвущегося из гигантских витражных окон. Якунин Александр Андреевич ждал ответа, и тогда Артур сказал: – Я должен был помочь. – И кому же? – Одной женщине. Очень… старой. – Старой? – Якунин наклонился вперед. – И как – помог? – Разумеется. – Она тебя поблагодарила? – За такое не нужны никакие благодарности, – парень натянул перчатки и кивнул так серьезно, будто они обсуждали будущее человечества. – Я должен в это поверить? – Было бы… чудесно. – Чудеса оставь своей мамочке, Попов. Еще раз опоздаешь на мое занятие, можешь не приходить вовсе. Ты меня услышал? – Артур с неохотой кивнул. – Услышал? – Да, тренер. – Вот и отлично. У тебя проблемы только с фантазией или с фехтованием тоже? Артур высокомерно вздернул подбородок, впервые за все время нахождения в этом идиотском университете сказав истинную правду: – Я был лучшим в своей школе. – Лучше всех писал сочинения по литературе? – Лучше всех фехтовал, тренер, – возразил Артур. – Давай посмотрим, – заливисто рассмеялся тренер и подозвал одного из студентов, отсиживающегося на скамье без дела. Потом вновь перевел взгляд на Артура: – Сколько уже фехтуешь? – С двенадцати лет. – Соревнования? – На уровне школ. – Медали? – Есть парочка. – Ну взглянем на тебя. Артур кивнул и натянул маску. Проверил, чтобы горло было прикрыто. Сжимать в руке рапиру было так приятно, что он невольно улыбнулся. Оценил взглядом своего соперника и встал в стойку. Одно из самых приятных воспоминаний о прошлой жизни заключалось именно в этих шести, а может, семи секундах перед началом атаки. Под толстой маской он не был сыном богатейшего человека Питера, не был «Поповым», притворяющимся тем, кем он едва ли являлся. Он был парнем, который любил стук встретившихся рапир и закрывал глаза, когда судья поднимал его руку, а трибуны взрывались аплодисментами. Мгновение. Стук. Удар. Артур распахнул глаза и увидел, что рапира противника упирается ему в грудь. – Не спи, Попов! – проворчал Якунин. – Заново. Арт нагнулся, облизав губы. Тренер взмахнул рукой, и парень едва шагнул вперед, когда его противник вдруг вновь оказался рядом, и, не успев отразить его удары, Артур в очередной раз проиграл. Неприятное чувство разлилось внутри. Парень прищурился и наклонил голову, совершенно не понимая, что происходит. – Ты что там? – Тренер взмахнул руками. – Воро́н считаешь? – Я не… – Блондин раздраженно выругался. – Еще раз! На этот раз поединок длился дольше. Артур свирепо наступал на соперника и нанес ему удар в плечо. Чеширская улыбка растянулась на лице парня, но внезапно прямо перед ним, словно из-под земли, вырос тренер и спросил низким голосом: – Что это было? – В смысле? – Артур приподнял маску. – Я выиграл. – Выиграл? Ты на рапирах дерешься – не на саблях или же шпагах. Зона поражения – туловище, область, прикрытая курткой. Ты сыграл в нейтральную, и баллы бы тебе никто не засчитал. В школе у вас слабый уровень был, раз тебя считали лучшим, Попов. Если бы земля под ногами могла проваливаться, она непременно провалилась бы. Взгляд Артура словно затянуло блеклой пеленой, и он видел, как двигались губы Якунина, но не слышал ни слова. В недоумении сжимая рукоять рапиры, он думал: «Что, твою мать, происходит?» Прокручивал и прокручивал этот вопрос в своей голове, но не мог, как ни пытался, отыскать нужный вариант ответа. – Талант у тебя есть, – где-то на заднем плане распинался тренер, – заниматься нужно дольше, а усилий прилагать больше. И только тогда… Артур нахмурился. Фехтование всегда доставляло ему удовольствие и казалось незатейливым и развлекательным видом спорта. Родители считали, что у него дар. В школе его называли малолетним гением. Но в университете его положил на лопатки первый попавшийся студент. Сказать, что парень чувствовал себя неважно, – это как ничего не сказать. Сбитый с толку, он кивал тренеру, а потом ушел в раздевалку, тихо бормоча себе под нос «твою мать, твою мать». Выбрался из скорлупы? Хотел ощутить всю гамму человеческой многогранности и прелесть естественного отбора? Поздравляем, Артур. Теперь ты официально спущен с небес на землю.