– А с рукой что? – Вот теперь травяные глаза Софии увеличились вдвое. Она взялась за ладонь сына и стала испуганным взглядом изучать грязный бинт. – Господи боже, ты к врачу обращался? – Там царапина. – А она откуда? На кухне порезался? – Ты… – Парень судорожно соображал, что сказать, что сделать, и в итоге выпалил самое идиотское оправдание из всех возможных: – Ты угадала. Колбасу резал, и… – Артур! – Пойду поищу Алину. Она в мастерской? – А ну-ка остановись. – Я вернусь, – пообещал Артур и поспешно сбежал. Мама не выпускала его из виду – так и стояла, уперев руки в боки, а Селиверстов дернул входную дверь и вихрем понесся в подвал. Глупо вышло. Как он не подумал о реакции мамы? Она ведь всегда все видит, знает, чувствует. Нужно было заготовить парочку отмазок, чтобы сейчас не краснеть, но годные мысли всегда приходят поздно. Теперь ведь не избежать новых вопросов. – Черт, – ругнулся парень, спускаясь по витой лестнице на минус первый этаж. Не расскажешь ведь маме, что они с ребятами создали сайт, куда обращаются за помощью все кому не лень. И по ночам он натягивает черную униформу с пластмассовой маской мультяшного льва, чтобы отыскать очередного негодяя и наказать его за грехи. Мама вряд ли оценит такое благородство. Мастерская Алины была ее личным бункером, «домиком на дереве», тихой гаванью. Стены и пол закрывала прозрачная пленка. Из узких окон лился мягкий, тусклый свет. По периметру стояли десятки мольбертов, на столах в полнейшем беспорядке валялись кисти, стояли баночки с краской, салфетки, формочки с водой – в общем, царил хаос, но Алине это нравилось. Здесь рушились стереотипы, исчезали границы. Алина творила, полностью отрешившись от чьего-либо мнения, независимая ни от чего. Только от своего вдохновения. Прожектора ярко освещали огромный ватман, прибитый к северной стене. Алина не заметила, как пришел брат, потому что танцевала под музыку в наушниках и решительно размахивала кистью. Рисунок напоминал… хотя нет, он ничего Арту толком не напоминал, и парень остановился позади сестры, скептически нахмурив брови. – И что это за сюрреализм? Девушка вздрогнула, услышав его голос, и рывком вынула наушники. – Да ты… – начала она и выдохнула: – Господи, чего подкрадываешься? – Господь бы не понял, что ты тут вырисовываешь. – У нас с Господом все сложно. – Уже добавила его в друзья? – Подписалась на обновления. Блондин усмехнулся и вновь посмотрел на черную картину. Странный рисунок. Есть ли в нем смысл? Определенно есть. Алина всегда всему придавала много смысла. Она потерла пальцами лицо, и на щеках, замазав веснушки, остались красные рваные полосы. Похожие ярко-алые полосы были и на черном холсте. Они пересекались в центре и напоминали сердце. Вниз скатывались тонкие красные ручейки, тянулся кровавый след, будто бы сердце было ранено. – Ну, – протянул парень, прижав пальцы к губам, – все паршиво, как я вижу. – В смысле? – нахмурилась Алина. Она подошла к картине и аккуратно подвела одну из полос, чтобы та ярче смотрелась на общем фоне. – Что паршиво? – Это ты мне скажи. Чего все черное? – Захотелось. – Кто он? Девушка посмотрела на брата через плечо и вопросительно вскинула брови: – Кто? – Ты слушаешь музыку, вырисовываешь квадрат Малевича с коллапсом сердца. Так что вывод сам собой напрашивается. Назови мне его имя – я хочу с ним пообщаться. – А еще что мне сделать? – усмехнулась Алина. – То есть мне есть с кем разговаривать? – Размечтался. – То есть не с кем. – Ты пытаешься заговорить мне зубы, мисс Марпл[33]? – Себе пытаюсь заговорить, – бросил Арт и отошел в сторону. Он уселся на шаткую табуретку, а Алина обернулась и растерянно опустила кисть. Артур выглядел грустным и уставшим. Эти покатые плечи, бегающий взгляд… Девушка нахмурилась. Когда ее брат в последний раз выглядел разбитым, он собрал вещи и уехал из дома. – Что случилось? – Ничего. – Мне выпытывать, что ли? – Хочу с папой поговорить. – О чем? – Да обо всем. Он мне многое должен разъяснить. – Ты так и продолжишь изъясняться шарадами? – поинтересовалась Алина и подошла к брату, но тот даже не поднял головы. – Арт, не делай так. Что стряслось? Тебе помочь нужно? В универе проблемы? – Мне помогли уже, – отмахнулся парень. – Кто помог? – Да все помогли. Я всегда был таким кретином, а? Он все-таки посмотрел на сестру, и та в недоумении застыла. Что за разговор? Она не понимала, к чему ведет Артур, и не знала, как поступить: шаг вправо, шаг влево – и она провалится под тонкий лед. – Ты – мой брат. Конечно, ты был кретином. – Ну, спасибо. – Можешь объяснить, о чем мы сейчас толкуем? – Я горжусь тобой. Алина ошеломленно вскинула брови и спросила: – Ты выпил, что ли? – Нет, правда, я горжусь тобой. Честно. Ты никогда не тусила с этими фальшивками, расхаживающими по клубам в поисках лучшей жизни, не тонула в нашей жизни… Вокруг столько соблазнов, Алин. А ты не пользовалась папиными привилегиями. Сама пошла в художку, и сама в люди выбилась. Родители даже не успели нотаций тебе почитать. Ты… – Арт вдруг замолчал и покачал головой: – Ты как будто сразу взрослой родилась. – Ну, ты видел, какой я родилась. – Ага, дико орущей. – Что с тобой? – Алина села перед братом на корточки и положила руку ему на плечо. Ей совершенно не нравилось, как выглядел Арт, он казался таким расстроенным и сбитым с толку, что девушке и самой стало неуютно. – Мне тут сорока на хвосте принесла, что отец оплатил мою учебу. – Ты же на бюджет поступил. – Думаешь? – Парень взглянул на сестру, скрипнув зубами. – А, кажется, нет. Сегодня я в ректорате отсидел вместе с ребятами, потасовка в столовой… потом расскажу. Так вот я очень мило побеседовал с заместителем ректора. – Он думает, ты учишься на коммерции? – Он не думает, Алин. Он знает, что я не прошел по конкурсу. А ведь… блин, я ведь был уверен, что у меня получилось. Только поэтому и ушел! Я хотел доказать, что я… – Артур. – …лучше, чем все думают, что люди ошибаются на мой счет, что Диана много потеряла, раз встречалась с моим именем, а не со мной. Что там было с чем встречаться помимо бабла. – Хватит думать о Диане. – Она мне глаза раскрыла. – Она – идиотка. Продажная и пустоголовая. – Диана – та еще тварь, но она никогда не была пустоголовой. – Почему бы тебе не забыть о ней? – Как будто это так просто, – прищурился блондин. – У меня в башке кавардак. Тебе, может, все это кажется цирком, постановочным спектаклем, а я с ума схожу! У меня уже в печенках сидит это… тупое… чувство…