– Вот же… – Арт рухнул на землю, но почти сразу же поднялся на ноги. Небо лихо закружилось, перед глазами замелькали черные точки, а спина заныла от боли. Надо бы выиграть хотя бы парочку минут, чтобы прийти в чувство, но… – Малолетний ушлепок! – зарычал мужчина, и Артур сузил глаза: – Какой еще ушлепок? – Я шкуру с тебя сдеру, падла! Громила ринулся вперед, будто медведь гризли, но Селиверстов ловко увернулся и через силу выбросил вперед кулак, угодив мужчине прямо по подбородку. Пальцы вспыхнули болью. – Блин! – ругнулся Арт, прижав к себе руку, и посмотрел на незнакомца, который раскачивался на кривых ногах, словно пьяный. Как же жжет! Метнувшись вперед, он поставил мужику подножку и сбил его на землю. Теперь можно было повести плечами и попытаться размять пальцы. И рука, и лицо по-прежнему болели. Все тело ныло от боли и пылало, как бенгальский огонь. Арт обернулся посмотреть, как дела у Ромала, и усмехнулся. Костя справлялся отлично, как будто его совсем не заботило, что у него сразу двое противников. Он вообще выглядел в уличной драке абсолютно естественно, словно занимался этим едва ли не каждый день. Костя свалил с ног одного из отморозков, а Артур подошел к девушке и присел перед ней на корточки. Она до сих пор плакала и, дрожа от страха, прикрывала руками голову. – Все в порядке, – успокоительно бросил ей Арт и махнул рукой Даниилу. – Мы сейчас уведем тебя отсюда, ладно? Побудь с этим парнем. Он никуда от тебя не денется. – Я их не заметила, – прорыдала брюнетка, – как же я их не заметила? Она расплакалась еще громче, а Артур отвернулся и замер. Громила, которого Костя повалил на землю, медленно поднимался на ноги, вынимая из кармана что-то блестящее. Спустя миг Селиверстов понял, что незнакомец сжимает в кулаке нож. – Костя! – крикнул Арт, но Ромал прижал к стене третьего мужчину и не обернулся, может быть просто не услышав. Громила приближался к Константину, и Артур сделал странную вещь, не подумав о последствиях. Он вскочил на ноги и заслонил Костю собой, выбросив перед лицом левую руку, будто это могло защитить от ножа. Клинок со свистом рассек воздух, и густые багровые капли забарабанили по грязному асфальту. Ромал наконец обернулся, громко зарычал и сильным ударом отбросил последнего противника к стене, а Артур уставился на свою ладонь и огорошенно прошептал: – Вот дела. Кожа разошлась, словно порванная ткань. Кровь лилась так стремительно, что под ногами парня образовалась небольшая лужица. Голова закружилась, и Арт покачнулся, но Костя подхватил его за плечи. – Ты чего, Селиверстов? – задыхаясь, спросил он. – Какого хрена ты сделал? – Спас тебя, полагаю. – Не надо было меня спасать. Я бы и сам справился. Артур моргнул несколько раз, чтобы унять головокружение, и протянул: – Мне так не показалось. Глава третья Примирение Артуру наложили семь швов. Рукой он двигал черт-те как, пальцы толком не слушались: разжимались и сжимались с огромным трудом. На ночь ему пришлось выпить обезболивающее, потому что ладонь пульсировала и горела, словно ее жарили на вертеле. К тому же у него жутко болел нос, ныло плечо, щипала губа – иными словами, причин для жалости к себе было множество. Правда, благодаря таблеткам он отключился почти сразу, а вот Константин промучился до самого утра, так и не разобравшись до конца, что его сильнее беспокоило: ссадины или совесть. После совместной лекции по философии Артур и Даниил вместе пошли в кафетерий и заняли места около запасного выхода. Артур с трудом открыл газировку, нахмурившись, будто беспомощный ребенок, а Даня разложил столовые приборы рядом с тарелкой и едва слышно поинтересовался: – Так твоя фамилия не Попов? Селиверстов кинул на него виноватый взгляд и ответил: – Нет. – Выходит, ты соврал. – Не принимай на свой счет, ладно? Я тут всем вру, включая преподавателей. – Разве можно врать преподавателям? – Нельзя. Но я – не Попов, а Селиверстов. – Парень отпил газировки и раздосадованно усмехнулся: – А значит, обычные правила на меня не действуют. – И у такого поведения, полагаю, есть причины, – рассудительно проговорил Даниил. – Разумеется. Откликаться на чужую фамилию не так просто. Но я сам решился на эту авантюру, так что мирюсь с последствиями. – Знаешь, я не понимаю, что может заставить человека изменить свою личность. – Выходит, ты счастливчик. – Нет, – Даня серьезно посмотрел на соседа и положил ладони поверх стола, – но моя мама считает, что мы идеальны в том виде, в каком мы есть. – Значит, твоя мама не жила рядом с лицемерами и стервятниками, для которых твое богатство значит больше, чем ты сам. Ну а самое паршивое, что отличить этих стервятников от нормальных людей невооруженным глазом довольно сложно, ясно? Это идиотская тема, – отмахнулся Арт и принялся разрезать отбивную тупым ножом. – Я вроде как пытаюсь начать жить заново. – Не уверен, что это возможно. – Возможно, если очень сильно захотеть. Даня нахмурился, отпил кислого кефира и пожал плечами: – Ты все равно останешься Артуром Селиверстовым, даже если тебя будут называть Поповым. Но я попытаюсь понять твою логику. Ведь в твоем поступке есть логика. Артур скривил губы: – Мои родители определенно бы с тобой не согласились. Спустя какое-то время Арт достал из рюкзака таблетки и потянулся к кефиру Дани: – Ты не против? – Нет, разумеется. Бери. – Если таблетки не принимать, башка кругом идет. – Кругом? – Ну, перед глазами черные точки прыгают. – Прыгают точки? Артур снисходительно посмотрел на соседа и попытался вновь: – Мне становится плохо, если я не принимаю лекарство. – Вот в чем дело, – с пониманием протянул Даниил и тоже отпил кефир, от чего над его верхней губой появилась белая полоска. – Тебе стоит еще раз показаться доктору. – Посмотрю по состоянию. Селиверстов вновь принялся за отбивную, как вдруг услышал гоготанья незнакомых парней с соседнего столика. Они разглядывали спину Дани Волкова и хохотали, словно на ней была приклеена табличка с какой-нибудь глупой надписью. Арт свел брови: – Чего им так весело? – Полагаю, они смеются надо мной, – совершенно спокойно ответил Даня. Он вытер белую полоску от напитка, поправил поднос таким образом, чтобы его край был идеально параллельным краю стола, и взялся за вилку. Артур вновь перевел на него взгляд: – Что значит – над тобой? – Мы с ними учимся на одном факультете. Я… просто я не нравлюсь многим людям. – И по какой же причине? – Пожалуй, мы с ними не нашли бы общего языка. В отличие от тебя и Константина, у них мозг несформировавшихся подростков, а не серьезных студентов. Они считают… они уверены, что я отличаюсь от других. – И чем же ты отличаешься?